Сейчас ей хотелось животной страсти на любой горизонтальной плоскости. Никакого душа и пеньюаров! Все, как есть, с мокрыми от страсти телами и спутанными волосами…


Мы подошли к номеру, и я стала рыться в сумочке в поисках ключа. Энрике приблизился ко мне. В этот момент я не знала, что должна сделать дальше: пригласить его в номер или скрыться за дверью и ждать, что он постучит, едва я закрою дверь.

Я повернула ключ в замке.

– Вечер просто чудо, но он не может сравниться с тобой… – Он провел пальцем по моей щеке и поднес мою руку к губам. – Спокойной ночи!

– Нет… – беспомощно пролепетала я. В эту секунду я ощутила себя без одежды в своих «невезучих» бирюзовых трусиках.

Он прислонился плечом к косяку и посмотрел мне в глаза.

Испуг, который я испытала в тот момент, не имел ничего общего с возможностью остаться без секса в этот вечер. Сегодня мне нужно было не просто мужское тело, мне нужен был Энрике.

Я не могла себе представить, как расстанусь с ним. Не могла представить, что через минуту буду слышать только стук его каблуков на лестнице.


Аня не могла больше думать ни о чем. Она сделала шаг к нему и подняла глаза. Ее взгляд спрашивал разрешения. Она стала покорной, как ягненок, и ждала разрешения на ласки.

Энрике нажал на дверную ручку и подался вперед, навалившись телом на Аню, она сделала шаг назад и оказалась в номере. Энрике захлопнул дверь.

Его взгляд заставил Аню задрожать от возбуждения, она видела, как грудь Энрике вздымается под рубашкой, и чувствовала, как его дыхание обжигает ей лицо. Она не могла больше сдерживаться, сделала шаг и рванула его рубашку, пуговицы посыпались на ковер. Аня прильнула к его груди. Девушка чувствовала губами удары его сердца и млела от восторга, понимая, что тоже желанна.

Энрике расстегивал пуговку за пуговкой на ее платье, а ей казалось, что это дурацкое одеяние просто вросло в нее. Наконец они стояли обнаженные друг перед другом. На секунду их ласки прекратились, словно они хотели увидеть тела друг друга, но потом Энрике повалил Аню на кровать.

После этого она перестала отслеживать хронику происходящего. Это было похоже на танец в кафе, только в сотни раз ярче. Время потеряло счет, оно не текло, а сверкало вспышками – 2 часа ночи, 3 часа, 3:40, 4:25, 5:00…

Они сливались в ласках с новой силой, пытаясь утолить жажду, которую невозможно было утолить…


Утро наступило незаметно, как конец фильма, который ты проспал.

Я открыла глаза и тут же их закрыла. С одной стороны, мое ноющее тело напоминало мне о бурной ночи, которую я без лишних преувеличений могла бы назвать лучшей в жизни, а с другой стороны, в моей постели лежал посторонний мужчина, который в данный момент был здесь лишним. Не говоря уже о том, что ночевки посторонних в номерах гостей отеля, мягко говоря, не приветствуются.

«Вляпалась!» – не успела подумать я, как в дверь постучала горничная, пришедшая убраться в номере.

– Don’t disturb me please, I’m sleeping![5] – прокричала я, проклиная себя за то, что мы даже не додумались закрыть на ключ дверь. К счастью тележка поехала дальше по коридору к следующей двери.

Я вздохнула с облегчением и опустила голову на подушку. Мои глаза встретились с глазами Энрике.

– Привет, крошка! – Он потянулся и поцеловал меня под лопаткой. Как приятно!

Я поняла, что не так уж и плохо, что в моей постели лежит посторонний мужчина. Он стал целовать меня дальше, и я бы не возражала, если бы не мой переполненный мочевой пузырь. Я пыталась освободиться от объятий Энрике, но он воспринимал это как игру. В результате мне пришлось просто сбежать из кровати.

После того как я вышла из ванной, я увидела, что Энрике надевает брюки.

– Ты куда? – испугалась я. – Ты что, обиделся?

– Нет, о чем ты? Просто тебе надо привести себя в порядок, да и мне тоже.

Он стал быстро застегивать рубашку, в то время как я стояла и кусала губы, а в голове у меня разрывались тысячи маленьких бомбочек с подозрениями, раскаяниями и сожалениями – словом, набирала силу чисто бабская паранойя.

Энрике подошел и поцеловал меня в лоб:

– Я вернусь.

Он улыбнулся и ушел.

Я закрыла дверь и села на пол.

– Дура. Вот дура! Он обиделся – это точно! – ругала я себя. – Хотя Энрике сказал, что вернется… Но когда? Он же не сказал, когда. Может, через час, а может, никогда… Идиотка!

В какой-то умной книге про женскую и мужскую психологию я читала, что у мужчин мозги выключаются перед сексом, а после работают четко и слаженно, как новый пылесос, а у женщин все наоборот: после секса ни одной четкой мысли, сплошная неразбериха в голове и эйфория.

Согласна, но мне от этого не легче.

Впервые за последние несколько лет мне захотелось хорошо поплакать, но слезы не приходили. Я сидела на полу и смотрела на порхающую занавеску балкона и кусок голубого неба, чувствуя себя маленькой девочкой, которая потерялась.

