Калеб сжал пальцы Джейн и улыбнулся ей:

– Я знаю. Она еще и умница невероятная.

Один из спутников Митча громко кашлянул. Митч оглянулся на них, потом вновь посмотрел на Калеба:

– Черт! Рад был бы потрепаться подольше, брат, да нам пора бежать. У нас сегодня выступление в «Сентрал-баре».

– Платный концерт? – поинтересовался Калеб.

– За половину от входных. Слушай, а не хочешь тоже вписаться? Там надолго.

– Не-а. Я без гитары.

– Мы одолжим тебе какую-нибудь из наших.

Калеб бросил быстрый взгляд на Джейн и покачал головой. Джейн внезапно почувствовала себя лишней в этой компании молодежи. Ну вот, теперь из-за нее Калеб лишился возможности побыть с друзьями.

– Я ничего не имею против, – заверила она.

– Спасибо, малышка, – улыбнулся Калеб. – Но я все равно не могу так, без всякой подготовки. Поболтаем как-нибудь в другой раз, Митч.

– Как скажешь, брат, – отозвался тот и, трусцой подбежав к друзьям, подхватил гитару. – Я перешлю тебе имейлы.

Калеб снова улыбнулся Джейн и, сжав ее руку, потянул в сторону пристани. Однако один раз вслед друзьям все-таки оглянулся.

– Ты вполне мог пойти, – сказала она.

– Я знаю. Мне не хотелось.

– А по-моему, хотелось.

– Не-а. Я просто скучаю по музыке, вот и все.

– Мне кажется, ты скучаешь не только по музыке.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего.

Калеб выпустил ее руку и, остановившись, повернулся к ней лицом:

– Нет, ты сказала это не просто так.

Джейн опустила голову и тяжело вздохнула:

– Сама не знаю, зачем я это сказала. Просто порой у меня такое чувство, что я лишила тебя всего этого. Своим присутствием в твоей жизни. У тебя же не было особого выбора, так ведь? И наверное, моя мать была права. Просто я для тебя слишком старая.

– Не говори глупостей, Джейн.

– А что, это неправда? Твои друзья идут играть в барах и развлекаться, а я тащу тебя домой на скучный остров Бейнбридж, как пенсионера какого-то. Ты ведь сам сказал, что скучаешь по музыке. А я держу тебя в заложниках, будто ты крепостной. Может быть, я тобой пользуюсь. Не знаю. Но думаю, мы с тобой должны взглянуть правде в глаза, Калеб. И чем раньше, тем лучше. Ты так не считаешь?

Когда Джейн закончила говорить, он лишь посмотрел на нее, и в его глазах снова была прежняя боль, сквозь которую проглядывал гнев. Почему он молчал? Сказал бы что-нибудь. Что угодно. Или даже наорал на нее в ответ. Налетевший порыв ветра взметнул ее волосы, и Джейн вскинула руку, чтобы придержать на голове бейсболку. Ей хотелось плакать. По асфальту с шуршанием пролетела бумажная обертка от сэндвича, следом за ней с грохотом прокатилась пустая пивная банка.

– Скажи что-нибудь, – наконец попросила она. – Что угодно.

– Ты считаешь, что пользуешься мной?

– Не знаю, – ответила она. – А ты как считаешь?

Калеб схватил ее за плечи, и на мгновение Джейн показалось, что он сейчас тряханет ее, как тряпичную куклу, однако он притянул ее к себе и впился в губы поцелуем. Поцелуй был какой-то неожиданно собственнический, как будто Калеб решил заявить на нее свои права прямо здесь, на продуваемой всеми ветрами ночной улице. От него исходило непривычное ощущение опасности – ничего подобного Джейн прежде не чувствовала. К ее собственному изумлению, это оказалось очень возбуждающе. Когда он наконец оторвался от ее губ, то взглянул ей прямо в глаза и произнес:

– Сейчас я отвезу тебя домой, сдеру с тебя одежду и буду трахать до тех пор, пока ты не выкинешь эти дурацкие мысли из головы. Ты меня поняла?

Джейн ни слова не сказала в ответ, лишь кивнула.

* * *

Она была так возбуждена, что бросила машину перед домом, чтобы не ждать, пока откроется дверь гаража, и едва они переступили порог дома, как он приступил к исполнению своего обещания.

Отбросив в сторону ее бейсболку, Калеб прямо в коридоре развернул Джейн лицом от себя и стащил с нее куртку. Потом через голову стянул футболку, накрыл ладонями ее груди и поцеловал в шею. Прикосновение его ледяных рук к ее разгоряченной коже заставило Джейн задрожать от нетерпения. Не переставая целовать ее, Калеб повел ее по коридору в кухню.

Остановившись у стола, он одним движением сдвинул в сторону всю посуду. Джейн потянулась к нему, но он перехватил ее руки и прижал их ладонями к столешнице. Потом расстегнул ее брюки и спустил их вниз вместе с трусиками. Она отбросила их в сторону. Калеб положил ладонь на ее обнаженную спину и силой заставил лечь на стол. Джейн почувствовала, как гладкая столешница холодит ее прижатую щеку и грудь. На мгновение Калеб убрал руку с ее спины, и Джейн услышала, как звякнула пряжка его ремня. Последовал звук расстегивающейся молнии, и его джинсы с глухим стуком упали на пол. Джейн с трудом сдерживала растущее возбуждение. Она попыталась повернуть голову, чтобы взглянуть на него, но, прежде чем это ей удалось, Калеб схватил ее за бедра и рывком вошел в нее. Она уткнулась лицом в столешницу и простонала. Он был таким твердым, что, когда раз за разом вонзался в нее, все глубже и глубже, снова и снова, это почти причиняло боль.

