Я сползла с кровати и обнаружила, что умудрилась уснуть одетой и обутой — на моих ногах красовались уличные сапоги. Честно говоря, я вообще не помнила, при каких обстоятельствах уснула.

Когда-то давно была у меня знакомая манекенщица по имени Диана, большая любительница загульной жизни. Считается, что работницы подиума должны вести здоровый образ жизни, ведь они же внешность свою продают. Но Диана никогда не отказывалась от возможности заложить за воротник. Просыпалась она часа в три дня, ложилась под утро. К семи вечера Дианка всегда была в стельку. Одно время я умудрялась с ней дружить — конечно, в те редкие моменты, когда красавица была трезва. И вот она частенько жаловалась — мол, никогда не могу вспомнить, что происходило со мной в конце вечера. Как в заколдованном королевстве живу. До полуночи все помнится отчетливо, а дальше — провал, хоть режьте.

Причем в часы, покрытые пеленою мрака, Диана вовсе не мирно спала на диванчике в VIP-зале какого-нибудь ночного клуба. Нет, она вела активную светско-алкогольную жизнь. Она переезжала с одной вечеринки на другую, с кем-то знакомилась, с кем-то выпивала, с кем-то целовалась, а с кем-то даже умудрялась переспать. Финал всегда был одним — проснувшись, Диана не понимала, где она находится, кому принадлежит мирно дремлющее рядом тело и откуда в ее сумочке столько незнакомых визитных карточек.

Я с трудом ей верила. Почему-то мне казалось, что все это милое кокетство особы, которая хочет считаться девушкой без тормозов.

И вот теперь я оказалась в такой же ситуации. Я не помнила, как прошел остаток моего вечера и как я умудрилась улечься спать в жутких неудобных сапогах!

— Аня, — раздался из кухни слабый голос. — Ты жива?

— Жива, — эхом отозвалась я. — А ты?

— И я жива. Кажется, — простонала Женя. — Я уже испугалась, что ты коньки отбросила. Зову тебя, зову, а ты не откликаешься… Сейчас помру.

— Хочешь, водички принесу и чайник поставлю? — предложила я и тут же пожалела о своем альтруизме.

— Хочу, — обрадовалась Женя, — будь другом, сходи, и правда, к колодцу.

Обеими руками держась за голову, я прямо в халате выплыла на улицу. На свежем воздухе мне стало намного легче. На несколько секунд я остановилась на крыльце. Самое главное в моем положении — не навернуться со скрипящих прогнивших ступенек. Хотя нет — упасть в колодец было бы, пожалуй, еще хуже.

Медленно-медленно я побрела по заледеневшей дорожке к колодцу, который находился прямо в нашем палисаднике. Ноги я старалась ставить в одну линию, как профессиональная манекенщица. Дойдя до колодца, я поняла, что забыла дома ведро.

Пришлось развернуться и с такой же осторожностью проделать обратный путь. Я уже собиралась нырнуть в дом, когда меня окликнули:

— Анна!

От неожиданности я потеряла равновесие и шлепнулась в сугроб.

— Что же вы так… осторожнее! — Через наш забор ловко перемахнул какой-то мужчина. В один прыжок он оказался возле меня и протянул мне руку. Я потрясенно на него смотрела. В первый момент в голове промелькнула нехорошая мысль: а вдруг это грабитель? Хотя нет, не сходится, откуда он тогда знает, как меня зовут. Догадка ожгла меня, как укол пчелиного жала. Да это же наверняка следователь из Москвы! За мной приехал! Все кончено, меня наконец нашли. Машинально я отползла назад и окончательно застряла в сугробе.

— Я вам помогу. Давайте руку, — дружелюбно предложил следователь, если это, конечно, был он. Постойте, но если он из милиции, тогда почему назвал меня Анной? Ему ведь должно быть известно мое настоящее имя.

Держась за его руку, я поднялась с земли и, прищурившись, посмотрела на него повнимательнее. Какое знакомое лицо. Мои глаза никак не могли привыкнуть к яркому солнечному свету.

— Надо же, у вас глаза разные, — удивился он.

— Знаю. Патология… Мы знакомы? — спросила я и в тот же самый момент вдруг поняла, кто передо мной. Никакой это не следователь из Москвы, это же вчерашний «Джеймс Бонд» из табачного ларька! Но как он здесь оказался? И откуда знает мое имя? Он что, следил за мной? Маньяк?!

— Не совсем так, — смутился он. — Послушайте, а вам не холодно?

На мне был домашний ситцевый халат и грязные сапоги — странноватое, скажу вам, сочетание.

— А вам-то что? Вы зачем пришли?

— Извиниться… Я вчера вам нагрубил, я не должен был. Простите меня, пожалуйста.

— И с чего вы вдруг усовестились? — я скрестила руки на груди, предварительно поправив волосы.

— Понимаете, но вы же тоже странно себя повели… А я просто не знал, что вы учительница… А потом мне дочка сказала, и мне так стыдно стало…

— Но откуда ваша дочка узнала о вчерашнем? — удивилась я. — Вы, наверное, врете! Вы что, следили за нами? Откуда вам известен мой адрес?

— Дело нехитрое, — он приподнял уголки губ в усмешке. Он и до сих пор казался мне красивым. Еще больше оброс щетиной, и это его не портило, скорее даже наоборот… — Всем известно, где живет Евгения Викторовна. А вы ее сестра. Об этом мне тоже рассказала дочка… Она вчера все видела. Ее зовут Люся, и она ваша ученица, — терпеливо объяснил «Джеймс Бонд».

