В конце концов, я решила, что заслужила эти деньги. Потому что добросовестно работала всю неделю и моей семье они нужны!

Из-за недосыпа меня почти весь день клонило в сон, но я упрямо не ложилась подремать. Не хотела упустить ни одной новости, ни одного мгновения в обществе семьи. Очень истосковалась по простому общению. Даже Риту бы с удовольствием заняла разговором, но она уехала за город. Как-то так вышло, что кроме старшей сестры у меня и подруг то не имелось. Разве что Инна — бывшая сокурсница, но мы с ней редко пересекались.

Мне казалось, за день я хорошо отвлекалась от беспокойных мыслей и успешно избегала воспоминаний, которые заставляли меня волноваться. Но, похоже, порой сама не осознавала, как уходила в себя, и это не удалось скрыть от мамы.

Пока дети смотрели последнюю экранизацию «Король лев» в её комнате, она помогала мне собираться. Хотя скорее мешалась, ища повод для разговора.

— Во сколько за тобой приедут? — задумчиво спросила мама, складывая гору постиранных вещей, и то и дело, пытаясь всучить мне что-нибудь взять с собой. То, что я практически 24 часа в сутки ношу униформу её ничуть не смущало.

— В семь.

— Так рано… — качнула она головой.

— Мамуль.

— Да нет, я все понимаю, — уступчиво отозвалась она. — Но один выходной… это же так мало! Еще звонки эти по часам — не дозвонишься ведь, если ты не в комнате.

Я только вздохнула. Меня тоже это совсем не устраивало.

— Ты точно справляешься? — спросила я серьезно.

— Конечно, справляюсь, — отмахнулась мама. — Одно дело по вечерам приходить с больной головой и совсем другое, когда у меня весь день в распоряжении. Я за тебя, дочь, переживаю.

Она сложила мою кофту и уселась с ней на кровать.

— Конечно, это хорошая работа и она несет большую помощь нашей семье, но…

— Но?

— Разве может что-то возместить потерянное личное время? — взглянула на меня мама. — Дело ведь не только в нас — у тебя же и так совсем нет личной жизни!

Я незаметно поджала губы и уткнулась в сумку. Это была не просто больная тема для меня, а тема — табу.

— Думаешь, я не замечаю твоего добровольного заточения? После Рената ты так больше ни с кем и не встречалась.

— Мам. Давай не будем, — не выдержала я.

— Ну, правда, Арь… Честно говоря, я до сих пор не понимаю, что произошло? Почему вы расстались? У вас ведь так хорошо все было.

— Ни у кого не бывает все хорошо, — резонно заметила я, уклоняясь от ответа. — Может я вообще не любила его! Вот и расстались…

Она знала, что это ложь. Слишком хорошо чувствовала меня, да и глаза мои влюбленные каждый день наблюдала. Однако маме оставалось лишь догадываться о том, что же все-таки случилось.

— Арина, я никогда тебе не говорила… — вдруг сказала она, опустив взгляд. — Мне не дает покоя одна мысль. Что возможно это все из-за нас.

— Что?.. — я не веряще уставилась на маму.

— Ну, ты знаешь, все эти стереотипы про многодетные семьи, твоя вечная занятость — может Рената это и оттолкнуло! Не каждый мужчина готов делить ответственность, которую ты взяла на себя.

— Мама, ну что ты такое говоришь?! — горячо возмутилась я. — Поверь, мне не в этом была причина. Да и я никогда не стеснялась своей семьи, а если бы Ренат только заикнулся — глотку бы ему перегрызла!

— Ч-ш, ч-ш, — мама поймала меня за предплечье и, усадив рядом с собой, принялась успокаивающе гладить по спине. — Я знаю, ты у меня скрытная. Но чувствует мое сердце, обидел он тебя. Так обидел, что ты теперь парней десятой дорогой обходишь.

Я отвернула голову и больно закусила щеку. Какая чушь… И вовсе я не обхожу парней! Просто некогда мне заводить их.

Только вслух я это так и не озвучила.

9

Я думала, что усну, едва коснувшись подушки, но не угадала. Внутри тяготило беспокойство, и еще этот разговор с мамой добавил осадок… Мысль о том, что я какая-то не такая преследовала меня еще со школы, и так вышло, что Ренат закрепил её окончательно. Закрепил комплекс и страх перед новыми отношениями.

Кто сказал, что красивые девушки обязательно счастливы?

Я никогда не умела принимать ухаживания парней, если внутри не зарождались чувства. А они не зарождались, потому что в голове так или иначе стоял один образ, который я выбирала бесповоротно и окончательно. В первый раз так было в десятом классе. Я влюбилась в парня из одиннадцатого и никого не могла видеть рядом с собой, даже в качестве друга.

Однажды он заметил меня. На школьной дискотеке. Пригласил на танец, потом до дома проводил, возле которого мы проболтали почти час, а в конце попросил мой телефон. С этого вечера все и началось.

Я была так счастлива, что не могла ни есть, ни спать, ни учиться! Окрыляющее чувство, поселившееся внутри, затмило все, и отныне управляло мной. Каждый его звонок, каждое смс — как праздник. Каждая минута в мыслях о нем и о наших встречах: мы гуляли по скверику после школы, ходили в кино, урывали минутки на переменах, из-за чего уроки начали казаться бесконечными.

