— Иди сюда, Лиза, держись за руку, не пугайся, течение очень сильное.

А что так хитро смотрим?

Сбрасывая полотенце, медленно спуская по плечам, бедрам, опуская волной на каменистый берег.

Твою мать! Это что? Что это? Т Охренеть…Школьницы не носят такого…Не могут…Школьницы играют в классики и рисуют пастелью…Стой, стой…лучше бы тебе не двигаться сейчас! Не на меня! Лучше бы мне в воду…Да! С головой, нахрен! Лет на сто!

Те прозрачные трусики, которые чуть больше недели назад держал в руках Андрей, удивляясь, были образцом целомудрия, это был строгий монашеский наряд по сравнению с этим кружевом, настолько тонким, манящим, что даже срывать его было бы грешно, казалось: подуй сильней и порвется, как паутинка на ветках яблони.

Когда вода стала из обжигающе ледяной настолько горячей?

Ну, держись, маленькая девочка в кружевах.

Подхватывая Лизу, кружа, шепча «зажми носик», прыгая с ней в обжигающую воду, ловя её испуганные руки, хватающиеся за шею Андрея.

Воооооотттттт, в следующий раз будешь в обычном купальнике…или без…В следующий? Следующий…лето кончается не завтра, маленькая.

— Проснулась?

— Да!

— Замерзла… — накидывая полотенце, растирая плечи. — Пойдем к машине.

Поднимаясь по узенькой каменистой тропке навстречу удушающему аромату горных трав, Андрей понимал, что до машины они не дойдут, не сейчас. Запах яблок, смешанный с запахом цветов, леса и неба, становился невыносимо тяжелым, скручиваясь, отправляя горячие волны от головы к ногам, останавливаясь где-то в области живота.

Эта тяжесть давит Андрея к земле в окружении высоких трав, и, бросая полотенце, он утягивает на это самое полотенце Лизу, целуя хаотично, рвано, неконтролируемо.

Ох, маленькая, зачем же ты надела эти трусики…Сидела бы сейчас в машине…

Теперь ложись…давай…так…Боже…Вон эти паутинки…нам они не нужны…сверху не нужны, снизу не нужны…Прочь…

Хаотичные движения губ и рук вскоре превращаются в настойчивые, из настойчивых в легкие, Андрей точно знает, что он хочет, что он может и что из этого себе позволит.

Позволяя своим рукам скользить по телу, задевая соски, он встает между ног Лизы, ловя её взгляд, смущающийся? испуганный? Проводя по внутренней стороне бедра горячими ладонями, накрывая её тело своим, шепчет влажными губами:

— Не сейчас.

— Не сейчас?

— Не сейчас, — продолжая целовать рядом с ушком, за ушком, за растерявшимся плюшевым мишкой, — Лиза, я не сделаю тебе больно…не сейчас…

— Не сейчас, — как завороженная.

Я хочу приворожить тебя, моя маленькая девочка…Я хочу тебя, моя маленькая…

Проведя рукой по животу, ниже живота, настойчиво разводя ноги, едва задевая клитор, опуская палец в уже слишком горячую плоть:

— Лиза, ты помнишь? Это не больно…Я не сделаю тебе больно, я не сделаю тебе неприятно… — придавливая ножку к земле, — Лиза, посмотри на меня, посмотри…мне надо это сделать, надо…я не могу этого не сделать…Но если тебе станет страшно, ты можешь меня остановить. В любой момент. Хорошо? Просто позволь мне…Разреши…Попробуй…Да, маленькая?

Непонимающий взгляд и выдох «Да».

Пока руки мягко держат ноги, разведя их в стороны, губы скользят по телу, останавливаясь на веснушке — вкусно, кружа вокруг пупка — сладко, найдя губами, а потом и языком маленький комочек — цель.

Оооооооооууу, поняла, маленькая…не бойся…ну же, расслабь ножки…давай маленькая…

Ноги дергаются, сжимаются, боятся…Попка отползает куда-то…

Эй, у меня не четыре руки…Хорошо…Хорошо…

Приподнимаясь, оставляя по пути рваные поцелуи, дойдя для плюшевого мишки, оставив палец там, где он и был…

— Лиза, тебе так приятно?

Пробежался пальцами по складочкам.

Ну вот…приятно…я же знаю, что приятно…

— А так?

Проведя языком по губам, по зубкам, самым беспардонным образом заявляя права своего языка на сладкий ротик.

И так приятно…ну же…

— Мы просто попробуем, лежи спокойно, давай…ну? Да?

Глаза в глаза…

И как бы отказались…мы бы не отказались…маленькая…

И снова-губы скользят по телу, останавливаясь на веснушке — вкусно, кружа вокруг пупка — сладко, найдя губами, а потом и языком маленький комочек — цель. Придерживая мягко, изучая, сканируя, запоминая, под тихое «аай», под всхлип, под крик, который сорвался высоко, выше травы с желтыми цветами, закрывающим их от внешнего мира, выше деревьев, дальше реки.

Реки, в которую сейчас жизненно необходимо было прыгнуть Андрею, в ледяную бурлящую воду, сразу, с ходу, пока он дышит в шейку, в мишку, а в ушах с параболической скоростью бежит кровь.

Твою мать…блять…кто-нибудь…пристрелите меня…не-вы-но-си-мо

— А ты? — очень тихо.

А мы тут примус починяем, ага…

— Что я?

