Анастасия Логинова - Месть до первой крови

   Потому Катя и бросилась разыскивать Юрия Николаевича, чтобы предупредить его, что уезжает – поговорить с Емельяновой хотелось сегодня же, сейчас же.

   — До завтра это не подождет? Теперь-то куда торопиться? – недовольно отозвался начальник следствия, но, видя, что Катерина уже собирается, только посоветовал: — возьмите с собой кого-нибудь из оперов хотя бы…

   Ваня Соколок, успевший уже заскучать, оставил бронежилет, проверил наличие табельного оружия и с готовностью предложил вои услуги.

   — Эльза Борисовна? – Катя не утерпела и позвонила Емельяновой прямо из машины. — Это Следственный комитет, следователь Астафьева. Я расследую убийство Натальи Черных… вы ведь её знали?

   Некоторое время в трубке висела тишина, потом женщина вздохнула и ответила:

   — Да, я её знала.

   — Мне нужно задать вам несколько вопросов, вы можете сейчас подъехать в Старогорский Следственный отдел?

   — У меня ребёнок маленький, его не с кем сейчас оставить…

   — А когда вы сможете приехать, завтра?

   — Нет, — поспешно ответила женщина, — давайте лучше вы сюда приезжайте – сейчас. Я отвечу на все ваши вопросы.

   Катя посмотрела на часы – было уже поздно, да и домой ещё сколько добираться. С другой стороны, чем раньше с ней поговорить – тем лучше.

   Через полчаса Катя вместе с Соколком были уже на пороге квартиры Эльзы Емельяновой. Ваня скромно сел в углу комнаты и за все время не произнес ни звука. Хозяйка – женщина лет тридцати пяти, с хорошей фигурой, «хвостиком» из светло—пепельных волос, в шортах и майке с люрексом – немного нервничала, приглашая пройти в комнату. Лицо Эльзы Борисовны казалось Кате смутно знакомым… это, наверное, потому, что в нём не было ничего выразительного. Как там Штирлиц говорил: если увидишь такое лицо в толпе, то, конечно, не запомнишь, и наоборот – если заговоришь с этим человеком, то всегда будет ощущение, что он тебе знаком.

   Квартира у Емельяновой была большая, в престижном районе города, да и обставлена была совсем неплохо. Про себя Катя отметила, что нужно выяснить, чем эта Емельянова занимается сейчас, или чем занимается её второй муж – судя по наличию малолетнего ребенка, он был.

   — Вы извините, что я в прокуратуру не пришла… — оправдывалась между тем Эльза Борисовна. — Понимаете, муж по делам уехал, а мне дочку оставить не с кем… соседям ведь не подкинешь – поздно уже. Вы чай будете или кофе?

   — Эльза Борисовна… — начала Катя, когда хозяйка, наконец, уселась.

   — Просто Эльза, — улыбнулась женщина, – или Лиза – я уже давно привыкла к этому имени.

   — Хорошо… Эльза, как давно вы знакомы с Натальей Черных?

   Та, кажется, немного погрустнела. Еще раз вздохнув и как будто набравшись смелости, он ответила:

   — Мы с Натальей вместе учились в на журфаке.

   — Да?.. – только и смогла вымолвить Астафьева.

   Эльза, между тем, продолжала:

   — Но после университета мы практически не общались – не о чем нам с ней было говорить. Вообще-то я давно ждала вашего визита, с тех пор, как услышала по телевизору о смерти Наташи.

   — Вы знали, что она тоже живет в Старогорске?

   — Нет, что вы! Понятия не имела, мне вообще не было до нее дела.

   — Хорошо, а что могло связывать Черных с вашим мужем?

   Та удивилась:

   — С Игорем?

   — Нет, я имею в виду Александра Караваева, вашего первого мужа, — уточнила Катя.

   — Ах, с Сашей… — Эльза пожала плечами. – Да ничего. Проще рассказать, что их разделяло. Мы тогда учились курсе на третьем, наверное, а у Натальи уже была слава популярного журналиста. Она писала много и писала в основном на заказ. Деньги за это получала очень приличные. Мы с ней мало общались, и поэтому я очень удивилась, когда она вдруг стала настойчиво набиваться мне в подруги – расспрашивать про меня, про папу, про его дела, про его друзей… Отец меня не очень-то посвящал в свой бизнес, но все равно я многое слышала и видела. Что-то мне рассказывал и Саша – тогда он еще был моим женихом. Наташа – она умела разговорить, умела понравиться, когда ей это было нужно. В общем, я рассказала ей много такого, о чем потом жалела. Только спустя какое-то время я узнала, что конкуренты отца заказали ей статью, потому она и собирала так старательно компромат.

   — И что вы тогда сделали?

   — А что я могла сделать? – посмотрела на нее Эльза ясными глазами.

   — Зато ваш муж Караваев нанял людей, которые выкрали у Черных наработанные материалы, лишив ее возможности опубликовать статью, верно?

   — Вы и сами все знаете, — вымученно улыбнулась Емельянова. – Наташа долгое время встречалась с парнем с нашего факультета, она ему доверяла, а главное, он имел доступ ко всем ее записям. Так вот, мой муж его подкупил, и тот уничтожил весь компромат на ООО «Гарант-плюс». Мой бывший муж и Наталья стоили друг друга, как видите.

