— Я думал о том, что сегодняшний вечер — это, наверное, самое прекрасное, что я когда-либо мог себе представить, — отвечаю я, поворачиваясь к ней.

— Марк… — ее глаза сверкают от переполняющих ее эмоций.

Я наклоняюсь и нежно касаюсь ее губ, прежде чем отстраниться и провести большим пальцем по ее нижней губе.

— Ты должен знать, что прямо сейчас мой отец пытается найти меня.

— Так оно и есть, и я думаю, что в конце концов он это сделает, но он не имеет права вмешиваться в это. Не в этот момент. Пока мы вот так вместе, единственное, что существует в этом мире, — это я и ты. Больше никого и ничего.

— Хотела бы я, чтобы это было правдой, — печально говорит она.

— Софи, ты неопытна, но ты должна понимать. То, что произошло между нами сейчас, не происходит просто так. Это было…

— Феноменально, — счастливая улыбка освещает все ее лицо. Удовольствие лучится из нее.

Я чувствую себя таким окрыленным, потому что я тот, кто дал ей это. Она поднимает руку, скользя пальцами между моими, и отводит мой большой палец от своего лица. Я приближаю наши соединенные руки ко рту и нежно целую ее пальцы.

— Это было что-то настолько особенное, что я думаю, мало кто из людей когда-либо испытывал это.

— Ты вдруг стал таким милым, — бормочет она.

— Я не отпущу тебя, София, — клянусь я, и чтобы она не сомневалась в моих словах, притягиваю ее к себе, вынуждая скользить по моему телу. Ее волосы рассыпаются на лицо, глаза темнеют от голода, и она прижимается к моему уже твердеющему члену. Удивляюсь, как он так быстро снова готов после нагрузки, которую только что получил. У меня такое чувство, что я никогда не смогу насытиться Софией. Но я должен подождать. Ей все еще будет больно.

— Мне придется вернуться домой. И ты это прекрасно знаешь.

— Только не сейчас, а когда ты это сделаешь, я пойду с тобой.

— Нет, — говорит она с паникой на лице. — Ты не можешь этого сделать. Ты не знаешь моего отца, он сначала реагирует, а потом думает. Ты не можешь вернуться, по крайней мере до тех пор, пока я не усмирю его гнев.

— Что ж, тебе придется усмирить его быстро, если это твой план, потому что я не оставлю тебя. То, что мы только что разделили в этой комнате, это то, от чего я никогда не откажусь.

— Но ты же все время в разъездах, а у меня вся моя жизнь дома — моя учеба, семья.

— Я не уеду, я останусь с тобой. Я не отпущу тебя.

— Я не знаю, что на это сказать, — шепчет она, и я вижу, как в ее глазах собираются слезы. Одна слезинка вытекает из уголка, и я вытираю ее большим пальцем, а затем подношу ко рту, чтобы попробовать.

— Все так быстро. Может быть тебе стоит еще подумать и убедится, что я это то, что ты хочешь? — она прикусывает нижнюю губу.

Не могу остановить себя и снова накрываю ее рот, вкладывая в этот поцелуй все свои эмоции.

— Я уже совершенно уверен в том, что ты именно та, кого я хочу, но если тебе потребуется несколько дней, чтобы осознать это, я могу подождать.

— Хватит болтать, — бормочет она, ее рука нетерпеливо гладит мой член. Она перемещается, чтобы направить меня внутрь себя и, начиная опускаться вниз, охает: — Все еще больно.

— Мы будем двигаться медленно, детка, и обещаю потом зацеловать тебя всю, чтобы стало лучше.

Она скользит по моему члену, опираясь ладошками на мой живот. Ее груди покачиваются в такт плавным движениям. Наслаждение пронзает меня насквозь, и я чувствую себя таким живым, как никогда ранее.

Я просто счастливчик, что она посчитала меня достойным прикоснуться к ней. Раньше я был так самоуверен, думая, что знаю все. Я ни хрена не знал, пока в мою жизнь не ворвалась София с нахальным ртом, дерзким взглядом и идеальными округлостями.

Я закрываю глаза и думаю только об одном.

София — это рай на земле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

СОФИЯ


Я лежу на согретых августовским солнцем досках, впитывая атмосферу последних летних дней, когда Марк, наконец, выходит из хижины. Смотрю на него, прикрывая глаза ладонью, щурясь от послеполуденного солнца.

Боже, он сегодня хорошо выглядит. Немного помятый от лежания в постели и наших любовных ласк. Но ему идет. На нем только выцветшие джинсы. С трехдневной щетиной на лице, без рубашки и с босыми ногами он выглядит как чистый грех. У меня есть сильнейшее желание поцеловать каждый сантиметр его тела. Он невероятно красив, определенно настоящий мужчина, и от одного его вида у меня сводит пальцы ног.

— Я думала, ты проспишь весь день, — бормочу я, когда он садится рядом на маленький рыбацкий причал, на котором я лежу. Марк кладет мою голову себе на колени и, наклоняясь, целует меня в лоб.

— У меня была женщина, которая измотала меня. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, — говорит он, и моя улыбка становится шире, я едва сдерживаюсь, чтобы не замурлыкать от удовольствия.

