Элен не отставала от меня ни на шаг. Я прикинулся покупателем, взял экземпляр, попытался открыть его, но мне помешала небольшая полоска липкой ленты, стягивающая уголки.

Человек за кассой, не отрывая взгляда от бесконечных рядов, коротко бросил:

— Передний вид стоит пятьдесят центов.

— Обдираловка. А вдруг там вовсе ничего нет?

Продавец коротко махнул большим пальцем себе за спину, Я посмотрел: там действительно была прикреплена газета вразворот.

— Пятьдесят центов, — повторил он дребезжащим голосом.

— Никогда не видел этой газетенки, — сказал я, протягивая ему монету.

— Появилась только сегодня.

— И как идет?

— Около полудня привезли пятьдесят экземпляров. Осталось штук пять.

Тут его глаза впервые сфокусировались на мне.

— Вы представитель закона?

— Нет, издатель.

Обветренное лицо продавца расплылось в улыбке:

— Горячий номерок получился. Ты, сынок, сделаешь хорошие деньги, если не зароешься.

— Спасибо.

— Может, посодействуешь? Я звонил Ронци, просил еще сотню экземпляров на выходной. Тут всегда большой наплыв.

— А он что?

— Никаких шансов. У него, видите ли, ничего не осталось. Теперь вот жалею, что отказался сразу взять сотню, когда он навязывал.

— Я попробую что-нибудь сделать.

То же самое повторялось во всех остальных местах — на Голливуде, Бульваре, Сансете, Западной авеню. Уже на обратной дороге к дому Элен мы остановились у аптеки МФК отеля «Беверли-Уилшир». Газеты на ее небольшом стенде не было. Она была в автомате по цене пятьдесят центов. Пока мы стояли и смотрели, какой-то мужчина сунул в щель два двадцатипятицентовика и взял последний экземпляр.

Я заказал кофе для Элен и темную соду с зельтерской для себя. Смакуя горьковатую жидкость, я наблюдал, как девушка просматривает газету. Наконец она подняла на меня глаза:

— Неплохо.

— Спасибо, — сказал я и закурил.

— Могу сделать несколько замечаний, если только они не ранят твое «я».

— Валяй.

— Газета живая и смелая, — начала она, перехватив у меня сигарету, — но ты многого не учел.

Я ободряюще кивнул и раскурил другую сигарету.

— Прежде всего, стиль всех заметок одинаков. Выглядит так, словно их писал один и тот же человек.

— Так оно и есть. Писал я.

— Неплохо. Но нужно было дать часть кому-нибудь на правку. Другой недостаток: главная статья помещена у тебя на седьмой странице. А она всегда должна быть на третьей, чтобы читатель мог сразу найти ее.

Я промолчал.

— Мне продолжать?

Я кивнул.

— Печать должна быть четче. Эта слишком глухая. Создается впечатление, что наборщик не имел никакого понятия о содержании. Хороший шрифт и правильное расположение строчек оживляет газету. Кто отвечает за печать?

— Типограф.

— Он наверняка обдирает тебя как липку. Купи собственную машину тысячи за три. Получишь гораздо лучшее качество, а затраты окупятся за пару месяцев.

— Ты говоришь, как специалист.

— Четыре года журналистики. Получила диплом и последние пару лет работаю главным редактором «Трояна».

— Тогда ты действительно специалист. Принимаю твои замечания целиком и полностью. Они очень толковые.

— Если хочешь, я загляну в издательство и посмотрю, чем смогу помочь.

— Это было бы очень любезно с твоей стороны, но почему?

— Может быть, потому, что у тебя получилось нечто новое. Я пока толком не поняла, но, кажется, ты открыл новый вид издания. Издания, обращенного ко всем. Газета разговаривает с людьми о том, о чем они, вероятно, всегда думают, но никогда не выражают вслух.

— Спасибо за комплимент.

— Я просто высказала свое мнение.

— Спасибо. Уже поздно, я отвезу тебя домой. Позвони, когда надумаешь зайти, ладно?

— Как насчет завтра после полудня? — спросила она, улыбнувшись.

Глава 13

Когда я дотащился до офиса, там еще горел свет. Дверь была незаперта. За столом сидел Перски.

— Я ждал тебя, — сказал он.

— В чем дело?

— Ронци не слезает с меня с семи часов вечера. К утру ему нужно еще пять тысяч экземпляров. Дилеры трезвонят ему со всего города.

— Хорошо. Откажи ему.

— Он обещал расплатиться наличными.

— Пусть увеличит заказ на следующий выпуск. А покупатели подождут. От этого их аппетит только разыграется. Ронци вполне может себе это позволить. Мы условились на тридцать пять центов, а он пустил газету по пятьдесят, ободрав нас таким образом на пятнадцать центов с каждого экземпляра. Пес с ним.

— Мне кажется, я смогу толкнуть ему десять тысяч. Это еще пятнадцать сотен, Гарис.

— Если он потерпит, то на следующей неделе сможет получить дополнительных двадцать. Скажи ему, что я не согласен.

