— Ну и что – дежурил? С выезда, что ли, не вернулся до сих пор?

   — Да не-е… — поморщился Ваня. — Но все равно, что не вернулся. Ну… нехорошо ему стало. Спит он.

      До Кати стало доходить, что Василенко, наверное, пьяный. Галина ведь ещё предупреждала, что с дежурствами у него проблемы.

   — Вань, чай будешь пить? – перевела она разговор.

   — Да не-е. Не надо, — засмущался Соколок.

      Катя все-таки налила чай и нарезала свежеиспеченную запеканку. Ваня от природы был очень скромным. Несмотря на внушительный рост, вес, гору бицепсов-трицепсов, бритый череп, сомнительное и – как утверждает сплетница Наташа-секретарь – даже полукриминальное прошлое, сердце у него было нежное. Порой, даже слишком.

   — Катя, ты знаешь, — уплетая запеканку, осмелел Соколок, — ребята из наружки, которые за Катасоновым ходят, установили, что к нему заходила Эльза Емельянова. Ты ее помнишь?

      Еще бы Катя ее забыла!

   — И что она там делала? Разве она знакома с Катасоновым?

   — Похоже, что знакома. И очень близко. По-моему, она его любовница.


   Замначальника отдела Ваганов в двух словах пояснил Кате, что у Осколовой то ли какие-то сложные семейные обстоятельства, то ли горящие путевки в Сочи, то ли все вместе – в общем, сегодня утром она с семейством уже улетела. Она просила Катерину поливать ее фиалки и доесть шоколадку в правом верхнем ящике стола, а то пропадет. Следователя Василенко уже транспортировали домой, к жене, но раз он уже кого-то вызвал на допрос – что ж пусть допрашивает Астафьева – она, в отличие от остальных свободных следователей хотя бы работала по делу Черных.

   — Смотри… — убеждал ее минутой позже Максим, — Патрова и Кастецкий – конкуренты, друг друга на дух не переносят, а их люди – Катасонов и Толашов – встречаются на квартире, без свидетелей и обсуждают какие-то вопросы. А журналистка Черных эту встречу снимает на видео, и через несколько дней ее убивают и переворачивают вверх дном ее квартиру. Искали кассету, теперь уже это очевидно! Вывод сам собой напрашивается: запись на кассете компрометирует Катасонова или Толашова перед их руководством.

    На следующий день, допустим, или даже в тот же день она выдвинула требования Катасонову. А Катасонов, не долго думая, явился на квартиру Черных якобы с деньгами и убил ее. Потом обыскал квартиру. Ну а когда кассету все равно не нашел, то через свою любовницу Эльзу Емельянову выведал все, что накопали Маликов с Дорофеевым. Узнает, что Кораблев должен выходить в определенное время из подъезда Сухаревой с кассетой. Только они не знали, что в подъезде Мишка окажется без кассеты!

   — Максим, но это же все слова – доказательств нет.

   Тот только хитро улыбнулся, порылся в своей папочке и выложил перед Катей листы с печатным текстом:

   — Почитай-ка.

   — Что это?

   — Это распечатка разговоров некоего абонента с нашим Катасоновым – ты почитай, — но Максим не вытерпел и пересказал суть разговора сам. — Дамочка предъявляет претензии Катасонову, что тот от нее прячется, что он все сделал «не так», и говорит, что сейчас приедет. А господин Катасонов ей отвечает, что «я тебя на порог не пущу, истеричка». Дамочка, кстати, действительно приехала, а Катасонов обещание сдержал – не впустил ее. Звонила она ему с сотового телефона вчера в 18.20.

   — А ведь можно выяснить, кто абонент?

   — Уже выяснили – это самое интересное – Эльза Борисовна Маликова, или Емельянова, как она тебе больше известна. Да, Катька, такие вот пироги: Емельянова – жена Игоря Маликова, и она же – любовница Катасонова. Она вполне могла узнать от мужа, когда у него должна появиться кассета: могла разговор подслушать, могла напрямую спросить. Да мало ли!.. А потом передала информацию своему драгоценному Катасонову.

   — Так, а Маликову зачем все—таки кассета?

   — Вот это ты и выведай у его жены, следователь. А мы с Соколком полетели задерживать Катасонова…

   — Стой, как задерживать? Основания все равно только косвенные. Рано еще…

   — А я тебе не сказал? – снова ухмыльнулся Федин. — Пацаны-исполнители по фотографии опознали Катасонова, как человека, заказавшего им достать кассету.

***

   Эльза была немного взволнованна, самую малость. С формальностями, ради которых, как она думала, её сюда вызвали, закончили быстро. А потом, вместо того, чтобы дать подписать протокол, Катерина вдруг отложила ручку и достала из папки несколько черно-белых фотографии. Разложила их перед Эльзой на столе.

      Та молча рассматривала их – те самые, смонтированные с пленки – и молчала.

   — Вы давно знакомы с Катасоновым? – спросила, наконец, Катя.

   Женщина молчала. Глаза её все больше начинали блестеть, и, когда Катя уже собралась задать новый вопрос, Эльза вдруг закрыла лицо руками, сжалась в маленький дрожащий комочек и громко разрыдалась.