— Ну да, ты же старше. Я слышала, что время восстановления может быть проблемой, — парирую я, а он игриво рычит, наклоняясь, чтобы укусить меня за шею и заставить смеяться.

— Я не хочу уезжать отсюда, — говорю я ему, как только смех стихает и мы вдвоем просто смотрим на воду.

— Нам и не придется этого делать, по крайней мере, в ближайшее время.

— Если я в ближайшее время не позвоню отцу…, - замолкаю, не желая озвучивать то, что произойдет, но уверена, что Марк знает.

— Завтра я отвезу тебя в соседний городок, и ты сможешь позвонить ему. Заодно купим еще продуктов.

— Это может быть опасно, — предупреждаю я его.

— Дышать может быть опасно, детка. Мы должны наслаждаться временем, пока оно у нас есть, — он смотрит мне прямо в глаза, передавая без лишних слов все свои эмоции. — Когда придет время, мы с твоим отцом все уладим.

— Очень надеюсь на это.

— А что ты здесь делаешь, кроме того, что загораешь? — спрашивает он, явно закончив говорить о моем отце.

— Думаю о тебе, — смущенно улыбаюсь и опускаю глаза.

— Думаешь о том, как я вылизывал каждый изгиб твоего прекрасного тела?

— Что-то в этом роде, — отвечаю я, мое тело мгновенно вспыхивает от желания. Влага стекает по внутренней стороне бедер, и я неловко ерзаю. Марк, будучи самоуверенным наглецом, ухмыляется мне.

— Чему это ты улыбаешься?

— Моя маленькая девственница превратилась в маленькую жаждущую члена шлюшку, — говорит он весело, но я слышу в его голосе нужду.

— Не могу поверить, что ты только что назвал меня так, — ворчу я.

— Ты хочешь сказать, что я ошибаюсь? — спрашивает он.

— Ну, если речь идет только о твоем члене, то ладно.

— Детка, на случай, если ты еще не поняла, ты никогда не получишь член другого мужчины, только мой. И нет ничего плохого в том, чтобы хотеть своего мужчину все время, — он самодовольно откидывается на локти и подставляет лицо солнцу.

— Осторожно! Ты снова начинаешь казаться дерзким.

— И тебе это нравится, — говорит Марк, и тысячу раз он прав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

— Я немного проголодалась, — решаю сменить тему.

— Я мог бы приготовить нам обед, или скорее уже ужин.

— Ого, ты хочешь сказать, что можешь накормить меня чем-то, кроме своего эго? Это потрясающе!

— Только за это, София, ты должна будешь стоять рядом голой, — его голос деловит и небрежен, когда он встает, подмигивая мне, и идет к дровнице.

День пролетает так волшебно, что я не замечаю как снова наступает ночь и мы оказываемся в постели в объятиях друг друга. Не то, чтобы Марк выпускал меня из своих рук днем надолго! Он неспешно целует мое лицо, плечи, поглаживая грудь, мягко перебирая кончиками пальцев, проводит дорожку по животу вниз к уже жаждущему прикосновений клитору.

Недоумеваю, как этот властный, грубый мужчина, который раньше вел себя как мудак, может быть таким нежным. Теперь я понимаю, это всего лишь фасад. Сейчас я вижу его настоящего.

Мне хочется дарить ему такую же ласку и нежность в ответ. Я провожу рукой по его груди и мощным плечам, по едва заметным шрамам.

— Ты получил эти шрамы в армии? — мягко касаюсь еле заметных белых рубцов на его боку.

— Какие? Эти? Эти я заработал, когда жил в детдоме. Если бы не Чили… не знаю, чем бы дело закончилось.

— А почему ты уволился из армии? Что-то плохое случилось с тобой, пока ты служил?

— Что-то плохое случилось со всеми, кто служил в зоне боевых действий. Ты видишь и делаешь, то что никогда не сможешь забыть. — вздыхает он.

— А этот? — дотрагиваюсь до округлого следа на правом плече. — похоже на огнестрельное.

— А ты откуда знаешь, как выглядит огнестрельное ранение? — на его мужественном лице ясно читается удивление.

— Я видела подобные у Беркутов.

— Ты видела других мужчин обнаженными? — Марк мгновенно напрягается, я вижу как ходят желваки на его скулах. Он приподнимается надо мной и берет меня под подбородок. Боже, мне нравится, когда он так ревнует. — София!

— Нет, конечно, нет. Ну, я видела парней пару раз без рубашек. Что тут такого?

— Обещай, ты больше не будешь пялится на других мужчин.

— Но я и не пялилась, — приподнимаюсь на локтях и прищуриваю глаза. — просто они там ээ… стояли и переодевались и я мм…

— В следующий раз, когда такое повторится, я хочу, чтобы ты отвернулась. А еще лучше, вышла из комнаты. Ты поняла меня, София?!

— Ну вот и возвращается властный и самоуверенный Марк. — я хлопаю ладонью по его груди в попытке отодвинуться. Он подхватывает меня под колени и рывком тянет вниз. Падаю ничком на кровать, а Марк заводит мои руки мне за голову, прижимая к матрасу, и сверкает своими темными глазами.