— Люся Синицына?! — ахнула я.

— Я же еще не представился. Юрий Синицын.

— Анна, — я вяло пожала его руку. — Но как же так…

— Что?

Я осеклась. Ему было совсем необязательно знать то, о чем я в тот момент подумала. А подумала я вот о чем: как же могло так получиться, что у распущенной, страшненькой, хамоватой, прыщавой, приземистой Люси такой отец? Что за ошибка природы? Конечно, Люсе могла достаться внешность мамы, но сложно поверить в то, что такой мужик женился на гибриде крокодила и лошади Пржевальского.

— Да нет, ничего… Что ж, извинения приняты.

— Я честное слово, совсем не хотел…

— Да верю я, верю. Ладно, пойду в дом, и правда холодновато здесь стоять, — заторопилась я.

— Да и мне пора, на работу… Вы, кажется, интересовались нашими достопримечательностями?

— Именно так, — надменно подтвердила я.

— А у нас их нет, — улыбнулся Юрий Синицын. — Вернее, есть, но только одна.

— Церковь? — вежливо уточнила я.

— Нет, Вахтанг Теймуразович Гагадзе.

— Кто-о?

— Вахтанг Теймуразович Гагадзе, — терпеливо повторил Синицын, — хозяин ресторанчика, где готовят самые вкусные в России чахохбили. Этот ресторанчик находится у нас в городе. Завтра вечером я вас туда приглашаю.

— Меня?

— В качестве извинения, естественно. Семь часов вас устроит?

«А как говорит, как говорит-то! — насмешливо подумала я. — Можно подумать, что не в глухой провинции живет, а в английском поместье со слугами! Где же он, любопытно, таких речевых оборотов набрался? Вроде бы простой мужик…»

— Семь часов? — нахмурилась я. В голове было пусто.

— Рановато? Тогда в восемь.

Чахохбили… Мужик с манерами великосветского лорда и внешностью стареющего ловеласа приглашает меня на чахохбили. Как давно у меня не было секса? Кажется, накануне шутки ради я производила подсчет.

— Ладно, в восемь часов я могу.

— Вот и договорились! — весело подытожил Юрий Синицын. — Тогда зайду за вами завтра. А сейчас идите в дом, а то простудитесь и мне будет не с кем завтра ужинать.

У калитки он обернулся:

— Послушайте, неудобно, конечно, вам это говорить. Но вы в курсе, что у вас язык зеленый?

И, не дожидаясь ответа, он скрылся за забором.

А я, зевая, лениво поплелась к зеркалу. С добродушной улыбкой взглянула на физиономию той, которой только что назначил свидание первосортный мужик, коротко вскрикнула и мгновенно протрезвела окончательно. Мое лицо было широким, бледным и рыхлым, как полная луна в горах. Обескровленные губы были похожи на совок для сборки мусора. Глаза заплыли, в тот момент меня запросто можно было причислить к монголоидной расе. И как ему только удалось разглядеть, что они разные? И что это он там говорил про язык?

Приготовившись к худшему, я вывалила язык, и только тогда мне стало страшно по-настоящему. Я заверещала, как брезгливая неженка, обнаружившая в своей постели таракана.

— Помогите!

На мой зов тотчас же примчалась Женя, которая выглядела, как мой однояйцевый близнец, — те же глазки жительницы Страны восходящего солнца, тот же рот-совок.

— Что случилось?

— Кажется, я мутировала, — сообщила я, продемонстрировав ей ярко-зеленый язык.

Перекрестившись, Женя отступила назад.

— Что с тобой? Почему он зеленый?

— Сама не пойму. Слушай, а что мы вчера делали?

— Пили, — неуверенно сказала Женя. — Потом пели. Надеюсь, у меня с языком все в порядке… Ой! Мамочки!

Стоит ли говорить, что Женин язык колором ненамного отличался от моего.

— Я поняла, — вздохнула Женя, — это же ликер.

— Какой еще ликер?

— «Божественный киви», — усмехнулась она. — Помнишь? Я еще вчера говорила, что ликер был лишним… Да ладно, Анюта, не расстраивайся, сейчас языки щеточкой потрем и как новенькие будем. Не на свидание же тебе с таким языком.

— И то верно! — обрадовалась я. И вдруг вспомнила о том, кто проинформировал меня о зеленом языке. — Черт!

— Что-то еще?

— Только обещай, что не будешь смеяться.

— А что такое? — насторожилась Женя.

Я рассказала ей про неожиданное появление «Джеймса Бонда» по имени Юрий Синицын. Женя всплеснула руками. Под конец моей душещипательной истории у нее заблестели глаза.

— Ну ты даешь, Анюта! Прямо как в сериале! — бесхитростно восхитилась она. — Он увидел тебя и влюбился с первого взгляда.

Я скромно улыбнулась. Приятно, конечно, когда тебя считают роковой женщиной, но, кажется, Женя чего-то недопоняла. Наверное, рассказчик из меня никудышный.

— Все было не совсем так, — мягко поправила я. — Он увидел меня и послал куда подальше. А потом его дочка сказала, что я — учительница. Наверное, он испугался, что я могу устроить его дочке проблемы в школе. Вот и все.