Джейн ощущала его руки на своих бедрах и слышала его тяжелое дыхание. Его бедра шлепали ее по ягодицам. С каждым толчком из его груди вырывался стон, стол ездил по полу. Каким же блаженством было принадлежать мужчине, отдаваться ему без остатка. Джейн выгнула спину и прижалась к нему, чтобы полнее насладиться их слиянием.

С ее губ сорвалось его имя:

– Калеб! Боже мой, Калеб. Трахай меня! Бери меня!

Он вонзался в нее все сильнее, глубже, яростней.

Джейн балансировала на грани между экстазом и болью. На столешнице, подпрыгивая, дребезжали столовые приборы. Упала чашка. Тарелка с грохотом полетела на пол и разлетелась вдребезги. Джейн подняла глаза и увидела отражение Калеба в застекленной картине на стене: напряженные ляжки, голый зад, жилистые руки, стискивающие ее обнаженные бедра. Весь покрытый испариной, он бешено двигал бедрами и стонал, как первобытный дикарь. Голова его была склонена, длинные спутанные волосы свисали на лицо, скрывая его из виду. По его ногам пробежала судорога, руки сжались в кулаки. Джейн почувствовала приближающийся оргазм и даже не попыталась сдержать его. Она знала, что Калеб испытывает то же самое, потому что он запрокинул голову, исступленно выкрикивая ее имя:

– Джейн! Джейн! Джейн!

Когда он затих внутри ее, до ее слуха донесся полувздох-полувсхлип, как будто он плакал. Джейн лежала неподвижно, распластанная на столе, в состоянии полной расслабленности. С этим, наверное, не мог сравниться никакой наркотический кайф. Калеб склонился и поцеловал ее в шею.

– Ты просто чудо, – прошептал он.

Ее губы изогнулись в улыбке.

– А ты животное.

Она открыла глаза и обнаружила, что стол уехал вперед на несколько футов и уперся в стену. На кухне не было занавесок, и, если бы кто-нибудь проходил сейчас мимо ее дома, они были бы видны как на ладони. При этой мысли Джейн почувствовала себя испорченной.

Калеб вышел из нее, осторожно помог ей подняться и, развернув к себе лицом, нежно поцеловал:

– С тобой все в порядке?

Она кивнула:

– Честно говоря, в жизни не чувствовала себя лучше.

– Вот и славно. Сходи-ка в душ, а я пока тут все приберу. Только осторожно, на полу стекло.

Она снова поцеловала его. Потом на ощупь собрала с пола одежду и на цыпочках пробралась к выходу из кухни. На пороге Джейн остановилась и оглянулась на Калеба. Голый и потный, он стоял посреди кухни, пытаясь перевести дух после того, как до основания сотряс ее мир.

– Ты точно не думаешь, что я слишком для тебя старая?

– Я вообще никогда об этом не думаю, – покачал он головой. – И ты тоже выбрось это из головы. Ты само совершенство, Джейн. И я люблю тебя.

Она улыбнулась:

– Накинь-ка ты что-нибудь, пока кто-нибудь из соседей не увидел твое роскошное тело и не вызвал полицию. На этот раз свалить все на козла у тебя точно не получится.

Глава 17

«Обратнокреальности» – такой у нее был пароль от вай-фай.

Когда на следующий день Калеб спросил у нее пароль, чтобы проверить почту, Джейн на мгновение внутренне замерла, прежде чем ответить. Она ненавидела себя за этот страх, но все равно испытывала его.

К счастью, времени на переживания у нее практически не было.

Следующие несколько недель выдались напряженными. Теперь, когда Джейн вернулась к работе, деловые встречи ей назначали одну за другой. На рынке медицинского страхования произошли серьезные изменения, и она сейчас больше разъясняла клиентам суть нововведений, нежели действительно продавала им что-то. Однако же это не мешало Джейн радоваться возможности отвлечься от своих мыслей, и пусть зарабатывала она сейчас сущие пустяки, так все равно было лучше, чем проедать сбережения, как это было последние несколько месяцев.

Просыпаясь по утрам, Джейн отмечала, что трава, которую посеял Калеб, с каждым днем становится все гуще и гуще. Поначалу это была лишь робкая бледно-зеленая дымка, окутывающая темную землю, но вскоре она превратилась в реденькие иссиня-зеленые иголочки кентуккийского мятлика, выбранные Калебом, по его собственному утверждению, потому, что они напоминали ему о цвете, в котором он видел ее голос. Джейн выбрала в хозяйственном магазине фонтан, и Калеб установил его в центре разбитой им клумбы, но с официальным запуском они решили повременить до тех пор, пока все работы во дворе не будут окончены.

Как-то в субботу, вернувшись с очередной встречи с клиентами, Джейн обнаружила, что велосипеда нет и Калеба тоже. Решив, что он, по своему обыкновению, уехал к миссис Готорн, она двинулась по двору, оценивая его успехи. Единственной ее компанией был глупый старый козел, который наблюдал за ней из своего загончика, лениво жуя сено.

Джейн протянула руку через загородку и почесала рогатую голову.