– Сейчас это не имеет значения, – облокотился рукой о стол, не сводя с меня скользящего по бокалу взгляда. – Что было то прошло. Самое главное, что теперь всё изменилось. И моему сыну не придётся проходить через всю ту грязь, через которую прошел я и подобные мне.

Удивительно, а ведь я на самом деле верила, что оборотни чуть ли не богом поцелованные. И всю свою жизнь как сыр в масле катаются. А сейчас… Опустилась с небес на землю.

Оказывается и в их жизни бывали настоящие трагедии.

– Ну вот, – порезал уложенный на тарелку красивый стейк, поливая его соусом. – Приятного аппетита.

– Я… Я не ем… Сам ведь знаешь.

– Уваж меня, Ника. Я не так уж и часто готовлю. Тем более для кого-то. Один кусок и можешь быть свободна.

Должна признать, что аромат был потрясающим! Уже во время готовки я далеко ни один раз сглатывала слюнку, чувствуя как вместе с аппетитным запахом, у меня в животе начинается голодное шевеление.

По сути, я так давно не еле мяса, что уже и забыла какое оно на вкус. Чего нельзя было сказать про мой организм, который так требовал отбросить все предрассудки и вонзиться зубами в красивый стейк.

– Не бойся. Я помял и хорошенько прожарил его. Так что крови нет, – подошел ко мне, нарушая личное пространство, из-за чего вновь стало жарко и трудно дышать. – Ну же, Ника, если не хочешь делать этого сама, позволь я тебе помогу, – бархатно протянул тот, забирая у меня тарелку. Он всего на секунду, прикоснулся к моим пальчикам, но даже этого хватило, чтобы обжечься. – А теперь открой ротик, – впился острыми зубьями в аппетитный кусочек. – Обещаю, тебе понравится, – слишком неоднозначно произнёс Максвелл, словно имея в виду кое-что совсем другое, вызывая у меня приятную волну мурашек и жгучее предвкушение.

Очень хотелось отвернуться или снова стать по-детски непринуждённой, но вместо этого меня словно парализовало, выбивая из головы любые здравые мысли.

Меня засасывало его энергетикой.

Порабощало.

Утаскивало на самое дно!

– Хорошо, – напряженно сглотнула, выполняя приказ мужчины с завидной покорностью.

Стоило сомкнуть губы на холодном металле, и я сама не поняла, как закрыла глаза, стараясь распробовать нежный стейк в мельчайших подробностях. Казалось, я пробовала не просто мясо, а самый изысканный и редкий деликатес!

Ягодное послевкусие с лёгкой горчинкой тимьяна, делало мраморную говядину безупречной. Словно, у меня на языке оказался кусочек чистейшего удовольствия!

– Вкусно? – довольно улыбнулся Максвелл, заставляя меня открыть глаза.

– Безумно…

– Это радует, – отставил тарелку, нанизывая на вилку ещё один кусочек.

И если первый раз это было оправдано, то сейчас же походило на откровенное соблазнение.

– Я и сама могу.

– Знаю, – нарочно испачкал мои губы соусом, тут же прихватывая за подбородок, заставляя посмотреть в его обезумевшие, светящиеся золотом глаза – Но не позволю…

Наклонился Берсерк, оказываясь в считанных миллиметрах от моего лица, вызывая чудовищный спазм в низу живота. Его язык скользнул по губам, осторожно поглаживая и раздвигая, что бы в следующий же момент вторгнуться внутрь.

И это было чем-то настолько естественным и жизненно необходимым, что из горла вырвался облегченный стон. Кажется, мы оба ждали этого так же сильно, как умирающие от жажды спасительного глотка воды.

Отбросили все предрассудки!

Сорвались с цепи!

Хватаясь друг за друга губами в какой-то неистовой, дикой спешке, словно в любой момент один из нас мог передумать и отступить.

Я сминала в руках его кофту, готовая разодрать её на кусочки, царапала открытую кожу ногтями, слыша в ответ лишь одобрительное рычание. Царапала подушечки пальцев о его щетину, позволяя мужчине прижимать себя широко разведёнными ногами к напряженному паху.

Уже и не знаю, смогли бы мы остановиться сами, если бы в кухню не забежала перепуганная Гретта:

– Господин! Анна! Там Анна! На полу! – запыхиваясь и истеря выкрикивала женщина, дрожащими губами.

Слава богу, она оказалась настолько сильно растеряна и перепугана, что даже не поняла, что между нами происходит.

– Что случилось? – недовольно зарычал Берсерк, отрываясь от меня и сглатывая.

– Она… Она… Я не знаю что случилось… Питер… Питер сказал что она потеряла сознание.

– Скорую вызвали?

– Д-да. Вызвали, – перепугано потирала Гретта дрожащие кулаки. – Но она…


Максвелл


– Да что там, блядь, происходит?! – выругался, вылетая в коридор. – Что на этот раз придумала эта умалишенная?!

Слов не хватало передать ту неистовую палитру ярости, которая пылала во мне, выжигая до самых косточек!

Испортить такой момент!

У меня даже зубы скрипели, грозясь рассыпаться!

Ну теперь я Анне этого точно с рук не спущу!

– Макс… – кинулась за мной Ника.

