— У меня дела, буду поздно…

— Не обижайся на него, Софи, — мягко проговорила Жаклин, глядя на вконец расстроенную девушку.

— Я пойду к себе, что-то плохо себя чувствую, — торопливо сказала Софи и пошла к лестнице.

Она влетела в спальню и упала на кровать, зарывшись лицом в покрывало. Ее душили слезы обиды и разочарования. Софи казалось, что вся ее жизнь катиться куда-то под откос. Зачем все это? Зачем это бессмысленное замужество? Зачем, вообще, на ее пути встретился этот Дэвид Паркер? И почему он вызывает в ней такие сильные и противоречивые чувства? За что ей такое наказание? С такими горестными мыслями пролежала она почти до самого утра, не смыкая глаз и даже не раздевшись… На рассвете она, наконец, задремала, но совсем ненадолго, и буквально через несколько часов проснулась, будто от толчка, и больше так и не заснула…

Софи весь день провела в своей комнате, а когда Жаклин поинтересовалась, в чем дело, сослалась на женское недомогание, которое, действительно, ко всему прочему, настигло ее с самого утра, и к душевным страданиям прибавились еще и физические… Но Жаклин проявила верх заботы, постоянно забегая ее проведать или принести ей чего-нибудь вкусненького… Софи, конечно, была очень ей признательна, но все же сейчас ей больше всего хотелось побыть одной…

… После обеда, когда Жаклин очередной раз зашла к Софи, то застала ее всю в слезах… Софи, застигнутая врасплох, тут же поспешно начала вытирать слезы.

— Софи, детка, — Жаклин присела около нее на кровать, — ты плачешь из-за него, так?

Софи сразу ничего не ответила, а потом сказала:

— Зря ты меня уговорила на это, Жаклин… Не следовало нам жениться…Надо было решить все как-нибудь по другому… Ты же видишь, как он ко мне относиться… Вчера, вообще, мне показалось, что он меня ненавидит, — Софи горестно усмехнулась и закрыла лицо руками.

— Нет, Софи, нет… Тебе, действительно, показалось, — Жаклин стала гладить ее по голове. — Он не тебя ненавидит… Не тебя…, - она тяжело вздохнула и замолчала.

Софи подняла голову и взглянула на нее непонимающе.

— Ладно, Софи, я все-таки расскажу тебе кое-что, — произнесла вдруг Жаклин, — может, ты по-другому посмотришь на некоторые вещи… Дэвид, конечно, не одобрил бы это, но… Я думаю, тебе стоит это узнать…, - она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, а потом начала говорить: — Я пришла в дом Паркеров наниматься на должность гувернантки. Когда же увидела Дэвида, который показался мне еще совсем младенцем, я поинтересовалась, сколько же ему месяцев. Мне ответили, что в начале марта будет год. Я была растеряна и предложила мистеру Паркеру поискать лучше няню для такого маленького ребенка, поскольку обычно работала с более старшими детьми… Но Джон Паркер начал упрашивать меня, предложил дополнительное жалование … В то время у меня дела шли не очень: не так давно умер муж, бог детей не дал, а финансовое положение было совсем скверным… Таким образом, я была одинокая бездетная вдова тридцати шести лет отроду, без денег и без крыши над головой… Выбирать не приходилось… И я, поколебавшись, согласилась… Джон Паркер оказался очень хорошим хозяином, вежливым и не жадным… О чем еще можно мечтать? Но он с утра до вечера пропадал на своей мебельной фабрике, которая достался ему от обанкротившегося отца в плачевном состоянии и которую он пытался вернуть к жизни всеми силами… А его жена… Элизабет была совсем юной и жила в каком-то своем мире… Семейная жизнь, казалось, была ей обременительна… Ей все время хотелось праздника, ярких красок, всплеска эмоций!.. Но Джон Паркер, хотя и безумно любил ее, был настолько поглощен работой, что не мог уделять того внимания, которого требовалось ей… А сын Элизабет не интересовал вовсе… Дэвид же был замечательным ребенком, — Жаклин тепло улыбнулась, — и я к нему прикипела всей душой… Иногда мне начинало казаться, что это мой сын… Да и действительно, в конце концов получалось так, что этот мальчик был нужен только мне… Хотя Дэвид очень тянулся к матери, он ее просто боготворил… И чем дальше рос, тем больше ему хотелось ее любви и внимания … Но Элизабет оставалась равнодушной к чувствам сына, порой ее даже раздражала такая сильная привязанность ребенка… Удивительно, как она через три года родила еще и Диану… Зато у меня появилась еще и дочка, — она снова улыбнулась. — Но вскоре после рождения Дианы Элизабет вообще будто с ума сошла: сплошные упреки, истерики, слезы, непонятные требования… Джон уже не знал, что такого для нее сделать, чтобы она хоть ненадолго успокоилась… К тому времени его дела, наконец-то, пошли в гору, фабрика начала приносить прибыль, поэтому с деньгами проблем не было… Но Элизабет хотелось чего-то большего, только она сама не могла понять, чего именно… Она стала раздражительной, беспокойной, часто без объяснений куда-то уходила, потом возвращалась и вновь начинались скандалы и крики… Больше всего жаль было детей… Они очень переживали, особенно Дэвид… Но самое печальное случилось через двенадцать лет моего пребывания в этом доме… В один прекрасный день Элизабет Паркер сбежала со своим любовником … Поговаривают, что это был какой-то ирландский офицер, и что с ним она встречалась уже давно… С тех пор больше их никто никогда не видел, — Жаклин вздохнула.

