— Мне нужно с Вами поговорить, — сказал он.

Джеймсон приподнял брови, но покачал головой.

— Jetzt. Es ist wichtig, — продолжил Сандерс по-немецки. («Сейчас же. Это важно» (нем.) — Прим. пер.)

Джеймсон снова покачал головой, теперь уже рассерженно глядя на него. Сандерс вздохнул и сменил тактику.

— Soy muy serio. («Я серьезно» (исп.) — Прим. пер.)

Вообще-то, первым языком Джеймсона был испанский — он заговорил по-английски только в пять лет. Сандерс не очень хорошо владел этим языком, но иногда, когда ему нужно было сказать Джеймсону что-то очень важное, он задействовал испанский. Немецкий для бизнеса. Английский для всего остального.

— Estoy trabajando en este momento, esto tiene que esperar, — прошептал Джеймсон, прикрывая рукой микрофон компьютера.

Он работает. Сандерсу придется подождать. И снова в голове у Сандерса раздался голос Тейтум:

«...К черту это...»

— Ahora! — громко произнес Сандерс.

«Сейчас же». Взгляд Джеймсона стал еще свирепее.

— Me estas avergonzando en mi lugar de trabajo. Salte ya, — прошипел он.

О, так Сандерс ставит его в неловкое положение; Сандерс должен уйти? Где-то там, на задворках его сознания, хохотала Тейтум:

«...Не тебе указывать, что мне делать...»

Сандерс обошел стол. Джеймсон громко заговорил по-испански, приказывая ему уйти. Сандерс, не обращая на него внимания, опустился на колени и принялся шарить под столом. Джеймсон в полном изумлении откатился в сторону. Нащупав пальцами удлинитель, Сандерс потянул за шнур. Повыдергивал из розеток все штекеры. Джеймсон вскочил с кресла.

— Dije ahora, — встав с пола, тихо произнес Сандерс. («Я сказал: сейчас же» (Исп.) — Прм. Пер.)

— Que cono te crees que estas haciendo?! — спросил Джеймсон. («Какого хрена ты делаешь?» (Исп.) — Прим.пер.)

Сандерс поправил галстук.

— Вульгарные слова вульгарны на любом языке, — заметил он.

— Мне плевать! Ты хоть представляешь, какого состояния нам скорее всего будет стоить твоя выходка?! — крикнул Джеймсон.

— У Вас достаточно денег.

— Да что, черт возьми, на тебя нашло?! Вот уже три недели ты слоняешься по дому с кислой рожей, а теперь…

— Совсем как Вы, — сказал Сандерс.

Джеймсон. Казался. Взбешенным.

— Mi corazon es el mismo que se ha pisado, — прорычал он.

Сандерс закатил глаза.

— Судя по тому, как Вы себя ведете, сэр, никто даже не подозревает, что у Вас есть сердце, не говоря уже о том, что его можно растоптать. Вы кисните так же, как и я. Мы оба по ней скучаем. Нам пора, — бросил Сандерс.

— Пора куда? — огрызнулся Джеймсон.

— Пора ее забрать.

— Я не…

— Я Вас не спрашивал, сэр.

Джеймсон. Казался. Потрясенным.

— Куда, ради всего святого, ты ходил обедать, Сандерс? — едва сдерживая смех, спросил он.

— Я встречался с мистером Холлингсвортом.

— Mierda. («Дерьмо» (Исп.) — Прим.пер.)

— Он... очень волнуется. За Тейтум, — начал Сандерс.

— Какое, бл*дь, потрясение. Хочу тебе напомнить, Сандерс, что Тейтум за нас не волнуется. Она не просто так меня бросила, — заметил он.

— Нет. Но меня она звала уехать вместе с ней

Джеймсон откинулся на спинку кресла.

— Мне ее не переубедить. Она хочет от меня уйти? Возможно, мне стоит уйти от нее. Раньше я был милым, стандартным пограничным социопатом. Мне хотелось бы к этому вернуться, — простонал он.

Сандерс пересел в стоящее напротив стола кресло.

— Нет, не хотелось бы. Я дал Вам отдышаться. А теперь пора ехать, — сказал Сандерс.

— Я не хочу тащиться в чертову Аризону. Я хочу, чтобы эта сука сгнила в аду, а я, бл*дь, держался от нее как можно дальше, — выругался Джеймсон.

— Не говорите о ней так.

— Я буду говорить о ней так, как захочу. Это со мной обошлись как с дерьмом. Это мне врали. Это меня бросили. Сандерс, я не могу просто так об этом забыть. Может, ты и можешь, но я нет, — отрезал Джеймсон.

— Перестаньте драматизировать. Вы расстроены, потому что Вам не все равно. Чем скорее Вы это поймете, тем скорее мы преодолеем Вашу неуверенность и поедем за Тейтум, — бросил Сандерс.

— Она мне не доверяла. После всего, что между нами было, она мне не доверяла. Ты знаешь, каково, бл*дь, это чувствовать?! — практически заорал Джеймсон.

Сандерс кивнул.

— Наверное, так же, как и то, что чувствовала она, когда Вы привели в дом Петрашку, чтобы ее унизить, — ответил он.

Джеймсон закрыл глаза. Глубоко вздохнул. Сандерс задел его за живое.

