Мудрые люди были всегда. Как и мракобесы.


В две минуты второго позвонили на мой мобильный:

– Я внизу – выходи.

Ни тебе «добрый день», ни тебе «пожалуйста», ни даже вопроса хотя бы «ты готова?». Как хотелось мне выкинуть очередной «фортель» и не выйти! Пусть стоит и ждет. Командир нашелся. Но, вспомнив, что мне и в самом деле далеко не пятнадцать лет, я все-таки пошла. Кроме того, у меня хорошее настроение. Нет, не так. У меня перевозбужденное состояние, и я должна вылить его на кого-нибудь. Я позвонила было мужу, но он, узнав, что все нормально, проговорил скороговоркой: «Я на совещании, Ксюш, позвоню тебе попозже» – и отключился. Я не обиделась, я понимаю, что он и так совершил подвиг, не отключив телефон на время совещания у начальства, и более того – ответил на звонок. Я понимаю. Но эмоции мои все равно ведь нужно выплеснуть. И потом, должна же я сказать Стасу, что звонки мне домой не имели отношения к камню, а это значит, что нас никто на раскопе не подслушивал. Впрочем, это уже не важно. Во-первых, Стас и не знает, что мне звонили второй раз, а во-вторых, «лазутчик» на раскопе все-таки был, но мы его вычислили, и его уже нет. Что ж, про звонки, выходит, можно и не рассказывать? Я спускаюсь по лестнице, и настроение мое стремительно портится. Нет, не так, я подумываю о том, что, может, все-таки и не выходить?

Стас стоит около машины, разговаривая по телефону. Увидев меня, он, заканчивая разговор, открывает дверцу, делая приглашающий жест. Мне не хочется никуда ехать. В прошлый раз мы так мило посидели в кафе в парке через дорогу, и я думала, что и в этот раз…

Не было никакого желания лезть в машину, но я покорно села на переднее сиденье. Вот почему сегодня я делаю все не так, как хочу? Странный день: думала не идти на работу, а пришлось, собиралась поговорить с Катей – не дали, согласилась подписать ведомости – чуть было не подписала… Поперечный какой-то день. Все поперек. Правда, все заканчивалось хорошо. И с Катей, и с подписями. Неожиданно, но хорошо. Может, и сейчас все будет нормально? Чего ж я так не хочу ехать-то? Боюсь, что ли? Ну не убьет же он меня, в конце-то концов? Муж, например, знает, с кем я в обед встречаюсь. Можно, скажем, ему сейчас позвонить и попросить, чтобы перезвонил после обеда, или, еще лучше, сказать, что, мол, акты я не подписала, пусть не волнуется, а сейчас еду обедать со Стасом. Он поймет. Я даже полезла в сумку за мобильным, чтобы позвонить, но вовремя остановилась. Глупости какие! Стас сразу догадается, для чего я звоню, ведь что ни говори, а понимаем мы друг друга почти без слов, и буду я выглядеть как идиотка. Да и не боюсь я его нисколько, на самом деле.

Я делаю вид, что проверила, на месте ли мобильник, и краем глаза вижу, как ласково усмехнулся Стас. Ну и пусть. Потому что, конечно, я и в самом деле веду себя как школьница. Губы мои против воли растягиваются в улыбку. Мне неожиданно становится весело и хорошо. Хорошо, что звонить мне с угрозами больше не будут, хорошо, что матушка приехала вовремя, и хорошо, что сейчас рядом со мной Стас. Да, хорошо, что он рядом. Себя-то чего обманывать?

Изо всех сил стараясь сдержать смех, я сосредоточенно смотрю прямо перед собой, а сердце колотится все быстрее и быстрее. Стас, одной рукой придерживая руль, другой вдруг резко притягивает меня к себе, целует в висок и тут же отпускает, прошептав: «Ненормальная». И я смеюсь. Ну что поделать, если это правда?

Стас останавливает машину около какого-то небольшого домика почти на окраине. Уютный дворик с яркими кленами и мощеной дорожкой кажется сказочным или, по крайней мере, нарисованным. Я не спрашиваю, куда мы приехали. Я просто осматриваюсь с любопытством и удовольствием: здесь я ни разу не была. Вот вроде и город у нас небольшой, а все равно есть места, в которых не то что не бывал, а даже, что называется, мимо не проезжал. Живем, как пелось в песне, «как-то без азарта, однообразно, как в раю». Ходим одной и той же дорогой на работу – с работы, покупаем продукты в одних и тех же магазинах, раз в месяц стрижемся у одного мастера, ну, иногда в другой район на день рождения к друзьям или родственникам, это правда. Пять-шесть маршрутов, десяток привычных действий… И сорок лет жизни позади. А оказывается, что совсем рядом есть такой вот сказочный домик с багряно-золотыми деревьями и резным деревянным крылечком, ведущим… куда? Куда-то…

– Ты здесь ни разу не была, что ли, Ксанка? – спрашивает Стас. Он закрыл машину и подошел ко мне. – Это кафе уже больше двух лет работает.

Я вздыхаю. Не ходим мы по кафе. Дома едим. И праздники дома справляем. С родственниками.

– Пойдем пообедаем. – Стас легко приобнял меня за плечи. В его жесте нет ни чувственности любовника, ни вульгарности собственника, только дружеское и чуть снисходительное покровительство. – Заодно поговорим спокойно.

