– Но мы с Наташей тебя раскусили раньше времени. Значит, ты проиграла папе, продержалась всего полгода, – хваталась я за последнюю надежду.

– Нет, – засмеялась Лиза. – Я не проиграла. Я выиграла – доказала отцу, что могу работать, не покладая рук. В скором времени мне доверят управление редакцией. Вот так-то! – цокнула языком Голубкина и, расталкивая нас плечами, горделивой походкой подошла к двери.

– И запомните, девочки, – обернулась она напоследок. – Чем меньше люди знают на местах, тем крепче спят. Вы понимаете, о чем я?

– Да, – тяжело ответила Наташа, даже не глядя ей вслед.

– Всего хорошего, – кинула Лиза и вышла из туалета.

Мы с Наташей были поражены, ошеломлены и полностью разгромлены, как войска Наполеона при Ватерлоо. Всё происходящее казалось фильмом в любимом жанре Стивена Кинга. Полученная информация никак не укладывалась в голове. Наташа хотела идти к АГ напролом и требовать объяснений, но я предложила остыть и всё хорошенько обдумать.

После обеденного перерыва, я села за компьютер, как в лужу. Бежать с тонувшего корабля не собиралась. Я – не крыса и деваться мне некуда, у меня ипотека – я в долгу перед банком. А вот Наташа в сообщении по внутреннему чату заявила, что в свои 32 года под руководством Лизы работать не собирается. И лучше она останется бедной безработной женщиной, чем позволит командовать соплячке. Наташа могла так говорить, у неё был муж и десятилетний ребенок, она могла посидеть дома пару месяцев, а я нет.

– Пойдем, – незаметно подошла к моему столу Наташа, заставив меня дрогнуть всем телом.

– Ты меня напугала, – оглянулась я на девушку. – Куда пойдем?

– В кабинет к Александру Григорьевичу и просто спокойно поговорим. Хотя бы узнаем, к чему нам готовиться.

Главный редактор сидел за столом, уткнувшись в широкий монитор компьютера. Медленно пил кофе и делал какие-то пометки в блокнот. И хотя секретарша Анечка, сказала, что АГ свободен, на «ничегонеделание» это было не похоже. Мужчина постоянно хмурил брови и почесывал гладковыбритый подбородок.

– Да, девочки, я вас слушаю.

– Александр Григорьевич, мы хотели с вами поговорить о… – начала Наташа.

– Да, мы хотели узнать о… узнать, что… – я тоже не могла подобрать нужных слов.

Главный редактор замер и серьезно посмотрел на нас.

– В общем, – глубоко вздохнула Наташа. – Мы знаем, что у журнала проблемы.

– Большие проблемы, – тихо подсказала я. – Нам Голубкина всё рассказала.

– Вот оно что! – воскликнул редактор и принялся нас слушать.

– Мы вывели её на чистую воду! – провозгласила Наташа, когда рассказ о нашей «темной» в туалете был окончен. Естественно, описали все в самых ярких красках, где мы с Наташей были на коне и впереди планеты всей.

– Надеюсь, вы кровь ей всю не попортили? – иронично улыбнулся АГ.

– Нет, всего лишь отделались неотложкой и дефибриллятором, – отмахнулась Наташа. – Вам не о чем беспокоиться.

– Это хорошо, – усмехнулся мужчина и навалился локтями на стол. – А что, собственно, вы хотите от меня, если Лизавета вам уже всё рассказала?

– Ли-за-ве-та, – скривилась Наташа. – Неужели всё так плачевно, как говорит об этом Лизавета?

– Дела плохо идут уже давно. Рекламодателей стоящих нет. Денег мало-мальски хватает окупить печать, расплатиться с сотрудниками, оплатить аренду и так, по мелочам. В конце этого месяца и на это денег не будет. Так что… – многозначительно протянул Александр Григорьевич и пожал плечами. Всё же когда о крахе нашего журнала говорила Голубкина – этому не так верилось, а когда об этом говорил сам редактор – было понятно, что тонущий корабль уже не спасти.

– А как же писательница Рублевская, которую я нашла? Как же интервью и реклама на весь разворот? Я же договорилась с ней на хорошую сумму, – спросила я.

– Я должен тебя поблагодарить, Марина, – улыбнулся мужчина. – Если бы не твоя писательница, мы бы закрылись уже сегодня.

– Да? – мои щеки залились румянцем.

– Да. Жаль только, что Рублевская ушла от нас раньше времени. Мы бы с ее рекламой смогли продержаться ещё пару месяцев.

– Голубкина говорит, что когда её отец купит журнал, она станет здесь руководителем, – продолжала Наташа, нервно разглаживая ткань на юбке. – А как же вы, Александр Григорьевич? Вы так и будете работать?

– Нет… хотя, может да… не знаю, – сомневался мужчина. – Время покажет.

– Неужели ничего нельзя сделать? – потянулась я за маленькой соломинкой надежды.

– Думаю, что нет. Если только на нас с неба не упадет полчище клиентов, желающее поставить рекламу, – тяжело вздохнул мужчина и закончил разговор.

Мы вышли из кабинета начальника поверженные и полностью падшие духом. Поражение при «туалетном» Ватерлоо уже казалось смешным. Мы были просто стерты с лица земли, как Хиросима и Нагасаки после атомной бомбардировки США. Создавалось такое ощущение, что ответить вторым налетом на Перл-Харбор мы уже не в состоянии.