Мечта превратилась в явь. Он первый кто поцеловал меня, и первый… кто надломил мое сердце.

Я не знаю, что произошло, но частота наших встреч вдруг начала редеть. Он стал занятым, находил все какие-то причины и отговорки или просто не предлагал мне провести время вместе.

Конечно, это заставило меня волноваться. Особенно после того, как наши пересечения в школе сократились до короткого приветствия. Завистливые одноклассницы злорадствовали и шептались за спиной, а я терялась в догадках и утопала в переживаниях. В конце концов, однажды просто вызвала его на разговор…

Ты хорошая девчонка, Арина, сказал он тогда, нервно топчась на месте. Не хочу я тебя испортить, понимаешь? Как ты можешь меня испортить, недоумевала я. Подрастешь — поймешь, только и ответил он. Сплюнул на землю и ушел.

Я не поняла, что он имел виду. Мне было больно и обидно. Особенно на следующий день, когда я увидела его с другой — сверстницей из параллельного класса. В сердце будто гвоздь ржавый загнали… Потом она меня не раз в темном углу поджидала со своими подружками. И, наверное, мне бы обязательно прилетело однажды, если бы он её не остановил.

Понадобились годы, чтобы понять от чего на самом деле уберег меня тот парень из школы. Только легче мне не стало — где-то глубоко внутри я бы хотела, чтобы он меня испортил. Не испортил ведь только из жалости, а не из взаимных чувств.

Прерывисто вздохнув, я перевернулась на другой бок и с силой зажмурила глаза. Ненавижу это вспоминать и все равно вспоминаю. И каждый раз так неприятно в душе, хотя, казалось бы, сколько лет прошло!

Порой так хочется отключить все гадкие воспоминания. Навсегда.

Как только удалось перенаправить мысли, меня стремительно унесло в дрему, и глубокий сон завладел сознанием…

…

Я вижу широкую спину Вараввы так четко, будто все происходит наяву. Он лениво поднимает руку на ходу и, не оборачиваясь, указывает пальцем на ковер.

— Встань здесь.

Мои ноги замирают ровно в том месте. Внутри полный покой — из эмоций лишь апатичное любопытство. Будто я нахожусь в уютном коконе, или смотрю под теплым одеялом кино на большом экране.

Странное состояние — я знаю, что стою в комнате хозяина резиденции, но при этом, словно не он со мной находится в этот момент и не он отдает команды. Тот, чей голос я слышу, вызывает у меня доверие, но никак не трепет или страх. Поэтому я мысленно симпатизирую ему и называю путеводителем.

Я не знаю, сколько уже стою на одном месте, и что он делает. Время будто перестало существовать. Оно начинает ход с его голосом, а в тишине замирает. И нет никаких потребностей или усталости.

Высокая фигура внезапно загораживает кровать, на которую я смотрела. Медленно поднимаю глаза и бесстрастно отмечаю, что мой путеводитель тщательно исследует меня взглядом. Особенное внимание к шее — там, где бьется сонная артерия. Будто считывает пульс, но разве это возможно сделать взглядом?

Я открываю рот, кажется, хочу что-то сказать, но не могу, поэтом быстро забываю о своем желании. Точно так же в голове рождаются рассеянные мысли и быстро тают.

— Ты часто думаешь обо мне? — вдруг спрашивает мой путеводитель негромко и в то же время звучно.

Я озадаченно хмурюсь. Отвожу взгляд и ничего не отвечаю. Потом снова встречаюсь с янтарными глазами и начинаю улыбаться. Мой путеводитель улыбается в ответ. Сдержанно, одним взглядом, но улыбается и мне это нравится. Как будто меня погладили по голове и похвалили.

— Маленькая умница, — сказал он бархатным тоном, и внутри все отозвалось теплом. — Ты покажешь мне, о чем были твои мысли?

Я больше не хочу улыбаться, хотя меня не пугает этот вопрос, скорее мне не хватает чего-то для дальнейшего шага.

— Можешь сделать это, — позволяет хозяин комнаты.

И я делаю.

То, о чем думала перед сном, во время обеда, каждый раз после наших столкновений. Поднимаю руку и провожу пальцами по тщательно выстриженному виску. Мои движения спокойны, и я очень внимательна к тому, что делаю.

Скольжу выше и зарываюсь в волнистые светлые пряди. Взъерошиваю жесткий шелк и наслаждаюсь этим некоторое время. После, моя ладонь ложится на густую щетину — она немного колет, и я быстро теряю интерес, а подушечки пальцев замирают на мужских губах. Я приоткрываю свои губы, но делаю только то, о чем думала: в своих мыслях я не целовала — он целовал.

Пальцы сходят с губ, ползут ниже по подбородку, гладят мощную теплую шею, и я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы стать как можно ближе к мужскому телу. Утыкаюсь носом в пульсирующую венку под мочкой уха, и шумно вдыхаю. Запах мне так нравится, что я не хочу отстраняться, но понимаю что у меня еще много «дел». Отпрянув, я продолжаю показывать свои мысли: провожу ладонью вниз, к яремной впадине, немного медлю, затем аккуратно пролезают под ворот рубашки.