— Воздушных шаров? — остановилась на полпути и недоуменно посмотрела на Богдана.

— Ага. Ей далеко «ЗА». Я не уверен, что в ее бытность в принципе были гондоны.

— Ладно, пожалеем твою домработницу. На неделе схожу к гинекологу. Таблетки пусть пропишет, — кинула, обозначая тем самым, что Макаров прощен за свой неудачный дебют в амплуа трагикомичного героя. И признаваясь самой себе, что сейчас я не готова его оставить, пока не готова.

Богдан обхватил меня за талию, притянул к себе и куда-то в район макушки глухо пробормотал:

— Ты чудо! Я тебе говорил?

— Теперь да, — улыбнулась, высвободилась из его объятий и скрылась за дверью ванной.

47


И как так закрутилось? Как так получилось, что Женя поселилась на подкорке мозга и отказывалась оттуда уходить? И не просто отказывалась, а день за днем укрепляла свои позиции.

Уже пошел второй месяц, как они встречаются. У окружающих давно возникли вопросы к нему. Но Богдан никому и ничего не объяснял. Выглядело странно. Выглядело глупо. Но, что он мог поделать? Макаров давно хотел плюнуть на ее условия. Пытался уговорить перестать прятаться по кустам и все-таки объявить всем об их отношениях. Но Швед была категорически против.

— Дан, счастье любит тишину, — спокойно возражала она, выводя пальчиком узорчики на его груди.

А ему вот вдруг всего этого стало мало. Ему хотелось большего. Хотелось ходить с ней на тусовки и в гости к друзьям. Хотелось вместе обедать в дурацкой столовке на перерыве. Хотелось, чтобы она иногда появлялась на его тренировках, а после игры целовать ее при всех, не прячась. Да много этого «хотелось». Но Женя каждый раз отвечала отказом на все его поползновения в этом направлении.

Макарова все это бесило. Он перестал ходить на вечеринки и в клубы, потому что каждую свободную минуту старался проводить с Женькой. А минут этих у него было в обрез. Учеба, практика, тренировки, первенство «Алтея» — все это каруселью мчалось изо дня в день, затягивая его.

Но Женя не жаловалась. Ни на что и никогда. Порой ему казалось, что она равнодушна к нему. Двоякое ощущение все больше и больше крепло в нем: вроде она его и с ним, а вроде чужая и далекая. Она не задавала лишних вопросов, но и его не впускала в свою жизнь. Нет-нет, в сексе у них был полный порядок. Даже больше. Женька оказалась прекрасной ученицей и в каких-то моментах превзошла учителя. А еще она на редкость забавная и веселая девчонка. С ней было всегда интересно и в постели, и вне ее. А подколки несносной Швед порой сбивали с толку — Богдан никогда не мог со сто процентной уверенностью сказать, шутит Женька или говорит всерьез.

Его такой тупой план — а теперь он в этом точно уверен — он по понятным причинам сдал в утиль. Теперь он следил, чтобы Женю никто не обидел. Напрягался, если она была чем-то озадачена или хмурилась. О том, что у них все может закончится Макаров не думал. Ему было неприятно об этом размышлять. Но даже, если это случится, он мог точно сказать, что не сделает ничего такого, что заставит ее переживать.

Он не хотел давать определение этим чувствам. Женька это называла дружеский секс. А Богдана эта фразочка резала по ушам.

Парни по началу докапывались, что, да как со Швед, а потом в виду отсутствия какой-либо информации просто отстали. Их удивлял игнор Макарова всех сборищ, включая бильярд, но и тут он прикрылся практикой.

И только Ливанова, мать ее итить, доставляла ему головную боль. Он мог ее отшить, жестко послать. Но зная Милану, она начнет копать. Женя этого не хотела, а значит не будет этого. И он держал Ливанову на расстоянии вытянутой руки — той не привыкать. Но она стала в последнее время очень активной. И это раздражало парня. Его стала бесить эта ситуация в целом. Замес жесткий. Однако, Богдан готов терпеть. Только ради Женьки, только ради нее одной. Но Макаров понимал на долго его не хватит. Он медленно и верно занимается саморазрушением. Изо дня в день эта игра в Джеймса Бонда дается ему все тяжелее и тяжелее.

За этот гребанный месяц он всего лишь пару раз смог выкурить Женю из дома, и то под покровом ночи, и уж совершенно точно не туда, где они могли бы встретить хоть кого-то из знакомых. А на днях он еле-еле смог затащить Женю в клуб. В прямом смысле затащить.

— Женька, — позвал он девушку, перестав юзать пульт от телевизора и останавливаясь на канале с шоу про караоке.

— Ммм? — промычала она, уютно устроившись на его плече.

— Хочу услышать, — не отводя взгляда от экрана, произносит парень.

— Что? — она отрывает голову от его плеча и смотрит на него.

— Ту песню, что ты пела.

— Ты видел видео, — говорит утвердительно.

— Оно у меня на телефоне, — чуть улыбается.

— Понятно.

— Ну так что? Споешь?

— У тебя караоке есть?

— Есть. Но я хочу не так. Хочу, чтобы на сцене.

— Как на видео?

