– Что-то кажется мне, Элленвеора с ума сходит по таким мужчинам. Как жаль, что они не встречаются в жизни, – уколол ее Исаак.

– А ну, пошли вон отсюда! – в бешенстве закричала Эллен. Обняв Жана за плечи, Исаак вывел его из дома.

– Пойдем насобираем дров, чтобы женщины нам чего-нибудь приготовили.

– Не доживешь ты до того момента, чтобы я тебе что-то готовила, – прошипела Эллен, когда они уже вышли.

Шутка Исаака больно ее ранила. Роза рассмеялась.

– Вечно вы ссоритесь, как кошка с собакой. Тебе повезло, что родители решили выдать за него Милдред, а не тебя.

– О, тогда бы я давно уже была вдовой, потому что в первые же недели супружеской жизни свернула бы ему шею! – отрезала Эллен, но тут же рассмеялась, увидев ужас на лице Розы.


Январь, 1176 года

Дрожа от холода, Эллен стояла у могилы Осмонда. Всего через год после поездки к колыцику он умер во сне, так и не проснувшись одним ясным летним утром. Эллен и Леофрик при помощи Жана и Симона похоронили его.

В первое время после смерти Осмонда Симон довольно часто приходил в кузницу. Эллен вспомнился вечер, когда Симон сделал ей предложение.

– Симон – славный парень, почему бы тебе не согласиться? – спросил Леофрик, когда Симон покинул их дом.

– Мне не нужен никакой славный парень, в том числе и Симон. Он мой друг, всегда был моим другом, но вот выходить замуж… Да никогда! – Эллен дрожала от возмущения.

Симон был ее другом детства, и кроме этого их ничего не связывало. Всю жизнь Симон видел лишь звериные шкуры, мочу и дубильную смесь, а самое большее, о чем он мог мечтать, – когда-нибудь стать хозяином дубильни и обзавестись сыновьями, – быть таким же, как и его отец. Дубильня не принесла его семье богатства, но у них всегда была крыша над головой и они никогда не страдали от голода.

У Эллен были совсем другие планы. Мысль о том, что когда-нибудь она станет женой Симона и в один прекрасный день превратится в такую женщину, как его мать, – изможденную, насквозь пропитанную этим отвратительным запахом, – приводила ее в такой ужас, что она разозлилась на брата.

– Если ты думаешь, что можешь от меня так просто избавиться, то ты ошибаешься. Я знаю, что ты унаследуешь кузницу, а не я. Так того требует закон, хотя я и старше тебя. Ты все равно слишком молод и неопытен, чтобы одному вести дела в кузнице. Ты в первую очередь заинтересован в том, чтобы я осталась здесь, так что лучше попридержи свой язык и подумай хорошенько, за кого ты хочешь меня выдать замуж!

– Да ты будешь уже старой кошелкой, когда я унаследую кузницу. Кому ты тогда будешь нужна, а?! – заорал Леофрик в ответ. – Я вовсе не хочу от тебя избавиться. Тебе ведь не нужно становиться дубильщицей. Если бы ты вышла замуж за Симона, все равно могла бы работать здесь!

Эллен запнулась от удивления. Леофрик боялся, что она его бросит! При мысли об этом ярость в ее глазах сменилась нежностью.

– Но я не могу выйти за него замуж, правда! – Представив себя дубильщицей, Эллен побледнела.

– По-моему, ты уж слишком переборчива, серьезно! – заявил Леофрик.

– Я никогда не выйду замуж за дубильщика, понял? – Эллен надоел этот разговор. – И вообще, я выйду замуж только за кузнеца, который позволит мне заниматься любимым делом. Обо всем остальном можешь забыть. И это, милый мой братец, мое последнее слово. Иди-ка лучше спать, завтра у нас много дел!

Когда Симон через неделю пришел к ней за ответом, она ему отказала, ничего при этом не объясняя. К ее изумлению, он даже не попытался ее переубедить, а принял ее отказ как должное, без злости, без грубых слов. После этого он никогда больше не приходил в кузницу, и с этого дня в дубильню за кожей для работы ходили только Жан или Леофрик.

Порыв ледяного ветра отвлек Эллен от ее мыслей. Она обеспокоенно взглянула на небо. Скоро должен был пойти снег. Она плотнее запахнула накидку, произнесла еще одну молитву за своего приемного отца и двинулась по заснеженным холмам обратно в кузницу.

Задолго до этого Леофрик пошел с санями в лес, чтобы нарубить дров. Зимой дрова приходилось очень долго сушить, прежде чем бросать в очаг, и Леофрик должен был вовремя позаботиться о запасах древесины. Древесный уголь для кузницы был слишком дорогим, чтобы использовать его еще и для приготовления пищи.

Когда Эллен вошла в мастерскую, Жан был там один.

– А что, Леофрик еще не вернулся? – спросила она нахмурившись.

– Нет. – Жан поднял голову. – Как-то его долго нет, тебе не кажется? – Похоже, он уже начал нервничать.

– Надо пойти поискать его, прежде чем стемнеет, – предложила Эллен: со смертью Осмонда что кому делать всегда решала она.

– Да, пойдем! – Сняв передник, Жан взял с крючка накидку.

– Серый, пойдем! – позвала пса Эллен, похлопав рукой по бедру.

Подняв голову, пес медленно встал и с наслаждением потянулся.

