— Ладно, — соглашается. — Ты работай, девочка, а мы там потом разберемся.


Она гладит тонкий огненный гребень. Сама не может понять, чем ей так дорога эта работа. Она сделана качественно, это факт. Переливы — от темно-багряного через алый к трескучему оранжевому. Поднятые вверх крылья во всполохах застывшего пламени. Жар-птица. Феникс. Символ возрождения. И Люба так же, как феникс — когда-нибудь вернется к нормальной жизни. Сейчас она выживает.


Через какое-то время несогласие выразил уже отец.


— Любава, ну их уже скоро ставить некуда. Этак твое сказочное зверье скоро нас из дому выживет.


— Пап, ну Егор продает понемногу… Мне, наверное, надо просто перестать их делать в таком объеме. А я остановиться не могу, — Люба вздохнула.


— А что все Егор да Егор? Сама не можешь, что ли? Заниматься реализацией? Если это продается?


— Ой, пап, это не так просто. Этим, правда, надо заниматься. Я не хочу. Мне времени жаль. Я лучше… — она виновато потупилась.


— Кто тебя просит этим заниматься самолично? — удивленно спрашивает отец. — Есть такая штука, как Интернет. Открой свой интернет-магазин. От тебя ничего не будет требоваться. Почти. Только фотографии работ выкладывай.


— Да? Но я совсем не знаю, как сделать… такое.


— А тебе зачем знать? У нас есть для этого специально обученный человек — муж твоей старшей сестры.


— Витя?


— Витя.


— Нет!


— Почему? — отец удивлен. — Он в этом прекрасно разбирается.


Люба не может толком объяснить, почему. Наверное, потому что Вик — друг Ника. А она сейчас не хочет видеть вокруг себя ничего и никого, кто хоть как-то будет напоминать ей о нем.


— Ну, Вик же денег с меня не возьмет за то, что сделает этот магазин…


— Конечно, не возьмет. Вот еще глупости. Мы все свои люди.


— Не хочу его отвлекать от семьи на свои глупости, если это даже денег ему не принесет.


— Да Виктор будет рад помочь, я уверен.


— Пусть он это время лучше на жену и сына потратит, — Люба не собирается соглашаться. — Я попробую поискать кого-то. Спасибо за идею, па.


— Привет, крыса.


— Кто?!


— Крыса, — голос Вика в телефонной трубке демонстративно ровен.


— Баженов, ты там белены объелся?! Я твоей бесценной пожалуюсь, что ты меня обзываешь!


— Я тебя не обзываю. Я констатирую факт.


— И почему это я — крыса?!


— А кто еще? Отказываешься от моей помощи, собираешь нанимать какого-то левого дядю со стороны. Как это еще назвать?


— Вик… — похоже, папа ее сдал.


— Люб, если ты на меня за что-то обиделась, или у тебя какие-то претензии ко мне — скажи прямо. К чему весь этот детский сад с привлечением чужих людей, когда я все могу сделать сам?


— Да ни на что я не обиделась!


— Тогда когда встречаемся?


— Эээ… зачем?


— Обсудить детали, — Вик по-прежнему невозмутим. — Ты расскажешь мне, чего хочешь от своего интернет-магазина.


Люба вздыхает. Вот как Надя живет с этим упрямцем? Непременно все нужно сделать по-своему!


— Ау, Любовь Станиславовна! Я жду ответа.


Не отстанет, факт.


— Ну, давай сегодня вечером после работы я к вам подъеду.


— Не, давай лучше не дома. Дома Ванька нам не даст поработать. Приезжай ко мне в офис. Знаешь, где я обитаю?


— Нет.


— Так, сейчас скину адрес смс-кой.


— Уютно у тебя тут. Боже мой, даже Надина фотография на столе… Баженов, ты законченный подкаблучник.


— Угу. Кофе будешь?


— А что у тебя есть к кофе?


— Ну, надо же… — Вик качает головой. — Дали меду — и ложку теперь подавай.


— Меду не хочу.


— Какие ж вы, Соловьевы, все-таки капризные… Печеньем меня сегодня угостили. Будешь печенье?


— Давай.


А потом они устроились за столом Вика, перед монитором.


— Ну, рассказывай.


— Вить, я, наверно, только на пальцах смогу объяснить…


— Давай на пальцах. Не впервой.


За разговорами они просидели около часа, выпили по кружке кофе, сгрызли вкусное домашнее печенье.


— Ну, мне все понятно, — Вик наклоняет голову направо, налево, наклоняет вперед, разминая шею. — На каркас уйдет пара недель, обкатаем — и в бой. Главное, чтобы доменное имя быстро зарегистрировали.


— Что?


— Не парься. Это я о своем.


— Спасибо, Вить, — Любе неловко. — Тратишь на меня свое личное время за просто так.