– Да, пойдем. – Я легко взбегаю по ступенькам, вхожу в открытую Стасом дверь и… замираю на пороге. Небольшая бревенчатая комната, в углу – камин с живым потрескивающим огнем, около него широкие лавки… Только и не хватает, что мужской клетчатой рубахи и толстых полосатых носков. Я встряхиваю головой. И только теперь вижу и столики, и немногочисленных посетителей, и милую девушку, приветливо идущую нам навстречу. Да, мы не в заброшенном домике на краю земли, мы в уютном кафе. Только и всего. Чудес не бывает.

– Рассказывай, Ксанка, какие новости?

Мы сели за дальний столик, почти у самого камина. Стас предложил мне меню, но я покачала головой: дескать, выбирай сам, я тебе доверяю. Он быстро, не заглядывая в меню, сделал заказ. Видно, что его здесь знают, потому что, когда он, улыбаясь, сказал: «Нам нужно поговорить», девушка понятливо кивнула: «Конечно, Станислав Владимирович, никого рядом не будет». Видимо, постоянный посетитель, раз так сразу понимают и по имени-отчеству величают. И вот теперь этот постоянный посетитель спрашивает меня, какие новости. А я даже не знаю, с чего начать. Наверное, с самого простого – с вопроса.

– Стас, а откуда ты знаешь, сколько ему лет?

– Он сам сказал, – Стас усмехнулся, – когда я сказал ему, что он урод.

– Прямо так и было? – Я немного злюсь: мужчины совершенно не умеют рассказывать. – Ты сказал «ты урод», а он ответил «мне тридцать четыре года»?

Стас смеется.

– Почти. Слушай, Ксанка, прости, я не спросил, а ты вино будешь? Я сам-то за рулем…

– Нет, я в одиночестве не пью, – улыбнулась я. – Так как было-то?

– Да не помню я точно. Я так разозлился тогда, много чего ему «доброго» наговорил, и когда обозвал его «салагой», что ли, он сказал обиженно: типа, я не салага, я на год старше Иисуса Христа.

Стас рассказывает легко и почти весело. Я чувствую, что у него хорошее настроение. Он шутит и смеется.

– А чего ты тогда спрашивала?

– Да Мишель рассказывал про институтские экспедиции и…

В этот момент звонит мой мобильный. От неожиданности я вздрагиваю и почему-то, не двигаясь, как завороженная, смотрю на сумочку, висящую на спинке стула. Мобильный продолжает звонить.

– Ксанка, – Стас внимательно смотрит на меня, – возьми телефон.

Очнувшись, я достаю телефон и, даже не взглянув на определившийся номер, поспешно отвечаю:

– Да.

– Ксения Андреевна, это Зинаида Геннадьевна, извините, что отрываю вас от обеда, но тут вот какое дело…

Я машинально гляжу на часы: без двадцати два. И у меня сжимается что-то внутри: до конца обеда осталось всего двадцать минут, а мы еще и разговаривать-то не начали, даже если я и задержусь минут еще на двадцать, все равно времени совсем-совсем мало. Только бы не расплакаться, а то у меня что-то последнее время глаза все время на мокром месте.

– Ничего-ничего, я слушаю, – говорю я как можно приветливее и спокойнее, – случилось что-то?

– Да как сказать, – почему-то смеется бухгалтер, – и да, и нет. В нашем здании отключили электроэнергию. Что-то они там будут делать, я даже, честно говоря, и не поняла. Только позвонили из комитета и сказали закончить сегодня работу к трем часам. Так я и звоню сказать вам, чтобы вы уж не приходили сегодня. Какой смысл приходить на полчаса? Я и сама здесь все закрою.

По мере того как она говорит, у меня начинает кружиться голова. Ну, надо же, какая удача! Можно спокойно разговаривать сколько угодно, времени – завались, как говорит мой сын. Вот тебе и «поперечный» день.

– Спасибо большое, – говорю я весело, – конечно, до свидания.

Я отключаю телефон и убираю его в сумку.

– Стас, а у тебя сколько времени? Когда тебе на работу?

– Я сам себе хозяин, – усмехается в ответ Стас. – А что такое?

– Нет, ну у тебя бывают же планерки, встречи в мэрии…

– Стрелки бандитские, – продолжает Стас.

– Свидания любовные, – подхватываю я.

Стас смеется.

– А что такое-то? Тебе что, пора уже, что ли? – Он смотрит на часы, и я вижу, как гаснет его улыбка. – О, черт, а задержаться ты не можешь? – спрашивает он осторожно.

Я улыбаюсь.

– Могу, – странно, но мне даже не хочется кривляться и мучить его, поэтому я говорю сразу: – Мне сегодня больше на работу не надо. Представляешь? Сейчас позвонили – у нас там какие-то аварийные или ремонтные работы будут проводить, сказали – освободить помещение.

Я говорю и вижу, как в глазах Стаса появляется что-то. Лихорадочный блеск. Надежда. Ожидание. Но спрашивает он о другом:

– Ксанка, почему ты так испугалась звонка? Тебе что, опять звонили с угрозами?

Я чувствую легкое разочарование. Мне казалось, что он должен был… ну не знаю, намекнуть на что-нибудь, предложить мне поехать куда-нибудь или хотя бы обрадоваться сильно. Я бы, конечно, не согласилась никуда ехать, но… Вот все мы, женщины, такие, интересно, или я только? Ты давай страдай, мучайся, люби меня безответно, а я буду наслаждаться твоими мучениями, ничего не давая взамен. Я осознаю свой эгоизм почти физической болью – застучало в виске, как в той рекламе – про дятла, но стараюсь не показать вида.