– Теперь ужасно холодно. Бедный Леофрик, у него, наверное, и руки, и ноги замерзли, ведь он уже так долго в лесу. – Жан вздрогнул, когда ледяной порыв ветра ударил ему в лицо.

Снег хрустел у них под ногами, и на лужайке отчетливо виднелись следы Леофрика, ведущие в лес.

Пройдя по его следам, они обнаружили на небольшой полянке сани, но самого Леофрика видно не было. Серый забеспокоился и начал скулить. Подбежав к саням, Жан пошел от них по отпечаткам ног Леофрика.

– Эллен, сюда! – позвал он.

Всего в нескольких шагов он обнаружил пятна крови, четко выделявшиеся на непорочной белизне снега.

– О Господи, Жан!

От пятен крови уходили следы множества ног. Жан обнаружил широкий след от чего-то тяжелого, который внезапно оборвался.

– Здесь они привязали что-то к шесту, чтобы нести это что-то на весу, – сказал он, указывая на следы, вытянувшиеся в цепочку.

– Ты о чем вообще?

– Это разбойники пришли поохотиться!

У Эллен от ужаса приоткрылся рот.

– Откуда ты знаешь? – спросила она.

– Марконде был большим любителем поохотиться, а эти ребята, очевидно, новички в этом деле. Должно быть, они испугались того, что их поймают на горячем. Того, кто незаконно охотится в королевских лесах, ждет виселица.

– Да, я знаю. – Эллен в отчаянии оглянулась. – Где же Леофрик?

– Тс-с-с… Помолчи-ка минутку! – Жан прислушался. Эллен замерла, а Серый побежал в кусты и внезапно начал громко лаять.

– Вон, смотри! – Жан бросился бежать.

Холодный пот покатился по спине Эллен. Она почувствовала, как покрывается гусиной кожей.

– Леофрик! – закричала она, увидев двух закутанных мужчин с палками.

Жан схватил сломанную ветку и, громко ругаясь, побежал к этим мужчинам. Те в панике побросали свои мешки и убежали.

Эллен бросилась к их жертве.

Леофрик был без сознания. На его голове зияла огромная кровоточащая рана.

Эллен приложила ухо к его груди. Сердце слабо билось.

Серый, скуля, принялся облизывать его лицо.

– Он жив! – крикнула она Жану, который стоял неподалеку, настороженно оглядываясь.

– Проклятые свиньи! – Он презрительно сплюнул на снег и подхватил Леофрика под мышки.

– Возьми его за ноги. Положим его на сани. Нужно как можно скорее отвезти его домой, в тепло, и обработать раны.

Эллен стояла, не зная, что ей делать. Она впервые осознала, насколько она любит Леофрика.

– Ну же! – прикрикнул на нее Жан.

– Да… А что я… А, ну да… ноги, да…

Взяв Леофрика за ноги, Эллен помогла Жану отнести его к саням.

Серый, тихо скуля, улегся рядом с ними. Казалось, они добирались до дома целую вечность.

– Что случилось? – Роза уже ждала их у дома, и, увидев Леофрика, бросилась бежать им навстречу.

– На него напали разбойники. Нагрей воды. Он тяжело ранен! – объяснил ей Жан.

Не задавая лишних вопросов, Роза развернулась и бросилась в дом.

– Я думаю, рану на голове нужно зашить, – сказал Жан, уложив Леофрика на подготовленное Розой ложе.

Склонившись к брату, Эллен погладила его по впалой щеке. Из раны на голове по-прежнему сочилась кровь, склеивая волосы.

– Я несколько раз видел, как Марконде, да и другие, зашивали свои раны, но сам этого никогда не делал, – нерешительно сказал Жан.

Тем временем Роза уже принесла иголку с ниткой.

– Это сделаю я, – заявила она.

– Ты?! – хором воскликнули Жан и Эллен, глядя на нее с изумлением.

– Я довольно часто зашивала раны Тибалта. Меня научил этому врачеватель молодого короля, потому что на турнирах у него и так было много дел. С тех пор раны Тибалта всегда обрабатывала я. Тибалт говорил, что, когда это делаю я, ему не так больно, в особенности если речь шла о ранах на лице.

– Вот заносчивый извращенец! – прошипел Жан.

Эллен не заметила, как он покраснел, когда Роза говорила о Тибалте.

Роза подошла к Леофрику, положила себе на колени старый платок, чтобы не испачкаться кровью, и осторожно приподняла голову мальчика.

– Кто-то должен его держать. Сейчас он без сознания, но когда я начну зашивать рану, от боли он, несомненно, придет в себя и начнет вырываться. – Роза была такой спокойной, словно занималась этим всю жизнь.

– Я его подержу! – Эллен уселась рядом с братом и прижала его руки и верхнюю часть тела к ложу.

Роза умело промыла рану от запекшейся крови теплой водой, а потом сшила ее края десятком стежков.

– Не нравится мне, что он не приходит в себя, – буркнул Жан. Действительно, Леофрик не шевелился.

– Все, что мы можем сейчас сделать, это молиться и ждать. Если удар был не очень сильным, то он придет в себя. Бедный Леофрик! – Роза поцеловала его в щеку. – О Господи, да он же весь горит! Мы должны снять с него одежду, а то на спине она вся промокла. Жан, принеси два шерстяных одеяла, мы укутаем его – он должен согреться.

Сняв с него башмаки, Роза увидела, что у него пальцы на ногах посинели от холода. Она принялась осторожно их массировать, и через некоторое время они приобрели свой обычный цвет.