СЛИШКОМ бурная для простого страха. В её взгляде настолько плотно переплелись растерянность, шок, паника и ужас, что я далеко не сразу распознал их в этом диком коктейле. Позволяя ей схватить лежащий на столе нож, который явно предназначался для Габриеля.

Натянутая будто струна. Она дрожала у меня в руках, даже не думая останавливаться. Продолжая пробиваться в сторону Габриеля будто намагниченная.

– Ну же, Ника. Не нужно глупостей. Отдай мне его. И мы сейчас же поедем домой, – держал её за запястье, продолжая уговаривать Нику, стараясь оставить случившееся без постороннего внимания.

Кто знает, как её поступок восприняли бы Ривзы, устраивая резню, которой бы мне не хотелось.

– Что? – наконец-то она меня услышала, подавая хоть какие-то признаки жизни

В опустошенном взгляде появился лёгкий блеск, и я тут же ухватился за него, не позволяя Нике вернуться обратно в своё помутнение.

– Отдай. Мне. Нож, – специально отчеканил каждое слово, донося до неё их значение.

– Й-я… – дернулась, будто от удара, неторопливо переваривая услышанное. И только после того как я снова сжал ей запястье, поняла о чём именно я говорю. – Н-нет… Н-не могу…

– Можешь, Ника. Можешь. Просто разожми руку, и мы решим этот вопрос, – наконец-то забрал у неё нож, поворачиваясь к сидящим за столиком: – Простите, моей жене очень плохо. Токсикоз не даёт покоя. Так что раз мы уже основные вопросы, я собираюсь отвезти её домой.

– Это что шутка? – недовольно откинулся на спинку Габриель, разводя руки. – Мы что два дня готовились к встрече, которую закончим через десять минут только потому, что твоей бабе блевать хочется?

– Как скажешь, Берсерк, – перехватил инициативу Роберт, прекрасно понимая, чем именно всё может закончиться. Как не посмотри, но у старого волка инстинкт самосохранения работал куда лучше, чем у его отсталого сынка. – Уверен, что ещё успеем решить оставшиеся детали.

– Даже не сомневаюсь.

Не став ждать ни единой секунды, я повёл Нику прочь из зала, чувствуя, как замедляется таймер на запущенной бомбе.

– Это же он Макс… Это он… – испуганно защебетала Ника, не сдерживая текущих по щекам слёз.

– Знаю, Ягнёнок. Знаю. Но сейчас мы ничего делать не будем.

– Он убил моих родителей, Макс! – стоило зайти в лифт, и она тут же вцепилась в меня, дёргая за пиджак. – Эта тварь убила моих родителей! Разорвала их на куски, а ты говоришь, что мы ничего не будем делать?! – смотрела на меня широко раскрытыми, полными ненависти глазами. – Почему?! Потому что он сынок важного человека?! Потому что с ним нельзя портить отношения?! – пихнула меня в грудь.

– Да! Нельзя! Нельзя кидаться сломя голову в мясорубку, Ника. Нельзя! Я понимаю, что тебе больно. Понимаю, что ты прошла через Ад. Но если я пойду сейчас на рожон, в Ад превратится уже наша жизнь! Не достаточно будет просто убить Габриеля. Мне придётся не только обезглавить их семью. Но и покончить со всеми людьми Ривза. Иначе они не простят мне его убийство. Нам придётся жить под прицелом, пока мы не избавимся от каждого, кто решит мстить за своего шефа. Ну, так что, Ника? Ты готова к подобному развитию событий? Готова рисковать в этой бессмысленной войне жизнью всех наших детей?

Знаю, что говорил жестокие вещи. Я всегда так поступал, когда хотел уберечь Нику от беды. Бил по больному, заставляя опомниться от своих глупых, наивных мыслей.

– Прости… – задрожали её губы, а из глаз закапали слёзы, напоминая настоящий дождь. – Прости… Я такая дура… Чёртова дура… – беспомощно мотнула головой, закрывая рот руками срываясь на всхлипы.

– Не плачь, Ягнёнок. Не плачь, – обнял свою малышку, прижимая к груди. – Мы решим этот вопрос. Обещаю. Но не так. Не так…


* * *

Как же наивно было полагать, что спустя столько лет Ника уже не будет настолько бурно реагировать на убийцу своих родителей. И ещё наивней, что уже через пару дней после их встречи и моих предостережений она окончательно успокоится.

Наивно… Слишком наивно…

Конечно же, Ника больше не поднимала эту тему. Не требовала справедливого отмщения, не жаловалось на полное бездействие и, даже не заикалась о Ривзе. Её отчаяние, боль и ненависть превратились в гниющий нарыв, которому не суждено было прорваться наружу. Из-за чего всю следующую неделю я наблюдал, как сбываются мои самые страшные опасения.

С каждым днём Ника медленно и уверенно опускалась на самое дно, превращаясь из цветущей женщины в помешанную невротичку.

Бледная, осунувшаяся, с темными кругами и взглядом, словно на неё в любую минуту может кто-то напасть. Встревоженный, напряженный, шарящий вокруг себя в нескончаемых поисках опасности.

Каждый раз, когда я подавал голос, подходил к ней или прикасался, Ника вздрагивала, как от удара. Втягивала носом мой запах, словно он был куда важнее лица.