— А ее муж? — тихо поинтересовалась Софи.

— Джон Паркер был вне себя от горя…Он же ее так любил… Если бы не его дело, уже процветавшее в то время, он бы, наверное, наложил на себя руки… Да и дети, конечно же, нуждались в нем как никогда…

— А что было с Дианой… и… Дэвидом?..

— Конечно, им обоим было очень плохо… Но хуже всего было Дэвиду… Ему было тринадцать, и он прекрасно понимал что к чему… Особенно, если учесть его болезненную любовь к матери… Он очень страдал, хотя и не показывал этого… Делал вид, что ему все равно… Но один раз я застала его за тем, как он, размазывая слезы по щекам, кромсал ножницами ее шифоновый шарфик, который Элизабет впопыхах забыла…

Софи представила эту картину, и все внутри у нее сжалось от жалости к Дэвиду.

— Он заметил меня, — продолжала Жаклин, — отбросил от себя ножницы и куски разорванной ткани, быстро вытер насухо слезы, посмотрел прямо мне в глаза и твердо сказал, что не допустит того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь поступил с ним так, как это сделала его мать с отцом. А еще он сказал, что никогда никого не полюбит… Я пыталась убедить его, что так думать нельзя, что любовь нужна всем и без нее жизнь бессмысленна… На что он сказал, что этого его не коснется и он прекрасно проживет и без этого… Это он и пытается доказать до сих пор всем вокруг и, в первую очередь, самому себе… Он придумал себе этот образ циничного и самовлюбленного эгоиста, но я-то знаю, что в душе он все тот же добрый и ранимый мальчишка, которому очень хочется, чтобы его любили и нуждались в нем… Вот и все, что я хотела тебе сказать, — Жаклин поднялась и расправила невидимые складки на юбке.

— А Диана? — задала еще один вопрос Софи, когда Жаклин была уже у двери. — Как сложилась ее жизнь?

— Диана? С ней как раз все в порядке… Она вышла замуж, и довольно удачно… У нее двое сыновей-близняшек… Джон Паркер в них души не чает, — усмехнулась она и вышла.

Софи проводила ее задумчивым взглядом.


…-А где мадмуазель Легранд? — как можно безразличней поинтересовался вечером Дэвид. — Что-то ее давно не видно…

— Во-первых, она уже не мадмуазель Легранд, а мадам Паркер, или миссис Паркер, как тебе больше нравиться, — в тон ему ответила Жаклин и поставила перед ним на стол тарелку с рагу. — А, во-вторых, сколько времени со вчерашнего дня ты провел дома? Часов пять? Три из которых ночью? Когда ты с ней мог встретиться?… А если честно, то Софи немного приболела…

— Что-то серьезное? — Дэвид мельком глянул на Жаклин.

— Нет, думаю завтра ей будет лучше… Не волнуйся, — бросила через плечо Жаклин и исчезла в кухне.

— А я и не волнуюсь, — еле слышно произнес Дэвид и приступил к ужину.

Следующим утром Софи все же спустилась к завтраку. Она постаралась привести себя в более-менее приличный вид, но все же несколько бессонных ночей в слезах не могли не сказаться на ее внешнем облике, и сегодня она выглядела бледнее обычного. Дэвид еще был дома и, сидя за столом с чашкой кофе в руках, читал газету.

— Доброе утро, — тихо проговорила она и села напротив.

— Доброе утро, — мельком на нее глянув, ответил Дэвид. Но он успел заметить и ее излишнюю бледность, и круги под глазами, и потухший взгляд…

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — заботливо поинтересовалась Жаклин.

— Уже лучше, — благодарно улыбнулась Софи, наливая себе кофе.


Вечером Дэвид освободился рано. Сегодня ему удалось заключить очень выгодную сделку, и настроение от этого у него было превосходное. Он решил не ловить коляску, а пройтись пешком… Дэвид был уже практически в квартале от дома, как вдруг его взгляд привлекла витрина ювелирного магазина. Обычно его не интересовали такого рода магазины, и посещал он их только лишь для покупки часов или запонок, но сегодня все же задержался около одного из них. За стеклом, на обитой синим бархатом подставке, лежала изящная золотая цепочка с маленьким брильянтовым кулоном в виде капли. Дэвид почему-то вспомнил о Софи, о том, какая она была утром невеселая и бледная… Он подумал том, как ей, наверное, приходиться нелегко в последнее время в связи со всей этой историей похищения… Да и он сам, ко всему прочему бывает, иногда несправедливо резок в своих высказываниях по отношению к ней… И ему вдруг захотелось сделать для нее что-нибудь приятное… Например, подарить вот это украшение… Он решительно открыл дверь магазина и остановился на пороге.

— Что вас интересует, месье? — спросил его невысокий полноватый мужчина за прилавком, по-видимому, хозяин магазина.

— Даже не знаю…, - Дэвид внезапно растерялся.

— Для себя или в подарок?