Вдруг меня бросило в жар. Реальность вернулась ко мне неожиданно, как удар битой по голове. Я вскочила на ноги, подбежала к постели и стала ее осматривать.

– Интересно, а где же презервативы? – Сердце заколотилось у меня в груди. – У не го вообще были презервативы? – Я схватила свою сумочку и вытряхнула содер жимое. Лучшие друзья девушек предательски лежали абсолютно нетронутыми.

– Черт! МЫ ЗАНИМАЛИСЬ СЕКСОМ БЕЗ НИХ?! Неужели я была настолько пьяна? Господи! Где были мои мозги?!

Я упала лицом в подушку.

Последний раз такое было со мной на третьем курсе института. В то время я была безумно влюблена в одного мальчишку, но, к моему удивлению и сожалению, он оказался девственником и совершенно не знал, как вести себя в постели с девушкой.

Естественно, что в той ситуации использование презерватива не представлялось возможным, а мы оба были на взводе. Что оставалось делать? Пришлось забыть о безопасности, за что потом я расплачивалась двумя неделями подозрений и угрызениями совести в ожидании месячных.

Тем не менее я решила, что в нынешней ситуации паниковать не стоит, надо просто успокоиться и вспомнить все. Он мог принести их с собой, а сейчас забрал, чтобы не быть свиньей. Я легла на спину и положила ноги на стену. Это моя любимая поза для размышлений.

– Надо просто спросить его, – думала я вслух. – Но как? Вдруг он не вернется вообще? И что же теперь, бегать за ним, разыскивать всюду? А вдруг он чем-то болен? Вот идиотка! – Я больно хлопнула себя ладонью по лбу.

Теперь уже слезы сами полились из глаз. В душе смешалось все: и желание его увидеть, и желание забыть, и страх, что подхватила какую-нибудь гадость, и мысли о беременности, которую я не планировала, особенно от малоизвестного мужчины, и чувство злости на себя и глупой вины перед Федором…

Словом, я лежала и ревела до тех пор, пока в дверь не постучали.

– Уходите! – крикнула я, думая, что опять пришла горничная.

– Анита, это я! – услышала я голос Энрике.

Я вскочила с кровати и побежала к двери.

– Ты что, плакала? – спросил он, разглядывая меня.

– Нет, – соврала я, вытирая слезы.

– Не обманывай, у тебя красные глаза. – Он развернул меня к себе и обнял.

Только сейчас я поняла, какой он высокий и сильный. Я стояла, прижавшись ухом к его груди, и слушала, как бьется его сердце.

На нем были чистая голубая рубашка и мои любимые белые брюки. От его кожи пахло свежестью, а подбородок был гладко выбрит, распущенные темные волосы щекотали мне лицо.

– Что это? – спросила я, указывая на пакет, который он принес с собой.

– О! Это сюрприз. – Он поцеловал меня в затылок и подошел к пакету. – Я буду готовить тебе завтрак. Кухня там? – Он указал на вход в маленькую кухоньку, в которую я даже еще ни разу ни зашла.

Я кивнула.

– Я уверен, что ты никогда не ела карибские блинчики. – Он начал доставать из пакета продукты.

– И чем же карибские блинчики отличаются от некарибских?

– Мы добавляем в тесто кокосовое молоко. Вот так.

Он налил в миску кокосовое молоко, добавил немного обычного и перемешал.

– Теперь добавим сахар. Вообще-то, я всегда использую сахарную пудру, но сойдет и простой сахар.

Энрике стал перемешивать ингредиенты, закусив кончик языка, а я таяла как горка сахарной пудры в молоке. Прислонившись спиной к стене, я слушала его болтовню, не веря, что это происходит со мной.

– А это кофе. Я сварю тебе самый вкусный кофе на свете по рецепту моей тетушки. Тетя Жозефина – самая лучшая тетка в мире!

– А каким был твой отец? – ни с того ни с сего спросила я и пожалела, потому что лицо Энрике стало мрачным.

– Отца я очень плохо помню, он бросил мать, когда мне не было шести, а мама умерла, когда мне было двенадцать.

– Прости, я не хотела…

– Мой отец – сын француза и индианки, а мать была чистокровной португалкой, красивой как богиня. Когда матери не стало, Жозефина стала заботиться обо мне.

Он протянул мне потертую фотографию. На нем была женщина лет пятидесяти, красивая полная негритянка, в бирюзовом бала хоне с вышитыми на груди цветами и лиловом тюрбане.

– А на тетушку ты явно не похож. Она и правда твоя тетя?

– Тебя смущает, что она чернокожая?

– Ну да.

– Она была женой брата моей матери. У них с мужем не было детей, и она с детства нянчила меня. И хотя мы не родные по крови, но я ее очень люблю. Характером своим я обязан именно ей. Ни один отец не воспитает так, как она.

Энрике поцеловал фото и спрятал в бумажник. Он убрал волосы в хвост и стал жарить блинчики. Потом сварил кофе и разлил по чашкам. Я наблюдала за происходящим, не веря своим глазам. У меня было полное ощущение того, что я снимаюсь в мыльной опере и вот-вот режиссер крикнет: «Стоп! Снято».

Мы присели за столик на балконе и приступили к завтраку. Аппетит и правда был звериный, особенно если учесть, что вкуснее блинчиков я не ела никогда в жизни, а кофе по рецепту тети Жозефины был просто бесподобен.