Приехал, как видишь, огрызнулся Симонов, очевидно, ты меня не ждала.

Не ждала, эхом повторила Маша.

Очередной приятель твоего брата, я полагаю, продолжал задавать вопросы Мишка, едва сдерживаясь, чтобы не перейти не начать орать.

Так точно, за Машу ответил ее кавалер, А вы кто будете, молодой человек?

Приятель Крыловой был от силы на два-три года старше Симонова, но он был одет в строгое пальто и отглаженные брюки, щегольски сверкали лаковые ботинки. На его фоне небритый Мишка в куртке и трениках смотрелся очень несерьезно. Именно это и подчеркивал незнакомый мужчина, обращаясь на вы, но снисходительно. Однако Симонов и не думал пасовать. Мало ли шмотки, осанка, надменность. Хлюпик конторский. Видал он таких.

Я ее гребаный бойфренд, между прочим. А ты кто? Миша произнес, как в лицо плюнул.

Алексей Андреевич Казарин, представился мужчина, но руку не протянул. Да и надменность слегка растерял, явно озадаченный Мишиным заявлением и тем, что Маша его не оспаривала.

Миш, а лучше определения не нашел? наконец подала она голос. Маша терла переносицу пальцем, выдавая нервы и волнение.

А как еще, родная? огрызнулся Симонов на нее, Любовник? Друг по койке? Гость с приведениями?

Уж лучше бойфренд, выдохнула Крылова и взглянула на Алексея, Леш.

Да, я пойду, он вроде как все понял, Ты позвони.

После дождичка в четверг она позвонит, крикнул вдогонку Миша.

А вот и позвоню, неожиданно вышла из ступора Мария.

Ты издеваешься, Маш?

Это ты издеваешься, Симонов! Опять приперся незваный. Свидание мне испоганил.

Ах, извините. Какое несчастье. Прости, но мне не жаль ни капли. Зато мужик все понял. Ты с нами обоими крутила, да?

Ни с кем я не крутила, выдохнула Маша и ткнула ключом в домофон, Не твое дело вообще. Вали откуда приехал.

Она дернула дверь на себя и поспешила скрыться в подъезде, но Симонов настырно пер за ней.

Нифига подобно. Сначала ты мне объяснишь, дорогая.

Ничего я не собираюсь объяснять, отстань.

Маша влетела вверх по ступенькам, попыталась проскользнуть в квартиру, но Мишка прорвался следом.

Я тебя не ждала. Уезжай, заладила она, как заевшая пластинка.

Объясни мне, черт подери, орали Симонов, разуваясь, скидывая куртку и проходя вслед за ней на кухню.

Маша встала у окна, спиной к нему, обхватила себя за плечи, словно защищалась. Она рвано дышала, словно ей не хватало воздуха.

Маш, объясни, настаивал Миша, положив ладонь ей на плечо.

Она стряхнула его руку, обернулась. Глаза сверкнули, как угли на ветру.

Ты все правильно понял. Леша друг моего брата. У нас было свидание. Ты его испортил. Доволен?

Если честно, да, признался Миша, Очень доволен, что испортил. Но я вообще не понимаю, почему ты пошла. Зачем, Маш? Я что-то сделал? Обидел тебя?

Нет, помотала головой.

Что тогда?

Я же девочка, Миш. Я хочу, как все.

Что как все? он не понимал.

Хочу замуж, детей. Для начала просто мужчину, который будет рядом.

Понятно. А я на эту роль не подхожу? спросил Миша обижено.

Маша задрала нос и кратко ответила:

Нет.

Потому что я в Москве, а ты в Туле? В этом дело?

Да. Нет Не только, она путалась в ответах и мыслях.

Переезжай ко мне, выпалил Мишка и ни капли не пожалел о скоропалительном предложении.

Маша впечатлилась.

Ты сдурел что ли?

У меня квартира больше. В Москве работа тебе найдется. Маш.

Нет, обрезала она.

Почему?

Не хочу я. Ненавижу твою Москву. У меня голова там болеть начинает от газов и шума. И вообще.

Что вообще?

Вообще! резюмировала она и снова отвернулась.

Отговорки у тебя одни. Не хочешь ты ничего, Крылова. Голову морочишь мне, мужику этому, брату своему. Устраивает тебя все. Квартира, работа, трахальщик по выходным. А что? Любовник он и не надоедает и жрет меньше мужа.

Да что ты знаешь обо мне! закричала она, выходя из себя и снова поворачиваясь.

Так почти ничего не знаю, Маш. Потому что ты ни черта не говоришь о себе. Живешь, как улитка в ракушке. Наверно раз в месяц ноешь, что одиноко и тяжело без мужика, но он тебе нафиг не нужен. Ты же сама по себе. Такая колючая и классная.

Заткнись! взвизгнула Маша, Заткнись, Симонов. Не смей все на меня валить. Да, я привыкла жить одна, мне комфортно. Но то, что между нами Ты и я Не во мне дело, ясно?

Во мне что ли? расхохотался Симонов.

Да. В тебе!

Серьезно? Это вроде я за тобой, как дурак, бегаю. Мотаюсь за сто верст киселя хлебать. Названиваю регулярно. Все ли у Маши моей хорошо? Разок приехал без приглашение а она тут с мужиком у подъезда собралась сосаться. И я после этого козел? Мило. Предложил переехать, черт подери. Обозначил серьезность намерений, но опять отговорки, кипел Мишка, После этого дело во мне? Серьезно?