— Да, как на видео. Но, чтобы пела для меня, и только для меня.

— Я и тогда пела для тебя, — тихо говорит.

— Я знаю. Теперь знаю, — прикасается к ее губам. — Ну так что?

Женя нервничала, отговаривала Богдана, придумывала тысячу отмазок. А пару дней назад его терпение лопнуло. Он встретил ее с работы, просто усадил в машину, заблокировал двери и утащил в караоке-клуб.

Эта песня в ее исполнении привнесла неоднозначные ощущения. Ему понравилось, очень понравилось, но вот внутри… внутри все переворачивалось, ломалось до хруста, до какой-то щемящей боли. Будто наяву ощутил тоску от потери Женьки, от расставания с ней. Захотелось, как можно скорее забрать ее отсюда. Захотелось оказаться вдвоем, чтобы никто не смог влезть, не смог разрушить. И да, он уже пожалел о том, что они приехали в этот клуб. Как только девушка сошла со сцены, Богдан прижал ее к себе, поцеловал, а после взял за руку и потащил прочь.

Эта ночь, их ночь — она была другая, она была не похожа на предыдущие. Звенящая атмосфера, прозрачная нежность, едва ощутимые вздохи, легкие прикосновения, мягкость во всем — это сводило его с ума, а фоном в ушах звучала та самая песня, исполненная Женей.


Сегодня после пар, когда он вышел из универа, тут же поблагодарил всевышнего, что есть тачка под попой. Погодка «шептала»: ливень в купе с ледяным ветром заставили его перейти на бег. Добежал до машины, знатно промок. Но как только завел двигатель, увидел Женю, которая вышла из дверей альма-матер, и теперь топталась на пороге, прикидывая каким способом ей добежать до места назначения и остаться, желательно, хотя бы полусухой. Но в отсутствии зонта это сделать было нереально. Потянулся за телефоном. Хотел ее набрать и предложить подобрать. Но в этот момент вышел Федоров. Рыцарь, мать его. Открыл зонт и они с Женькой вдвоем двинулись в сторону общежития.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Богдан наблюдал, как девушка берет под руку Петрушу, как они, чуть ли не прижавшись друг к другу, проходят мимо его машины. А она даже не повернулась, даже не посмотрела на него. Сжав зубы так, что бедная зубная эмаль готова была украсить коврик под ногами, он плюнул на все и набрал девушку. Женя остановилась, вытащила телефон из кармана, но так и не ответила, а просто слила звонок и запихнула трубку обратно. Класс!

Стоп, стоп, стоп! Что мы сейчас имеем? Ах да, Макаров, тебя только что слили ради другого парня, и, что самое волшебное, прямо на твоих глазах! — продолжал он себя накручивать.

А еще спустя несколько часов Богдан ехал по маршруту, который он выучил, как азбуку за время проведенное с его девушкой. «Его девушкой», — повторил про себя. Ему нравилось.

Через час у Женьки заканчивается смена. Сегодняшняя сцена с Федоровым подкинула дровишек и так в не самое благодушное настроение парня. И этот момент Богдан не собирается Швед спускать с рук. Он намерен ей объяснить, какое расстояние она должна держать с Петрушей. Объяснить, а потом наказать. Мысли о различных вариантах «экзекуций» для виновной затянули, и он чуть не вылетел на красный, но в последний момент успел затормозить.

И так всегда. С ней всегда так, — выдохнул и снял руки с руля. Этот коктейль страсти, нежности, волнения и ревности сводил с ума. Он знал, что Женя вместе с ним плавится в этом безумном огне. Читал, видел во всем: в ее взглядах, движениях, стонах. Но им не хватало последнего штриха. Женька отказывалась это признавать. Макаров хотел открыто предъявлять на нее права. Он хотел, чтобы все вокруг знали, что Швед принадлежит ему. И тогда все эти взгляды в ее сторону, которые он то и дело ловил, прекратятся. Тогда и Федоров наконец-то отвалит. Тогда Богдан сможет ее целовать и прижимать к себе, где угодно и когда угодно.

48


Ровно в десять дверь кафе открылась и появилась Женя, огляделась по сторонам и увидела его автомобиль. Богдан тут же вышел из машины.

— Привет, трудяжка, — улыбнулся и развел руки, приглашая ее в объятия.

Женька подошла, тут же нырнула к нему, обняла за талию и потянулась за поцелуем.

— Я соскучилась, — прошептала в губы.

— Да-да, видел я сегодня как ты с Федоровым под зонтом скучала, — недовольно пробурчал он.

— Дан, я думала, мы закрыли этот вопрос, — отстраняясь, хмуро произнесла девушка.

— Закрыли. Но Жень, это все ненормально. Ты это понимаешь? Он ведет тебя в общагу, прижимается к тебе. А я, что должен делать? Забить болт?

— Никто ни к кому не прижимался. Богдан, прекрати.

Налетел пронизывающий ветер, и вновь с неба упали первые капли ледяного дождя.

— Ладно. Поехали, — он открыл дверь, приглашая ее внутрь.

Женя подошла, но тут же повернулась.

— Макаров, живо целуй меня, а то позвоню Федорову и он прискачет с зонтом, — хитро улыбнулась.