Власть ещё не сменилась, а работать уже не хотелось. Элла Эдуардовна метнула на нас пару убийственных взглядов, но мы с Наташей никак не среагировали, так и сидели у моего рабочего стола и тупо молчали, осознавая всю трагичность ситуации.

И как можно быть счастливой, радоваться жизни, когда на работе происходят вот такие ситуации? Как можно закрывать на всё глаза и играть в удачливую жизнь? Знаете, какие бы исследования не проводил профессор по счастью, но жизнь намного сложнее, и вряд ли её всунешь в одно научное исследование.

– Девочки, хватит вам уже шушукаться, – сердито сказала Элла Эдуардовна. – Быстро за работу! Уже начало четвертого, а у вас ещё конь не валялся.

– И не будет валяться! – огрызнулась Наташа. – Мы всё знаем про журнал. Голубкина рассказала, Александр Григорьевич подтвердил.

Элла Эдуардовна пришла в замешательство и стала оглядываться по сторонам, слышал ли ещё кто-нибудь Наташу. Менеджеров после обеда и след простыл, еще один редактор был на нашей импровизированной кухне, внештатный журналист, который приходил раза два в неделю, в отпуске, отдел макетирования и рекламы отделен от нас стеной, а финансовый вообще был в другой стороне.

– Вы знаете про проблемы журнала? – шёпотом начала женщина.

– Ага, – громко поддакнула Наташа. – И я молчать не собираюсь и работать под управлением этой Козы! Заявление по собственному желанию напишу первой.

– Элла Эдуардовна, – скромно пропищала я, упираясь о стол и вытягиваясь в сторону женщины. – Но, может, можно чем-то помочь журналу? Я не могу уволиться, но и работать будет здесь невыносимо.

– Я тут подумала, – подошла к нашему столу женщина и приставила свой стул. – Можно кое-что сделать, если постараться всем вместе. Будет очень непросто и я бы даже сказала, что нелегко. И наша затея может прогореть. Александр Григорьевич не хочет об этом и слышать, но если уже вы всё знаете, почему бы не попробовать?

Может, это Элла Эдуардовна вместо меня начиталась всяких книг по мотивации и прошла краткий курс «Как спасти корпорацию, если её захватили монстры», но говорила женщина по делу и выглядела очень решительно.

Мы просидели чуть ли не до девяти часов, посвящая свои умы в схемы финансовых отчетов, менеджерских заявок, изучили базу клиентов, наметили план действий. В общем, весь персонал офиса до конца дня был осведомлен о грядущих переменах. Все согласились упорно молчать и не выдавать себя перед Голубкиной. Всех коллег полученная информация приводила в недоумение. Лизу мало кто любил, в основном, относились к ней нейтрально, а вот Александра Григорьевича уважали поголовно.

Уже было довольно темно, когда мы вышли с Наташей последними из здания. Грозовые тучи надвинулись над городом совсем низко, тут и там сверкали молнии, вдалеке слышались раскаты грома. Вот-вот и пойдет ливень. Успеем мы, интересно, добежать до станции или нет?

– Марина, – окликнул меня со спины знакомый мужской голос, и я остановилась, как вкопанная. Прямо под фонарем в метрах двух от меня стоял Андрей. Он был одет в обычные джинсы, кроссовки и демисезонную куртку. Такой простой – без костюма и всей этой мишуры. Взъерошенные волосы и дневная щетина. Никакого лоска и претенциозности. Совсем другой человек.

– Что ты тут делаешь? – удивилась я.

– Тебя жду, – сделал мужчина шаг навстречу ко мне.

– Мне нужно домой, и я в твою машину не сяду!

– У меня нет машины, – спокойно продолжал он.

– А где она? – я ничего не понимала. Андрей поздоровался с Наташей, подошел ко мне вплотную, и я вздрогнула всем телом от запаха его духов. Это когда-нибудь закончится? Я когда-нибудь смогу на него реагировать нормально, а не чувствовать себя размазней?

– Машина на подземной парковке, – невозмутимо отвечал мужчина.

– Здесь нет подземной парковки, – подсказала Наташа.

– Правильно, – кивнул тот. – Машина стоит на подземной парковке у меня дома.

– Ты что добирался до офиса на метро? – растерянно спросила я.

– Можно сказать и так. Вообще-то, меня подбросил сюда друг.

– Тогда всё понятно, – кинула я, не желая больше разговаривать, и развернулась на 180 градусов. Даже спрашивать не собиралась, зачем пришел. Пускай валит. Я уже всё сказала.

– Я могу проводить тебя? – сделал последнюю попытку Андрей растопить мое сердце. – То есть проводить вас двоих до метро.

– Да, конечно, – вставила Наташа, не успела я даже рта раскрыть.

– Хорошо, – кивнула я, а следом тихо добавила, когда Андрей поравнялся с моим плечом. – Но только до метро.

По дороге к станции я вела диалог о свалившихся на офис проблемах только с Наташей, полностью игнорируя Андрея. Нечего ему нос совать не в свое дело!

Моей коллеге уже три раза звонил муж, и её надо было срочно бежать домой и кормить ребенка. При упоминании о еде у меня скрутило живот. В последний раз я ела сегодня утром; в обед мы разбирались с Голубкиной, а кофе из кофемашины не считается едой. Дома был пустой холодильник и мне ничего не оставалось, как согласиться с Андреем пойти в кафе. То есть я совсем не хотела с ним идти, но тут опять вмешалась своим словом Наташа. А ещё мы проходили мимо открытой витрины одной кафешки и при виде жующих людей у меня потекли слюнки, как у собаки Павлова. В общем, я не смогла устоять.