И если днём всё ещё было более-менее спокойно, то ночью начинался самый настоящий Ад.

Стоило Нике уснуть и уже через пару часов её начинали мучить затяжные кошмары, всё сильнее и сильнее проникая в реальность.

Крики, горячка, истерики, слёзы.

Она металась по кровати, кидаясь на меня сразу же после пробуждения. Дралась, царапалась, звала на помощь, поднимая на уши весь дом.

Обычное снотворное и успокоительное не помогало, а то, что посильнее, было строго настрого запрещено кормящим. Дошло до того, что из-за постоянного стресса доктор заявил, что скоро у неё и вовсе перегорит молоко.

Вот только если бы меня тревожило только это…

Впервые за последние несколько лет Ника снова была близка к тому, чтобы очутиться в психбольнице с очередным нервным срывом, к которому прилагался целый букет сопутствующих осложнений. После которых, она уже могла никогда не вернуться к нормальной жизни.

И как же мерзко было осознавать, что именно я стал причиной подобного кошмара. Именно я, своими собственными руками превратил любимую женщину в самый настоящий огрызок, считая себя долбанным Богом, способным распоряжаться чужими жизнями…


Ника


– Вам нужно поесть, – начала уже знакомую песню Мария, так и норовя засунуть мне в рот что-нибудь съедобное.

– Обязательно, – снова сказала наотмашь. – Как только проголодаюсь. Пока Куину хватает молока беспокоиться не о чём.

– Ему-то хватает! Понятное дело, что организм сам на износе, но для ребёнка даст всё необходимое.

– Не утрируй. Всё со мной хорошо. Впервые за последнее время я слегка не в духе и все тут же бросились записывать меня в тяжело больные.

– Но… – попыталась она что-то возразить, но я не позволила:

– Если я сказала что всё хорошо, значит. Всё. Хорошо. А если ты снова поднимешь эту тему, будет плохо. Но уже между нами.

– Как скажете, – поклонилась Мария, выходя из спальни.

Стоило ей уйти, и я снова погрузилось в гул собственных мыслей, ненавидя одиночество ничуть не меньше семейства проклятого семейства Ривз!

Казалось, внутренние демоны только ждут, когда я останусь одна, начиная нашептывать мне о ненависти к волкам, о которой я только недавно сумела позабыть с помощью Куина и Максвелла. И чем дольше они говорили, тем сильнее она становилась, своя меня с ума. Разрывая на куски между искренней любовью и неистовой злобой!

Каждую минуту пока Габриель Ривз ходил по земле, моя ненависть к нему, к его отцу и даже к Максвеллу увеличивалась в геометрической прогрессии.

Я не могла смотреть на него. Не могла говорить с ним. Не могла выдерживать ни его запаха, ни прикосновений.

С одной стороны я прекрасно понимала все, о чём он мне сказал. Понимала, что так просто наказать Габриеля не получится. Понимала, что у него связаны руки страхом за сына.

А с другой… Мои демоны были непоколебимы.

Голодные, озлобленные, неистовые в своём желании отомстить!

Уверена, Максвелл чувствовал это своим звериным чутьём. Поэтому-то и сводил наше общение к минимуму, словно мы вернулись на пару месяцев назад. В то самое время, когда он был жестоким и беспощадным Берсерком. Монстром, заставившим меня, остаться в его доме угрожая расправой.

«Нет, Ника, хватит! – тряхнула головой, отгоняя от себя подобные мысли. – Уверена, у его отсутствия есть вполне логичное объяснение. Наверняка он пытается найти выход из сложившейся ситуации. Макс ведь сам мне сказал, что «пока мы ничего делать не будем». Но это ведь не значит, что он на самом деле оставит всё как есть. На самом деле оставит Ривза без наказания!»

Лёжа на постели, смотря перед собой ничего невидящим взглядом, я далеко не сразу обратила внимание на доносящиеся до меня звуки. Но и потом, не поняла, что исходят они из моего телефона.

На чёрном экране мигала надпись «скрытый номер» лишая меня какого-либо желания поднимать трубку.

Реклама, акции, вызов из банка…

Мне не хотелось слушать их бессмысленную болтовню. Не хотелось отвечать на вопросы. Не хотелось возвращаться в реальность.

Но навязчивая, надоедливая мелодия никак не хотела заканчиваться, заставляя принять вызов, только бы раз и навсегда заткнуть свой телефон.

– Слушаю, – прижала к уху, всё ещё продолжая прибывать в скомканном подобии сна.

– Ника! Господи, Ника! – прозвучал женский голос, царапая меня по нервам, словно наждачная бумага.

– Вика… Это ты?

– Не верь ему! – закричала сестра, не давая ответа. – Слышишь?! Не верь ему! – её перепуганный, срывающийся голос так сильно сливался с механическим шумом, что бил по барабанным перепонкам, не позволяя держать трубку возле уха. – Он всё врет тебе, Ника! Врёт! На счёт меня! На счет родителей! Не верь ему, Ника! Не верь!

– Что? Что ты имеешь в виду? – из-за крика, шума и пульсирующего в висках сердцебиения, начало казаться, что не только Вике, но уже и мне не хватает кислорода.

Заставляя понять, что случилось что-то по-настоящему ужасное, ведь ещё ни разу в жизни я не слышала в её голосе даже капли чего-то подобного.