В тебе, она стояла на своем.

Да почему, Маш? Что тебе еще надо, а? Жениться? Так поженимся. Когда ты хочешь? Через год? Через месяц?

Никогда я не хочу, всхлипнула, Ничего я с тобой не хочу вообще.

Чем же я так плох?

Ты ты ты же Миша Симонов. Ты все время врешь. Все время меня бросаешь, она заплакала.

Что? Когда?

В школе. У меня был выпускной. Я испачкалась, а ты повел меня в гараж, потом домой проводил. Поцеловал и сбежал.

Миша нахмурился, а Маша истерично засмеялась сквозь слезы.

Не помнишь, да? Неудивительно. А Новый год у Кристинки тоже не помнишь? Я просила не трогать меня, не ложиться со мной, но ты же был бухой и любвеобильный!

Я я что? Миша не верил своим ушам и оооочень смутно помнил те времена, о которых говорила Маша, Я что С тобой..? Мы..?

Нет. Мы не спали. Но она всплеснула руками, Но у тебя все время была подружка, и это не мешало ко мне подкатывать.

Теперь пришла Мишина очередь тереть переносицу. Он смутно припоминал образ девчонки, которая заставляла его забывать о Вере. Сейчас был единственный аргумент, который его оправдывал:

Маш, я же пацаном был. Чего ты зациклилась?

Правда? Пацаном? Маша стерла слезы со щек, А несколько месяцев назад ты тоже был пацаном, когда трахал меня в сартире, забывая про любовь всей своей жизни? Алиса, да? Я не ошибаюсь?

Маша

И не смей говорить, что это другое. Это то же самое. Как под копирку. Теперь хочешь, чтобы я стала той самой, которой вы будешь наставлять рога? Хрена с два, Симонов. Я на такое не подписывалась. Хорошо повеселились, но пора заканчивать. Ты свободен.

Миша потянул к ней руки, но Маша отпрыгнула, как от огня.

Свободен, я сказала, закричала она не своим голосом, Убирайся вон и дорогу забудь. Знать тебя не желаю.

Не в силах сдержаться она топнула ногой. Миша вздрогнул, и как запрограммированный робот пошел к двери. Он обулся, накинул куртку, вышел подъезд, спустился по лестнице, сел в машину. На том же автопилоте доехал до Москвы.

Все это время Маша рыдала, оплакивая свою наивность, глупость, длинный язык и послушного Симонова. Под утро они оба пришли к выводу, что действительно лучше будет больше никогда не встречаться.

Глава 9

Прошлое в настоящем

Жизнь шла своим чередом. Мишка тренировал, тренировался, ел, спал, иногда выпивал с приятелями. Ви и Джедай не замечали в нем перемен, не били тревогу, как в случае с Алисой. Лишь иногда кто-то из них подходил, спросить: «Все хорошо, Миш?». «Отлично», отзывался он бодро, «Лучше всех». Врал. Хотя сам себе почти верил.

Собственно, что такого случилось? Подумаешь, какая-то Маша. Опять.

Жил он без нее, еще проживет. Возомнила о себе невесть что. И о нем. Глупости какие-то детские.

От тех глупостей Мишкино сердце сжималось. Он изо всех сил старался не вспоминать. Но своим признанием Крылова словно вскрыла ящик Пандоры с его грехами. Не такими уж и страшными, но все же. Мише было все это до ужаса неприятно даже сейчас. Он гнал от себя мысли о прошлом, старался жить и радоваться, но иногда накатывало, словно волна, снежный ком, кружило в вихре воспоминаний из беззаботного школьного юношества.

Даже в школе Мишка не позволял себе вольностей, как Глеб. Геллер быстро наигрался отношения и менял девчонок чуть ли не каждый месяц. А Миша был не такой. Ему нравилась девочка из параллельного класса. Она была милой и доброй, немного зажатой, но Симонова это не смущало. Его привлекала скромность, которую он считал достоинством. На школьной дискотеке Миша набрался смелости и пригласил ее танцевать, потом проводил до дома и Планировал больше не расставаться. Это была любовь. Сама настоящая. Самая сильная и прекрасная. Симонов действительно любил Веру, планировал жить с ней всю жизнь, нарожать детей, состариться и умереть в один день.


Конечно, через год бурные чувства утихли, но коней на переправе Мишка решил не менять. Он заглядывался на других девчонок. Бывало с ним такое. Но обычно этим все и заканчивалось. Исключая случай с Машей.

Симонов смутно помнил скабрезную худышку, которая отшила Геллера так эпично, что он сразу проникся к ней симпатией. Симпатия росла, пока они гуляли до гаража, а потом и до Машиного дома. Все это было как в тумане. Сколько лет-то прошло? Пятнадцать вроде. Но вот поцелуй Миша помнил. Сладкий и горький одновременно. Помнил, что почти сразу себя одернул, что не мог отстраниться, когда Маша сама потянулась к его губам. Это было прекрасно и ужасно одновременно. Словно мед, отравленный каким-то жутким ядом. Вкус ее губ, шелк волос, прохладная кожа, тихий смех. У Мишки отросли крылья, но ноги налились свинцом, не пуская в небо. Вряд ли он удержался бы от более откровенных поцелуев и ласк, не нарушь их уединение Машин сосед. Благодаря ему Мишка протрезвел и сбежал.