   «Лед тронулся. Теперь она, наверное, все расскажет» — невесело подумала Катя. Она не спеша,

   налила из графина воды и подвинула стакан к енщине. Но Эльза не обращая внимания на воду, вздрагивая от рыданий, заговорила:

   — Я не понимаю, откуда у вас это… Это не должно было вылезти наружу…Она же обещала, что никому… — и замерла, испугавшись, что сказала лишнее.

   — Кто – она?

      Эльза замолчала. Маленькая, жалкая – по ком она так рыдает? Явно не себя оплакивает, а скорее Катасонова. Ещё бы, ведь на фотографиях её возлюбленный Катасонов так глупо себя подставил перед Софьей Патровой. А если эту пленку увидит сама Патрова? Конечно же, Эльза все от неё зависящее сделает, лишь бы это предотвратить.

   «Неужели это не Катасонов, а она убила Наталью?..»

   — Она – Наталья Черных? – вслух спросила Катя. — Эльза Борисовна, я знаю, что вы были там. Вы уговаривали Наталью отдать вам кассету, но не уговорили. Тогда вы сняли ключ от квартиры с крючка в прихожей и оставили входную дверь открытой, так? Не отпирайтесь – около крючка нашли ваши отпечатки, — соврала Катя, а Эльза ей сразу поверила. – Но я не думаю, что ее убили вы.

   Катя перевернула несколько страниц уголовного дела и теперь выложила на стол вторую порцию снимков: это была общая студенческая фотография, такая же, которую Катя видела у Люсова. Только на этой красным маркером были обведены четыре лица – Черных, ее будущий муж Люсов, скромное беленькое личико Эльзы и красивое волевое лицо парня, который обнимал Наталью. Вторая фотография была цветной и сделанной совсем недавно. Изображен на ней был Игорь Маликов.

   Эльза снова закрыла лицо руками, а Катя поспешила подлить в ее стакан еще воды

   — Скажите… — громко перебила её Эльза, — если я все расскажу и все подпишу, меня не посадят? Понимаете, я не хочу, чтобы мой ребенок остался сиротой. У нас с мужем нет родственников – Машку отправят… в детский дом. Я только поэтому вам все расскажу…


      Черных и Маликов встречались еще в Университете, и было все у них довольно серьезно – до тех пор, пока не произошла та история с материалами по «Гарант—плюсу». У Натальи самой главной целью в жизни была карьера, а после этого о ней можно было и не мечтать. Понятно, что отомстить Маликову и Караваеву стало её идеей—фикс, а случай подвернулся только сейчас, когда к ней каким-то образом попала информация, что фирма Караваева под видом чая перевозит самый настоящий героин. Знал об этом сам Караваев или не знал сути не меняет. Через знакомых журналистов Черных пустила в прессу информацию о том, что ценный груз увел именно он, а Караваев, поняв, чем ему это грозит, предпочел застрелиться.

   — Потом Наталья принялась за Игоря, — рассказывала Эльза, — она достаточно знала его характер, чтобы предсказать: рисковать и пытаться кого-то шантажировать кассетой он не станет. Он захочет опубликовать материал и в очередной раз прославиться.

   — Маликов тогда не знал о вас с Катасоновым?

   Эльза покачала головой:

   — Зато знала Наталья – на этом она и сыграла.

   — А откуда она об этом знала?

   — Я сама же ей и рассказала однажды… Я сказала вам неправду, я давно знала, что она в Старогорске, мы даже встречались – а втираться в доверие она умела.

   — Кассету выкрали у мужа и уничтожили вы? И вы не знали, что у Натальи есть копия.

   — Игорь думал, что держать кассету в офисе редакции небезопасно, его уже взламывали несколько раз. А дома кассета все время была при нем, он считал, что так надежнее. После того, как кассета пропала, муж вскоре понял, что никто не мог этого сделать, кроме меня. И я ему все рассказала – про кассету и про нас с Василием.

   — Хорошо, — не стала сейчас задерживаться на этом моменте Катерина. — А зачем это все было нужно Наталье, она вам рассказывала?

   — Нет, не рассказывала. Я сначала вообще ничего не поняла: не думала, что так все закончится… То есть догадалась, конечно, что у Игоря будут проблемы, — она подняла на Катерину заплаканные глаза, — но поймите меня, вы ведь тоже женщина… Василия бы убили из-за этой записи! — Эльза снова громко разрыдалась.

      Её слезы трогали Астафьеву все меньше и меньше. Она почти механически подлила в стакан воды:

   — А вы сами знакомы с Патровой?

   — Да… несколько раз мы с Игорем ужинали в её ресторане.

   — Понятно. Что вы делали после того, как уничтожили кассету?

   — Это было в праздничный день, первого мая. Я поняла, что у Наташи есть еще одна такая же запись, и поняла, что она может пустить ее в ход в любое время.

   Весь день первого мая Эльза сходила с ума от беспокойства. В середине дня не вытерпела, поехала к Катасонову и попыталась все ему рассказать. Катасонов же в честь Первомая был не в состоянии что-то соображать, он был пьян, и над Эльзой только смеялся. Василий вообще любил выпить и раньше, но в последнее время это стало случаться все чаще. Ну а потом Эльза поехала к Наталье Черных домой – просила, умоляла её отдать кассету. Наталья отказала.