   — А почему он не попытался договорить с ней по—хорошему? Неужели нельзя было просто выкупить материалы?

   Эльза вдруг усмехнулась, нервно поднялась с дивана и прошлась по комнате:

   — У Наташи было своеобразное чувство справедливости. Она была уверена, что для добычи материала все способы хороши. Но что касалось уже полученного заказа… Перекупить ее было невозможно. Хотя Саша пытался – долго и настойчиво.

   Катя невольно улыбнулась и покивала – он была знакома с таким типом людей.

   — Вы слышали что-то о Черных после того, как окончили университет?

   — Рада была бы не слышать, да пришлось. Тот, кто заказал ей статью, очень обозлился, не получив результата. А это был влиятельный человек, ему ничего не стоило уничтожить Наталью, как журналиста. Я говорю о нем «был», потому что его убили как раз в те смутные времена.

   Весть о самоубийстве бывшего мужа Емельянова приняла спокойно, объяснив, что его судьба ее давно уже не волнует. Катя не могла не сочувствовать женщине – с первым мужем ей явно не повезло. Да и со вторым, судя по ее бесконечно уставшим глазам, повезло не очень. Из кухни такой аромат льется, что аж желудок сводит – значит, она его ждала. А время-то уже позднее, где он ходит?

   Собравшись, Катя продолжила беседу:

   — Караваев застрелился, прочитав некую статью о своем бизнесе – у следствия есть все основания полагать, что статья клеветническая, и, возможно, написана она была с одной целью – устроить Караваеву неприятности. Может быть, это была месть? У вас есть мысли, кто это мог сделать?

   — Намекаете на Наталью? Что ж, это вполне в ее духе. Она и раньше в своих статейках смешивала «Гарант-плюс» и Сашу с грязью.

   — А вы не думаете, — очень осторожно начала подбираться к главному Катя, — что такие же неприятности Черных могла бы устроить и вам…

   — Мне? – опешила Эльза. – За что? Я ничего ей не сделала.

   — А вашему сокурснику, который так подставил ее перед заказчиком? Кстати, как его имя?

   — Имя? – Эльза задумалась и отвела взгляд. – Кажется Люсов… Точно, Гоша Люсов. Но его судьба уже наказала и без помощи Натальи. Он все—таки очень ее любил, после всего случившегося у него произошел нервный срыв – я помню, как Люсова увезли на «скорой» прямо из университета. Я слышала, что он попал в психиатрическую больницу, и даже если он все еще жив, сомневаюсь, что сможет вам помочь.

   Катя не стала переубеждать Емельянову, хотя та здорово ошиблась. Выходит, Люсов все же смог вылечиться – по крайней мере, производил впечатление адекватного человека. Выходит, и Наталья простила ему предательство… Непонятно только, почему эту историю со статьей замял сам Люсов – забыть он об этом мог вряд ли. Значит, обманывал? И почему простив Люсова, Наталья не смогла простить Караваева? Или статья в «Бизнесе» действительно не имеет к ней отношения?

   С этими вопросами Катя и уснула той ночью.

   На допросе Люсов был удивительно спокоен – мечтательный взгляд, направленный за плечо собеседника, неловкая полуулыбка, и даже перед Вагановым, который его допрашивал, он умудрялся извиняться на каждом слове. Однако вины своей не признавал.

   Катя сидела здесь же – теперь она проходила свидетелем по делу о Мещерском маньяке, и замначальника отдела устроил Люсову очную ставку с ней. Вспоминая детали, Катерина рассказала о своей беседе с подозреваемым Люсовым в его московской квартире, особенно уделив внимание его неумелому вранью об экзаменах и замеченной в углу мокрой одежде.

   — Простите, но я не понимаю, о чем вы… – Неподдельно удивился подозреваемый. – Я действительно брал в тот день выходной, чтобы ехать на похороны Наташи. А на обратном пути попал под дождь – это теперь уголовное преступление?

   — Георгий Андреевич, наши сотрудники были на кладбище в тот день, и вас они там не видели.

   — Если они меня не видели, это не значит, что меня там не было, — усмехнулся Люсов. – Я уже говорил, что у меня плохие отношения с матерью Наташи, и я не хотел попадаться ей на глаза.

   — Допустим, — легко согласился Ваганов. – И часто вы устраивали себе такие выходные?

   Люсов пожал плечами:

   — Я не помню…

   — А в Колледже, где вы преподавали, говорят, что часто. Особенно в последние месяцы. Можно поинтересоваться, что вы в эти дни делали?

   — Отдыхал. Зачем еще брать выходные? — честными глазами смотрел на него Люсов.

   Ваганов только сдержанно кивнул. Удивительно, как, обладая таким несдержанным характером, внешне он мог оставаться совершенно невозмутимым.

   — Хорошо, я по-другому сформулирую вопрос, — продолжил он, — в ваших личных вещах, точнее во внутреннем кармане кошелька найдены корешки от билетов на пригородные поезда. Мы уже узнали номера электричек и установили их маршруты. Пятого июня, двадцать третьего июня и девятого июля вы ездили на вашу дачу в Подмосковной Мещере, верно?