– Я хотела поговорить с вами насчет суммы за рекламу книг Рублевской, – осторожно начала я наступление, заглянув к главному редактору в кабинет. – Сто пятьдесят тысяч – это очень мало. Согласитесь, что такая сумма может покрыть только печать журнала?

– Что? – начальник оторвал голову от бумаг и багровыми глазами впился в меня.

– Меня уведомила о точной цифре Светлана Кортнева, с которой я разговаривала в издательстве «АРС», – тихо говорила я, ибо в гневе редактор был хуже лютого зверя. – Я объяснила Светлане Аркадьевне, что эта сумма уйдет только на печать одного разворота и…

– И что? – покрылся пунцовыми пятнами мужчина.

– Ничего. Просто… Как думаете, 250 тысяч рублей – такая сумма подойдет? – редактор молчал и сверлил меня взглядом словно перфоратором.

– Понимаете, Александр Григорьевич, если Рублевская заплатит 250 тысяч рублей вместо 150 – это же хорошо, правда? Согласны? – перешла я чуть ли не на шепот.

– Так, Майорова, что ты хочешь?

– Хочу, чтобы наш журнал получил 250 тысяч. И хочу завтра выходной, – произнесла я на одном дыхании и зажмурилась.

– Завтра работа с письмами! И я лично говорил со Светланой Кортневой по телефону. Мы с ней договорились о другой сумме, – терпеливо объяснял редактор.

– А что, если я скажу, что Рублевская уже согласилась на 250? И только за рекламу! Про всё остальное надо говорить с ней отдельно. И о суммах тоже, – намекала я на то, чтобы в следующий раз редактор так не дешевил. Между нами повисло недолгое молчание, видимо, мужчина соображал, что к чему, а я победоносно кивала головой. Да! Да! Я это сделала!

– Могу я рассчитывать на выходной? – хитро улыбнулась я.

– А ты та ещё штучка! – посмеиваясь, тыкал пальцем в меня мужчина. – Хорошо, в табель внесу рабочим днем.


Вечер четверга выдался очень бурным. Я перелопатила гардероб и перемерила все имеющиеся у меня варианты. Сбегала к Светке за туфлями, но на полпути обратно меня вдруг осенило – мы едем на стройку, а не на танцплощадку, и обувь нужна удобная. Да и платье, украшенное гипюром, будет не в тему.

Растерянная и доведенная до отчаяния своими же мыслями, я выбрала светлые джинсы, легкую шифоновую рубашку, бежевые балетки и маленькую сумку через плечо. Здесь не было ни лейблов, ни ценников, ни известных имен. Главный принцип звучал так – снимаем маски и смотрим, что получится.

В 10:55 я вышла из метро «Автозаводская», и начала оглядываться по сторонам. Ни Андрея, ни его машины не было. Я направилась вдоль трамвайных путей к остановке маршрутного такси, но и там никого, только машины с шашечками прижимались к свободным бордюрам. Меня вдруг охватил неведомый страх, и я побежала в обратном направлении.

Завернула за угол, прошла мимо понатыканных по всему городу кафешек «Кофе хауз», и вдруг увидела отблеск машины Андрея на той стороне улицы, припаркованной возле сквера Калинина. Вдох-выдох, вдох-выдох. Я пробежала подземку, вышла на улицу и только, остановившись возле кованого забора, смогла отдышаться. Сердце стучало под самым горлом. Мне немного оставалось до машины, когда дверь её открылась и появился Андрей.

На нем был светлый костюм, белая рубашка в частую светло-синюю полоску, синий атласный галстук, а на глазах солнцезащитные очки. Всё пропало! Надо было надевать платье и каблуки, или на худой конец съездить к Розе или в магазин. Хотя с другой стороны, кого я пытаюсь обмануть?

– Добрый день, – мягко улыбнулся Андрей, и я, разъезжающими губами, выдавила в ответ: «Добрый!».

– Отлично выглядишь, – игривый тон придал мне силы.

– Ты тоже ничего! – подмигнула я.

Я ему нравлюсь! Нравлюсь! Господи, я как маленькая девочка с ним, но ничего с собой не могу поделать.

Андрей открыл для меня дверь машины, и я мягко опустилась на кожаное кресло. В салоне работал кондиционер и подавал свежий воздух. Блаженно! И, пока я снимала сумку с плеча и устраивалась поудобнее, Андрей бросил пиджак на заднее сидение и уселся за руль. Мы тронулись с места, развернулись на первом перекрестке и выехали на шоссе Энтузиастов.

Между нами повисло молчание, через какое-то время оно стало нестерпимым. Андрей прибавил громкость где-то на руле, и музыка плавно начала литься из динамиков.

Ох! Эти правильные черты лица, широкие брови, открытые глаза, прямой нос, пухлая нижняя губа в сочетании с манерой держаться сводили меня с ума. Пытка, а не поездка. И если можно было бы, то я организовала пробку от Нижегородской эстакады, по которой мы ехали, вплоть до Котельников. А ещё организовала бы секс на заднем сидении машины. Трехмесячное голодание сказывалось само собой.

– Ты, кстати, просмотрела предложение по ипотеке с господдержкой? – нашелся с вопросом Андрей где-то на середине нашего пути. – Я понимаю, что для тебя самый важный из вопросов – это денежный. И готов тебе с этим помочь.

Звучит неплохо! Я очень хочу, чтобы он мне помогал и помогал, каждый день и ночь тоже. Чтобы мы вместе друг другу помогали по всем вопросам.