— Гарис, я уже давно в этом деле. Если не ловить момент, легко все завалить.

— Мы не собираемся бросать все завтра же. Давай не будем бегать, пока не научились толком ходить. — Я направился к лестнице и уже через плечо бросил: — Сколько стоит печатный станок?

— Хороший бывший в употреблении штуки три, новый восемь.

— Завтра поищи хороший станок, бывший в употреблении, — велел я, подумав, что Элен говорила дело. — Бобби еще здесь? Я привел его машину.

Перски поглядел на меня как-то странно.

— Он уехал в такси около часа тому назад. Сказал, что собрался на костюмированный ужин или что-то в этом роде.

— Какой еще костюмированный ужин?

Перски рассмеялся:

— Никогда еще не видел его таким. Весь раскрасился. Духи, губная помада, ресницы намазал, брови. А обрядился в блестящую кожу. Лосины такие узкие, словно приклеенные.

— Он сказал, куда идет?

— Ни слова. Просто упорхнул, как летучая мышь.

— Вот дьявол.

Я знал, что должен был бы отвести «роллс» в гараж, но он находился за четыре квартала отсюда, поэтому никакого вдохновения я не испытывал.

— Доброй ночи, — бросил я Перски и поднялся наверх.

Стоило мне открыть дверь ключом, как из спальни вышла Дениза все еще в костюме французской горничной, в котором была утром.

— Разрешите взять ваш пиджак, сэр?

— Что ты здесь делаешь?

— Бобби оставил меня на посту, сэр, — серьезно сказала она.

— На посту?

— Да, сэр. Он уехал на вечеринку.

— Где Верита?

— Она вернулась домой. Она сказала, что уже неделю не ходила в прачечную.

Дениза зашла мне за спину и помогла снять пиджак.

— Приготовить вам коктейль?

— Он мне просто необходим, — сказал я, вытягиваясь на кушетке.

Дениза захлопотала у бара. У нее была хорошенькая попка. Я сделал большой глоток из протянутого ею бокала.

— Чем вы тут втроем занимались? Тянули жребий, кому из вас я достанусь сегодня ночью?

— Нет, сэр.

— Ради бога, прекрати называть меня «сэр». Ты знаешь мое имя.

— Но я на службе, сэр. Когда Бобби позвонили, то он попросил меня побыть с вами. Он сказал, что вы не любите оставаться один.

— Когда же ему позвонили?

— Около десяти. Он пришел в жуткое возбуждение. Я еще никогда не видела, чтобы он столько времени тратил на одевание. Он на самом деле что-то затеял. Даже принял две огромные дозы кокаина.

С таким количеством кокаина Бобби мог взлететь до луны.

— Ничего себе вечеринка. Он хоть сказал, кто ее устраивает?

— Нет. Я только слышала, как он разговаривал с каким-то Китти.

Мое лицо невольно напряглось. Дениза сразу это заметила.

— Что-нибудь не так?

— Не знаю, — мрачно сказал я.

Если речь шла действительно о том самом Китти, Бобби нарвался на крупные неприятности. Джеймс Хачинсон по прозвищу Китти возглавлял всех кожаных и «кралей» в городе. Он происходил из старинной пассаденской семьи, в которой не было ничего, кроме денег и прикрытия в верхних эшелонах политики. Про устраиваемые им вечеринки ходил слух, что они называются «Цыпленочек месяца» и что некоторые из парней, удостоенных этой чести, оказываются в госпитале. Если бы не его связи, его давно бы вышвырнули из штата.

— Бобби говорил, где именно будет сходка?

Дениза покачала головой.

Я взялся за телефонную книгу. Ни одного Хачинсона. Попробовал найти через телефонистку, но и у нее не значился такой абонент.

— Какое такси он вызвал, Дениза?

— Желтое.

Я позвонил, но компания не дала мне никакой информации. Они, видите ли, имеют право отвечать на вопросы только полицейским.

Я нажал на рычаг и набрал очередной номер.

— «Серебряный гвоздь», — ответил хриплый голос.

— Мистера Лонегана, пожалуйста. Говорит Гарис Брендан.

Секунду спустя из трубки раздался голос дяди:

— Да, Гарис?

— Дядя Джон, мне нужна твоя помощь. Кажется, у моего юного друга неприятности.

— Какого сорта?

— Он, похоже, сподобился быть выбранным «Цыпленочком месяца» на вечеринке Джеймса Хачинсона.

— И что я должен сделать?

— Он поехал туда в желтом такси. Мне нужно знать, куда именно.

— Подожди минутку.

Дядя повесил трубку. Не успела пройти обещанная минута, как телефон зазвонил снова. Никто в городе не мог отказать Лонегану. Адрес попадал на самый центр фешенебельного квартала особняков по Мульхолланду.

— Спасибо, дядя Джон.

— Погоди, — поспешно произнес он. — Что ты собираешься делать?

— Поехать туда и забрать его.

— Один?

— Под рукой больше никого нет.