— Допустим, мы туда поедем. Допустим, ты протащишь меня до самой, мать ее, Аризоны. Но что, если Тейт с ним? Ты когда-нибудь об этом задумывался? Что, если уже слишком поздно, и она уже вьет уютное гнездышко со своим бойфрендом? — спросил Джеймсон.

Сандерс пожал плечами.

— Тогда мы это узнаем и уедем. Но мы должны попытаться, — не унимался он.

— Это ты должен попытаться. Я не должен ей ни…

— Мистер Холлингсворт считает, что она собирается выйти замуж за мистера Кастилля, — выпалил Сандерс.

Это было преувеличением. Он явно приукрасил правду. Но Эндж несомненно сказал все эти слова, только в разное время. Джеймсон вскинул брови.

— Вот как. Через каких-то три недели. Ловкий малый, — тихо произнес он.

Сандерс откашлялся.

— В один прекрасный день. По его словам, Тейтум убеждает себя, что мистер Кастилль — это именно то, чего она хочет. Думаю, она хочет чувствовать себя любимой и желанной. Мистер Кастилль может ей это дать, — объяснил Сандерс.

— А я ей этого не давал?

— Нет.

— Siempre Tatum. Obligarme a hacer cosas que no quiero hacer, — пробормотал Джеймсон, отрешенно уставившись в пространство.

— Сэр, мне кажется, Тейтум ни разу не заставляла Вас делать то, чего Вам не хотелось, — возразил Сандерс.

— Нет. Нет, полагаю, ты прав. Буду с тобой откровенен, Сандерс. Если мы туда приедем, и мне не удастся ее переубедить, если я узнаю, что она действительно никогда меня не любила... Не факт, что я с этим справлюсь, — предупредил его Джеймсон.

— Нет, я даже представить себе такого не могу. Но неужели Вы бы предпочли жить дальше, ничего не зная? — спросил Сандерс.

— Иногда мне кажется, что да. Я не люблю испытывать страх.

Джеймсон говорил тихо, как будто боялся произнести это вслух. Сандерс нахмурился и посмотрел в окно. Ему это нисколько не нравилось. Одно дело, догадываться о чувствах Джеймсона, и совсем другое — слушать, как он в них признается. Джеймсон был могущественным человеком. Не только в представлении Сандерса, но и в реальной жизни. В мире. Человеком, с которым нельзя не считаться, — и Тейтум О'Ши умудрилась внушить ему страх.

— Сэр, я буду рядом с Вами, — заверил его Сандерс.

Джеймсон хмыкнул.

— Иногда я не знаю, на чьей ты стороне, — проворчал он.

— Когда мы поедем? — спросил Сандерс.

— Ты действительно думаешь, что она останется с этим парнем?

— Да.

— Ты действительно думаешь, что у меня есть шанс?

— …хмм…

— Por que perder el tiempo con usted? — застонал Джеймсон. («Зачем я вообще трачу на тебя время?» (Исп.) — Прим. пер.)

Сандерс поднялся.

— Если Вы собираетесь выражать недовольство по поводу меня, то я предпочитаю немецкий. Я лучше разбираюсь в нюансах, — сказал он.

— Du mein Leben zur Holle zu machen, sollte ich dich verlassen habe, wo ich dich gefunden, — резко бросил Джеймсон, но тоже встал. («Ты превратил мою жизнь в ад, надо было отставить тебя там, где я тебя нашел» (нем.) — Прим. пер.)

— В подавляющем большинстве случаев я делаю Вашу жизнь лучше, поэтому говорить, что я превращаю ее в ад, — грубое преувеличение. И да, Вы могли бы оставить меня на той улице, но тогда Вы и впрямь были бы дьяволом, — сказал Сандерс, направившись к двери.

Джеймсон его догнал. Обхватил рукой за плечи.

— Mein Sohn, — Джеймсон поцеловал Сандерса в макушку. («Мой сын»(нем.) — Прим. пер.)

— Ja. Jetzt, um unsere Familie zu beheben wollen wir, — сказал ему Сандерс.

Джеймсон кивнул.

— Мы можем попытаться, Сандерс. С тобой Тейт часто была сговорчивой? Трудно починить то, что она не считает сломанным, — предупредил его Джеймсон, когда они вышли из кабинета.

Секретарша взглянула на них и снова уткнулась в бумаги.

— Мы никогда этого не узнаем, если не попробуем.

— Я тут подумал. Вместо того чтобы лететь..., — начал Джеймсон, когда они вошли в лифт.

— О, так Вы об этом думали? — взглянув на него, спросил Сандерс.

— Ну конечно. Постоянно. Разве можно забыть такую женщину, как Тейтум О'Ши. Ее прошлое возвращение превратилось для меня в сражение. На этот раз придется начинать войну. Прежде чем мы до нее доберемся, нам потребуется кое-какая подготовительная работа. Я тут подумал…, — снова начал Джеймсон.

— Теперь страшно уже мне.

— Как насчет того, чтобы не полететь, а поехать?

— Простите, что Вы сказали?

— Мы берем «Бентли» и едем. Это займет у нас максимум неделю.

— Почему Вы хотите ехать? — спросил Сандерс.

— Воспоминания — ее слабое место. И многие из них связаны с «Бентли». Если бы я мог, то отвез бы туда этот чертов дом. Но придется обойтись машиной, — объяснил Джеймсон.

— Если мы будем вести по очереди, — добавил Сандерс. — То доберемся туда дня за три.

Джеймсон рассмеялся.