А мы не понимаем вопроса, ага…

— Я бы могла…ну…

— Что бы ты могла, маленькая, ууу… — подтягивая ближе, выводя круги на животе.

Вот только не говори мне, что у тебя большой опыт в оральном сексе, потому что это не так…твою…она бы могла…могла бы она…могла…ну, кое что ты можешь…

Смотря на её ладонь на своем животе, ниже живота, шипя, накрывая её пальцы своей рукой, разбивая своё сознание на миллиарды микрочастиц.


Выезжая на извилистую дорогу, поворачивая резко влево, а не вправо, туда, где дом, с улыбкой ловит удивленное:

— Эй, дом не в той стороне.

— Ты уверена, Лиза?

— Нет! Но точно не там, — рукой в лобовой стекло.

— Боишься? Завезу и брошу маленькую… — подмигивая.

— Не бросишь…

— Не-а, не брошу.

— Нам надо поесть, Лиза, тут хорошее кафе, видишь, все просто, никаких страшных серых волков, — останавливаясь на обочине рядом с кафе с тенистой террасой, — никаких съеденных красных шапочек…хотя… — шепотом, — есть одно местечко, которое бы серый волк откушал еще раз, — смотря на румянец, поднимающийся по шее, — вообще-то не одно местечко, я бы съел тебя всю, — прижимая, щекоча, улыбаясь, удивляясь, целуя веснушку.

— Маленькая, почему ты не ешь, у?

— Не хочу, — и румянец.

Вот…скажи мне…съесть бы этот румянец…но что-то же случилось…что? Маленькая…с маленькими девочками всегда проблемы…

— Хорошо, иди-ка в машину, я сейчас.

Аккуратно поставив пакеты с контейнерами, Андрей смотрел на Лизу, внимательно, изучающее, молча.

— Ты скажешь?

— Меня тошнит…

— Это оттого, что ты не ела целый день, мороженое не считается — это не еда, сейчас мы поедим, не в машине, значит в лесу…где захочешь ты, мест много, хорошо? Еще?

Быстрый шепот на ухо.

О, боже, маленькая…ну нет же…нет…глупенькая маленькая девочка…поздно ты спохватилась…и что только творится в голове школьницы…

— Тебе не должно быть стыдно. Никогда. Понимаешь? Все просто…мне же не стыдно, — целуя, — забудь это слово…маленькая.

— Ну, тогда поехали, я хочу есть!

Упс, вот это переход, ну…поехали.

— Андрей?

— Лиза?

— Ты собираешься…эм…решить мою проблему?

— Любые проблемы, маленькая, какая у тебя проблема?

— Девственность. Ты. Собираешься. Решить. Эту. Проблему.

Черт, маленькая… вот это…да, я собираюсь, уверен, что собираюсь, пусть Будда перевернется, если я не решу эту проблему…определенно…в ближайшем будущем…или я не смогу ходить…

— Собираюсь, — давя на газ.

— Когда?

— А когда ты хочешь?

— Сейчас.

Нога давит на газ сильней.

— Сейчас не получится, мы на скорости больше ста километров, на горной дороге, это было бы опрометчиво с моей стороны.

Отшутиться, походу, не получится…Ходить тоже… где же ты, душ в конце огорода!

— Сегодня!

— Сегодня?

Черт. Черт. Черт…Нет! Нет… нет! Да…Почему нет? Да…Сегодня, завтра…какая к черту разница…

— Сегодня!

— Хорошо, я говорил, все будет так, Как Хочешь Ты.

Резко поворачивая руль, въезжая на тихую улочку, перекатываясь на кочках, мимо домов, больших и маленьких, соседствующих сарайчиков и новых, с претензией на фешенебельность построек, останавливаясь в конце улицы, перед металлической оградой, которая плавно отъезжает в сторону, пропуская автомобиль, под удивленным взглядом мишек.

Выпрыгивая из машины, ошарашено глядя по сторонам, на небольшой дом, на тенистый навес, на траву, на гору, что возвышается за домом.

— Что это?

— Это дом, Лиза, — усмехаясь.

— Твой дом?

— Ну…фактически…да…

Синие глаза, с прожилками карего у зрачка, удивленно смотрят, моргают, хмурятся.

— Что, прикидываешь, сколько остается денег после выплаты кредита за машину, чтобы хватило на дом?

— Я знаю, что ты не водитель…Спросила.

— Я польщен, чертовски, ты мной интересуешься, маленькая — улыбаясь, — это дом моего деда, он оставил его мне, я просто отремонтировал его, поэтому он не выглядит таким уж старым…на самом деле, это как бы общий дом, но приезжаю в основном я… Пойдем, ты сказала «сегодня». Я весь твой, маленькая, — целуя полушутя, полусерьезно, легко касаясь губ, опасаясь дать себе волю, — но сначала ты поешь. Считай это моим условием.

Включая везде свет, оставляя Лизу оглядеться в доме, Андрей идет в котельную, чтобы включить горячую воду и найти убежище для собственного страха, который сковал не только живот, но и руки, сделав ватными, и ноги, которые не подгибались только потому, что привыкли твердо стоять на этой земле.

Так…так…без паники……

Какое, нахрен, без паники…дышать…что там про счет десять говорится…

Раз…какого хрена ты обещал это школьнице?

Два…какого хрена я не должен был обещать?

Три…ты имеешь представление, как это делается?