– Ты совершенно прав. Меня очень волнует денежный вопрос, – смотрела я на него с вожделением, призывая все силы небесные к себе на помощь. «Отдайся мне прямо сейчас!» – гипнотизировала я мужчину.

– Мы аккредитованы многими банками. На рассмотрение твоей анкеты банк дает 120 дней, но дом сдан, и медлить нет смысла. И я, думаю, Игорь Иванович – наш экономист, сможет продвинуть твою анкету за несколько недель на рассмотрение. Первоначальная сумма составит всего лишь 20%. Возможно, это для тебя и много, поэтому придется оформлять дополнительный кредит, но надо помнить, что…

Я закатила глаза к потолку и полностью откинулась на сидение. Андрей продолжал говорить о привлечение каких-то неведомых мне четырех созаемщиков для определения максимальной суммы кредита. А я хотела ласкать его губами, снять галстук, расстегнуть медленно рубашку по пуговке и опускаться языком всё ниже и ниже. От возбуждающих мыслей у меня даже мурашки побежали по коже, и я почувствовала, как встают дыбом не только волосы, но и соски, и промежность вся напряглась. Мне нужен секс, или я скоро, определённо, начну бросаться на мужчин.

В разговорах про ипотеку и моих шальных мыслях мы проехали весь Волгоградский проспект, благополучно миновали разъезд на МКАДе, свернули на Новорязанском шоссе и оказались возле огороженной глухим забором стройки. Ни одной пробки на дороге, как назло. Я в неудовлетворенном бешенстве! Не узнаю Москву. Эй, автомобилисты-неудачники, где вы все? Организовали бы пробку часа на два какой-нибудь мелкой аварией, может, мы с Андреем успели перейти от чертовой ипотеки к расстегиванию пуговок на рубашке, а может и ширинке на штанах. Я бы залезла ему на колени поперек руля, мы долго бы целовались, а потом бы перебрались на заднее сиденье и как давай… ну вот прям так, как во всех этих фильмах для неудовлетворенных онанистов. Никогда так не делала! Никогда!

Внутри одноэтажного строения, в котором располагался небольшой офис их строительной компании, три комнаты. Первая – приемная с секретаршей Леночкой – приятной дородной женщиной средних лет с лоснящимся румянцем на щеках. Вторая комната – кабинет, где сидел начальник участка, и подсобка.

Пока я выжидала мужчину своих бурных сексуальных фантазий, который ушел разговаривать с начальником в соседнюю комнату, секретарша Елена сделала мне кофе. От нечего делать я внимательно изучала стопки бумаг, рабочий бардак. А ещё цветы на окнах, жалюзи на окнах и даже железные рейки на окнах. Как будто очередь в больницу отстаивала!

Через какое-то время, разнообразив мое ожидание, в офис зашел прораб, похожий на гасторбайтора в желтой каске и грязной рабочей одежде. И опять за дверью послышались явно о чем-то спорящие мужские голоса. Так прошло ещё минут 10. Я выпила вторую чашку кофе, после которой точно узнала, что за третьей дверью находится уборная. И как раз на выходе из нее меня и застал Андрей.

– Марина, прости, что заставил ждать, неотложные дела… – суетился мой мужчина. – Познакомьтесь, это Кирилл Александрович – начальник объекта, а это Марина – наш потенциальный покупатель.

– Пойдемте за мной, я проведу вас через стройку напрямую и выведу за забор. Так будет быстрей, чем мы пойдем вокруг, – улыбнулся мне седовласый Кирилл Александрович кривоватыми зубами и выдал на всех оранжевые каски и жилеты со светоотражающими полосками. Мы быстро экипировались и отправились в путь по грунтовой, разбитой большегрузными машинами дороге.

– Здесь у нас детский садик. Дороги, главные выезды проложат после окончания основного строительства, – проводил экскурсию Кирилл Александрович. Я кивала в знак согласия, а сама не сводила взгляда с моего мужчины, а главным образом, с его правильной формы ягодиц, широких плеч, рук… Какого черта мне нужна эта квартира? Мне нужен он, только он!

Мы обошли по кругу детский сад, перед которым рабочие устанавливали игровые домики, вышли в противоположные ворота, прошли под специальным навесом и оказались на полупустой стоянке для автомобилей. Прямо на нас смотрел высокий двухподъездный дом. Ничего особенного – все чисто и мило. Новый посаженный газон, асфальтированные дорожки, пандусы, скамейки и большие каменные урны-кадушки – в общем, всё, как и у дома напротив.

Когда мы ехали в лифте, совершенно новом с яркой подсветкой в потолке, Кирилл Александрович, чтобы снять неловкость, которая всегда возникает в лифтах, что-то продолжал рассказывать про дом и муниципальные ремонты под ключ. В какой-то момент я оторвала взгляд от кнопок лифта и посмотрела на Андрея. Меня тут же накрыло чем-то похожим на приступ клаустрофобии, ведь Андрей тоже смотрел на меня. Так заботливо, нежно и влюбленно, что у меня неистово засосало под ложечкой. Но какая-то доля секунды и мужчина перевел взгляд на начальника объектов. И всё как обычно. А у меня ступор: это разыгралась фантазия или всё было на самом деле?

Мы вышли на семнадцатом этаже. И со словами: «Прошу, проходите», Кирилл Александрович открыл дверь моих, возможно, будущих апартаментов.