— Кто сказал, что за просто так? — Вик усмехается.


— А… а что тебе нужно?


Вик перестает улыбаться.


— Совет. Помощь.


Люба знает одну-единственную область, в которой Вику может понадобиться ее помощь. Хотя она была уверена, что Витька уже научился справляться с этим совершенно самостоятельно.


— Что у вас с Надей случилось?


— Надя меня ревнует, — Вик вздохнул. — До скандалов.


— К кому?


— Ко всем! Включая фонарные столбы.


— Витя! Прекрати паясничать, если хочешь, чтобы я тебе помогла. Излагай факты. Не верю, что фактов нет. Кто она?


— Ну…


— Не нукай!


— Блин, — Вик провел рукой по волосам. — Будто с Надей говорю. В общем, есть у меня коллега. Рита. Маргарита. Вот это имя лучше не произносить при Наде. Она закипает мгновенно.


— Есть повод?


— Ты издеваешься?! Я же русским языком сказал — коллега. Мы работаем вместе. Все.


— Тогда почему Надя ревнует?


— Потому что это Надя! Я не знаю… Ну, мы с Ритой много времени вместе проводим. Пару раз выезжали в командировки…


— Так-так-так… Командировки, значит… С коллегой симпатичной…


— Да она и несимпатичная даже! Ну… с Надей… или с тобой — не сравнить. Любка, прекрати! Я думал, ты мне поможешь. Меня Надя дома просто заклевала уже. И ты туда же. Я что, похож на идиота? Я люблю ее, а она совсем невменяемая становится, когда речь заходит о Рите! Если Маргарита звонит мне вечером, Надька потом со мной весь вечер не разговаривает.


— Не бери трубку.


— Это работа, блин! Могут быть срочные вопросы. Я уже не знаю, как объяснять…

Их прерывает звук открывшейся двери. В кабинет входит высокая сухощавая брюнетка в темном брючном костюме. По тому, как меняется лицо Вика, Люба понимает — это предмет их обсуждения.


— Ой, Витя, ты занят?…


— Немного, Рит. Если ничего срочного, давай завтра.


— Хорошо, — она кивает, а потом переводит взгляд на Любу. — Здравствуйте, эээ… Надежда?


— Нет, — Люба сладко улыбается. — Я — Любовь Станиславовна. Сестра супруги Виктора, — по-хозяйски обнимает Витьку за плечи. — Я… как это называется, Витюш? Кажется, свояченица… Вот, я свояченица Вити.


— Вы очень похожи… с супругой… Виктора, — Марагрита кивает на фотографию на столе.


— Мы близнецы, — Любина улыбка демонстративно безмятежна. — Вы знаете, близнецы часто бывают похожи.


— Ясно, — коллега Вика слегка растеряна. — А я — Маргарита, мы с Виктором вместе работаем.


— Замечательно, — Люба улыбается еще слаще, — что у Витеньки такие чудесные коллеги.


Повисает пауза.


— Ну… Не буду вам мешать.


— Спасибо, — улыбка Любы сочится патокой. — Всего хорошего. — И, как только за Маргаритой закрывается дверь: — Только не говори мне, будто ты не замечаешь, что она на тебя западает!


— Замечаю, — Вик мрачен.


— А говоришь, повода нет! Если эта Маргоша по тебе сохнет, спит и видит, как бы тебя прямо на рабочем месте совратить!


— А что делать прикажешь?! Работу менять? Это несерьезно. Мне здесь нравится, я на хорошем счету у руководства, здесь есть перспективы профессионального роста. Я уже говорил… с шефом.


— О чем?


— Чтобы нас с Маргаритой больше не ставили на одни проекты. Ну, объяснил. Как мужчина мужчине. Он понял, вроде бы. Но у нас с Ритой еще два проекта! Один вот в конце года завершится. А второй долгоиграющий, еще на год. И, как бы… Мы там оба практически незаменимы — чтобы кого-то из нас с проекта снять, и другого человека поставить. Мне бы как-то год продержаться…


— Боишься, что не устоишь перед Марго?


— Влепить бы тебе подзатыльник…


— Но-но, руки не распускай! Я твоему тестю пожалуюсь!


— Я боюсь, что Надя за этот год совсем к черту нервы истреплет — и себе, и мне.


На Вика действительно жаль смотреть. И объективно — ну, не виноват парень. Что запала на него это Маргарита. Тем более, есть на что западать. Женитьба Витьке пошла на пользу — из милого лохматого ботаника Вектора превратился в секси-блондина с проницательным прищуром голубых глаз, брутальной стрижкой и в неизменно стильном костюме. Люба сестру понимает — стеречь надо такое сокровище зорко. Да только и другое Любе совершенно очевидно: в одном Вик не изменился — как был по уши влюбленный дурак в свою Королеву Надин, так и остался.