Катя Лоренц - Месть мажора

— Кирилл, ты не понимаешь.

— Что я не понимаю? Что ты бросила восьмилетнего ребёнка? Ради какого-то мудака?

— Ты же совсем ничего не знаешь!

— Я не хочу ничего знать! Ты будешь молчать?

— Да. Хорошо, раз ты так хочешь. Мы сможем ещё раз увидеться?

— Нет. Я этого не хочу.

Больше я не мог находиться в этом месте. Предложил Геле отвести её домой. Мне нужно было всё обдумать. Привести мысли в порядок. Геля была растеряна. На прощание спросила:

— У нас все хорошо?

— Конечно, Белка, всё отлично! Увидимся завтра. На празднике.

Я вернулся домой. В гостиной меня ждал друг Алекс.

— Слушай, ты прости, но сейчас совсем не до тебя!

— Кирилл, нам нужно поговорить.

— Да что за день такой? Всем от меня что-то нужно, — то неожиданно объявившейся маме, то другу.

— Хорошо. Говори. Только быстро.

— Тебе лучше присесть. Новости не из приятных. — Он скинул мне на телефон фотографии. Когда открыл, не поверил своими глазами. Там была полураздетая Геля. Губы, припухшие от поцелуев, она сидит верхом на скотине Паше и обнимает его за плечи, пока он кусает её за шею.

— Это что шутка? Фотомонтаж?

— Нет, брат. Это настоящие фотографии. Ты можешь сделать экспертизу. Скажи, зачем мне врать? Вы же не виделись пару дней? Вот этим занимается твоя девушка в твоё отсутствие. А я тебе говорил, она ещё та ш*юха, просто прикидывается ангелочком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кирилл

Первая реакция: я не верю. Геля не могла! Но глазам-то я могу доверять. Она цепляется за него, обвивает ногами талию. И она полуголая. Телефон падает из рук. Грудную клетку сдавливает. Случилось то, чего я боялся. Я же чувствовал подсознательно, что это все не надолго, что кто-то её уведет. И Геля была сегодня другая. Видимо остатки совести осталось. Ей стыдно. И, мать твою, с кем? С этим Пашей! Да она ему не нужна! Он это сделал, чтобы мне насолить. Истерический смех вырывается из меня, я, корчась, скатываюсь с дивана. Хотел развести её, а вышло всё наоборот. Я стал жертвой охотницы.

— Кир, ты в порядке? — участливо спрашивает Алекс. — Да забей! Стерва она. Волчица в овечьей шкуре. Ты должен показать, что ты не сломлен.

— Как?

— Как ты поступал со всеми остальными? Покажи ей, что она не особенная. Я помогу тебе. Ты ничего не будешь делать. Пусть все видят это. Прямо на вечере. Чтобы этот скотина Паша тоже видел, что он подбирает объедки после тебя. У тебя есть видео? — я понял, о каком видео он говорил. Привычка всё же осталась.

— Да. Я люблю ее снимать, — потом пересматривать. Но это личное. Должно остаться между нами.

— А толку? Может, уже половина ВУЗа были с ней? Что они там нового увидят?

— Тогда ты проиграешь мне машину, — зло ухмыльнулся я.

— Да, брат, — он, согнув руку, протянул мне. Пожал, как в старые времена.

— С возвращением, брат. Ты не волнуйся. Я найду тебе таких тёлочек. Круче этой рыжей шалавы. Они помогут тебе выкинуть её из головы.

— Мне никто не нужен. Поедем, погоняем по городу, — не могу здесь находиться. Даже мой дом пропитан воспоминаниями о ней.

На полной скорости мчался по ночному городу, бежал, будто от себя.

Мелькала мысль поговорить с Гелей, но я понимал, что завяз по уши в этих отношениях. Любое враньё, сказанное ею, приму за чистую монету. Я не смогу рядом с ней мыслить здраво. То, что я решил сделать, оттолкнет её от меня навсегда. Даже если мне придет мысль простить её когда нибудь, она меня не подпустит к себе. Это к лучшему.

Как хорошо, что есть такой друг, который вытащит меня из этого морока, откроет мне глаза. Покажет, что я живу иллюзией. В несуществующем мире. Всегда думал, что любовь делает людей слепыми. Даже мои бывшие не видели истинное мое лицо. Они считали меня прекрасным принцем, не хотели верить, что они просто развлечение. Таким стал я только ради Гели. Эффект бумеранга. То, что я делал другим, вернулось ко мне.

Я никогда не думал, что им может быть так больно, сейчас чувствую это на себе. Огромная дыра образовалась внутри, мир потерял краски. Прекрасный город, украшенный тысячами огней, проносится за окном. А я не замечаю, слишком погружен в себя, свои переживания. Алекс рассказывает про новую девственницу, что он испортил. Смеясь, рассказывает, как она плакала, спрашивала, за что он с ней так. Возможно, такие, как мы делаем из милых чистых девушек отъявленных стерв. Я тоже такой. И Геля такая. Она растоптала, уничтожила меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кирилл

Я стою, разговариваю с Алексом, останавливаюсь на полуслове, вижу ее. Как же она хороша. Все эти разодетые в дорогое шмотье телки и рядом не стояли с Гелей. Она и есть порок в чистом виде. Демоны специально слепили её мне на погибель.