– Не иди за мной! Тебя это не касается! – не хватало еще, чтобы Ника начала винить себя за выбрыки этой безумной суки! После такого она точно меня к себе и на километр не подпустит! – Лучше успокой Гретта, пока и она сознание не потеряла, – войдя в гостиную, я увидил лежащую на диване побелевшую до синевы Анну. В воздухе витал запах желчи, прокисшего молока и рыбы, заставляя меня поморщиться: – Что случилось?

– Я стоял рядом, пока ваша горничная собирала вещи, – отчитался Питер. – Сначала её вырвало, а потом она потеряла сознание. На вид все признаки отравления.

Кто бы сомневался! Очередной спектакль глубоко обиженной женщины, от которого меня выворачивало наизнанку!

– Ты видел, когда она что-то принимала?

– Нет. При мне ничего такого не было.

– Уверен? – недоверчиво сощурился.

Если Аня и могла что-то принять, то только после того как выскочила из кухни. Делать это раньше не имело никакого смысла. Если она, конечно, не ясновидящая.

– Так точно. Всё то время, что я был рядом, она даже в ванную комнату не выходила. А принять что-либо без моего ведома и вовсе не могла.

– Понятно, – достал телефон, вызывая Ромэна.

– Слушаю.

– Живо готовь машину. Аня отравилась, так что повезёшь её навстречу скорой. Иначе врачи точно не успеют её откачать.

– Две минуты.

И кто бы только подумал, что всего за один день может произойти столько всего, что даже у меня начнётся мигрень.

– Выноси Анну. Сейчас Ромэн подгонит авто.

Дождавшись, когда чёрный автомобиль скроется за воротами, я вернулся на кухню, собираясь успокоить Нику, пока Гретта окончательно не напугала её своей истерикой.

– Скорая уже приехала? – подняла на меня растерянный взгляд женщина, сжимая дрожащими пальцами стакан с водой.

– Ромэн повёз Анну навстречу, – мазнул взглядом, по осунувшейся Нике, на лбу у которой читалось всепоглощающее чувство вины. – Не переживайте как сильно. Это обычное пищевое отравление. Пару дней полежит под капельницей и будет как новенькая.

– Уверен? – наконец-то подала голос Ника, смотря на меня с такой надеждой в глазах, что я продолжил свою лож без каких-либо узрений совести.

– Ещё как. Так что хватит переживать. Лучше скажите повару чтобы проверил продукты на срок годности. И сами следите за тем, что отправляете в рот. Не хватало еще, чтобы и вы на больничной койке оказались.

– Икра, – выпалила Ника. – При мне она ела только её.

– С одним разобрались, – подошел к столу и, взяв с него поднос икорными канапе, отправил их в мусорное ведро. – Это всё или ещё где-то осталась?

– Всё.

– Вот и хорошо. А теперь заканчивайте скорбить без повода. На улице хорошая погода, так что берите Куина и живо на прогулку.

Представляю, каким чёрствым куском говна я им показался. Женщина, которая работала на меня пятнадцать лет. Женщина, с которой я спал, оказалась в больнице между жизнью и смертью, а я веду себя так, словно даже если она окажется между жизнью и смертью – мне будет глубоко наплевать.

Интересно и когда это я начал переживать что обо мне подумают другие? Совсем размяк. Превратился из нормального мужика в кисельную барышню.

Даже самому противно, насколько слабым я стал.

А ведь так и есть. Как только в твоей жизни появляются родные и близкие, в бороне образуется огромная брешь. Особенно сильно это касается детей.

Стоит, взять на руки крошечный, кряхтящий комочек и его боль становится твоей болью. Его радости становятся твоими радостями. И вместе с самым большим счастьем ты приобретаешь самую большую слабость, становясь уязвимей обычной букашки.

– Можно? – постучал в дверь Ромэн, когда за окном уже стояла темнота, а мне захотелось блевать от обилия документов.

– Заходи, – направился к бару, разминая плечи. – Что с Аней?

– Начать с хорошей новости или с плохой? – неоднозначно потянул тот, присаживаясь.

– Обычно я предпочитаю плохую, но сейчас явно не тот случай.

– Тогда начнём с хорошего, – взял Ромэн предложенный бокал виски. – Аня будет жить. Пришлось сделать ей полное промывание желудка, поставить две капельницы и откачивать в течение семи часов, так что всё обошлось самыми жертвами.

– Ну а плохая?

– Судя по заключению врача, нашу девочку отравили. Притом не какой-нибудь ерундой, а цианистым калием. А такая хрень априори не может попасть в организм случайно. Так что, как ты и сам уже понял Аню траванули.

Всего за одну секунду через моё тело прошло столько электричества, что его бы вполне хватило оставить от меня кучку пепла.

Это не Аню траванули. В том, чтобы это сделать не было никакого смысла. Абсолютно. Чего нельзя было сказать о Нике.

– Я, конечно, не Шерлок Холмс, – отхлебнул Ромэн, отставляя бокал на подлокотник. – Но в этом нет никакого смысла. Если, она не случайно попала под руку.

– Прям с языка снял.

– И, учитывая какой яд был выбран, расчёт явно был не на тебя.

– Он был на Нику, – озарение пришло, так же болезненно, как и удар дубинкой по голове.