Хорошо играет в смущение. Грязная потаскушка. Неужели ей было мало меня? Да мы трахались, как кролики. А мне? До нее я тоже легко менял партнёрш. Но для мужика это нормально. А она шалава.

Перед глазами мелькают те снимки. И я загибаюсь от ревности. Хочется наорать на нее, задрать это монашеское платье и трахнуть. Из мести.

Черт! Даже зная, что она была с другим, не перестаю её хотеть. А должно же быть противно. Её касался другой, под другим она стонала. Когда ее шею целовал Паша, запрокидывала голову. Я знаю, это её эрогенная зона. Сколько раз я…

Нужно прекратить вспоминать. Это не к добру. Я сделаю, что должен, нужное видео ждёт своего часа.

Наблюдаю, как она сидит с другим. Даже тут, зная, что я рядом, флиртует. Облизывает губы, хлопает ресницами. Если ещё и Алекс с ней был, я убью его. Сука! Какая же она сука! Как я раньше не видел? Запудрила мне голову, стерва.

О, вот и видео пошло. От её стонов каменеет член, осознание того, что больше не будет секса с Гелей, добавляет остроты. Она сладкий запретный плод для меня.

Все смеются над ней, я должен ликовать. Но этого нет. Мне хочется увести её, убить каждого, кто видел её голой. Подо мной. Она с отцом одного поля ягоды. Он увел мою мать, Геля разбила мое сердце.

Она кидает экран вазу, мне пофиг, что она дорогая. Мне нужно выдержать это все. Геля плачет, в груди болезненно ёкает. Бьёт меня. Пытаюсь усмирить эмоции. Это сложно.

— За что? — хриплым от слез голосом спрашивает она.

— Я обещал, что ты поплатишься. Это моя месть тебе и твоему отцу, — неуловимый мститель, ёбти. Пусть так. Пусть думает, что с самого начала это была игра. Так лучше. Ей не удалось меня унизить.

Теперь никакой Паша не приблизится к ней. Она будет изгоем. Она сама не захотела быть единственной. Я уже подумывал сделать ей предложение. Она все похерила, разменивалась на всех подряд.

Неужели думала, что я не узнаю? Хотя я был так ослеплён ею, таскался за ней, как щенок. Цветочки носил, ухаживал. Идиот!

Что сейчас с ней будет? Бросит ВУЗ? Да, скорее всего. Не выдержит этого позора.

Ко мне подходит Анжелика и бьёт по щеке.

— Ну и скотина же ты, Зверев. Когда это были шлюшки, я молчала. Но Ангелина… как ты мог? Я думала, ты по-настоящему влюбился.

— Тебе показалось.

— Бесчувственный мудак! Что стоишь? Иди, трахай шлюх! Вон они приободрились.

— А знаешь. И пойду. С каких пор ты стала такой сердобольной?

— Я не вконец прогнила, как ты. Надеюсь, найдется та, в которую ты влюбишься по-настоящему, и она разобьёт твое каменное сердце, — опоздала ты с проклятием, Лика. Уже случилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Геля

Задыхаясь от боли, выбегаю на улицу. Всё было игрой! Всё это время он притворялся! И для чего? Чтобы затащить меня в койку? Неужели можно так правдоподобно играть?

В ушах до сих пор звенит смех элитных деточек. Как он мог так меня опозорить? А главное, за что? За нашу первую встречу? Что дала ему между ног? Но это не идёт ни в какое сравнение с тем позором, что я пережила.

Пытаюсь попасть ключом в зажигание, руки трясутся, перед глазами его бесчувственное лицо, на котором нет ни одной эмоции. В окошко стучатся, вздрагиваю, роняю ключи под сиденье.

— Анжелика? — растерянно смотрю на мажорку. Но быстро прихожу в себя. — Что? Мало вам было там? Решила поиздеваться здесь? — нападаю на нее. Все они одинаковые, избалованные уроды.

— Спрячь свои коготки, кошечка. Я здесь для того, чтобы помочь тебе. Ты в таком состоянии собралась куда-то ехать?

— Тебе-то что?

— Ты можешь разбиться.

— Не всё ли равно?

— Так. Ясно. Выходи из машины, садись на пассажирское сиденье. Давай без глупостей! Мне некогда тебя уговаривать. Через три часа пробьют куранты, а я не собираюсь встречать Новый год в пробке на МКАДе.

Я слишком устала, чтобы спорить с ней. Пересаживаюсь. Анжелика молчит, а я не горю желанием начинать разговор. Погруженная в мысли, смотрю на мелькающие деревья. Дома богатеньких, украшенные разноцветными огнями. Повсюду, то тут, то там взрываются фейерверки.

Новый год был самым любимым праздником. Я его ждала даже больше, чем день рождения. Теперь не знаю, когда я смогу справлять этот день без содрогания. Наверное, каждый раз буду вспоминать сегодняшние события и вздрагивать.

— Что мне теперь делать? Как продолжить учиться? Все стояли и снимали мой позор? Я, наверное, переведусь в другой институт.

— Не говори ерунду! Ты должна быть сильной. Все они только того и ждут, чтобы посмеяться, а ты возьми и удиви. Покажи, что тебе всё равно, что они о тебе думают. Пусть даже это далеко не так. Сбежав, покажешь, что слабачка. Но это не так.