Начинаю дрожать под этим взглядом… на мне лишь полотенце, которое съезжает с груди. Чувствую, как в комнате снова начинает коротить от напряжения.

Ян сбрасывает с себя простыню, которой был слегка прикрыт, встает и в два шага оказывается возле меня… Глубоко втягивает воздух, нюхая меня.

— Ммм… вкусно. Ты восхитительно пахнешь.

— Ты меня смущаешь, — шепчу в ответ.

Мы стоим возле зеркального шкафа, в этот момент наблюдаю за нашим отражением. Ян сжимает мои ягодицы своими широкими ладонями.

— Думал, мы давно прошли этап смущения, — говорит серьезно, но в уголках рта прячется улыбка.

— Мне надо привести себя в порядок.

— Ты всегда прекрасно выглядишь. Мне ты все равно больше всего нравишься именно такая.

— Какая? Лохматая? Без косметики?

— Ага. А особенно — без одежды.

Обнимаю Яна за талию, прижимаюсь щекой к его широкой груди. Он поднимает меня на руки как ребенка и относит в постель.

— Дурею от тебя, — всего три слова, произнесенные хриплым шепотом, а сердце заходится от счастья.

Губы начинают дрожать, закрываю глаза, чувствуя, как подступают непрошенные слезы.

— Ты чего, Рит? — тихий вопрос.

— Не знаю… — мотаю головой. Не могу говорить. Оказалось, я совершенно не готова… к свалившемуся на меня Морозову. К тем эмоциям, что вызывает во мне. Через край…

Ян начинает целовать влажные дорожки, оставленные слезами, мое дыхание сбивается…

— Не надо слез, пожалуйста, — умоляюще просит Ян. — Я что-то не так сделал? Просто скажи…

— Нет… все хорошо. Просто я слишком… слишком ждала.

— Как это?

— Не знаю как объяснить…

Чувствую себя косноязычной, глупой. Любимый со мной, он ласков, внимателен, а я тут сырость не пойми с чего развела…

— Я знаю, что не с того начал, — вздыхает Ян. — Прости… не сдержал себя, снова…

— Нет! Ты нравишься мне такой…

— Какой?

— Несдержанный.

Кладу руки ему на грудь.

— Ты нравишься мне любым, — признаюсь тихо.

— Ты уверена? — его голос звучит грубовато-взволнованно. — Это признание?

— А тебе оно нужно?

— Да… Как ничто в этой жизни. Скажи еще раз, пожалуйста.

Мне страшно. Он хочет, чтобы я открыла душу первой… Это все равно что по канату над пропастью, без страховки. Но сейчас мне почему-то не страшно…

— Ты нравишься мне, Морозов. Больше чем…

— Да? — подталкивает мягко, чтобы продолжала. Сглатываю, поднимаю голову и прямо смотрю в любимые темно-карие глаза.


— Я люблю тебя.

После моего признания между нами виснет пауза, которая пугает меня. Я выпалила слова любви, не подумав о страховке… не успев задуматься, что услышу в ответ. И сейчас меня начинает трясти мелкой дрожью. Хочется расплакаться, потому что душу вывернула, а он…

— Рита, что с тобой? — мягко спрашивает Ян. — Ты…

— Ничего, все нормально, — пытаюсь выдавить улыбку. Но Яна не проведешь. Подходит, берет мое лицо в ладони и внимательно вглядывается в мои глаза.

— То что я сейчас услышал… самое дорогое в этом мире, понимаешь? Самое драгоценное…

— Ясно, вот только обычно, — осекаюсь и хлюпаю носом.

— Обычно…? — повторяет с вопросительной интонацией Ян.

— Обычно в ответ следует тоже признание, — улыбаюсь горько.

Морозов улыбается.

— Ничего смешного?

— Дурочка, так вот почему ты выглядишь расстроенной?

— Считаешь, что не должна?

— Нет конечно!

— Не должна ждать слов любви? — меня охватывает обида.

— Я любил тебя со школьной скамьи. Это не поменялось со временем, понимаешь. НЕ ПОМЕНЯЛОСЬ, Увы, я пытался, и не смог, — вздыхает Морозов, а меня затапливает горячая волна счастья.

— Ты мне веришь, Тамирова?

Ян настолько очарователен в этот момент, что с трудом сдерживаю улыбку, наклоняюсь вперед и кладу руки ему на голову. Смотрю в его лицо, в глаза, которые светятся сейчас нежностью и любовью. И понимаю, что это самый счастливый момент в моей жизни. Момент откровения…

И снова горячие долгие поцелуи, ласки до полного изнеможения, долгое и томное соитие глаза в глаза… когда вместо слов говорят наши тела, которые никак не могут насытиться друг другом. Но все же, наступает момент, когда мы полностью обессилены. Некоторое время лежим в полном молчании… А потом Ян снова удивляет меня:

— Даже если бы я не был так по уши зациклен на тебе, все равно бы женился, — признается смущенно.

— Ну знаешь, так себе признание! — фыркаю возмущенно, и легонько бью кулачком в его грудь. Мы полностью обнажены, лежу сверху, и кажется, не чувствую ни одной косточки в своем теле. Абсолютная невесомость. Усталость, опустошение. И в то же время эйфория. Не заснуть…

— Мне трудно говорить об этом, — вздыхает Ян. — Все еще не знаю как реагировать… На все произошедшее. Осознать, что у меня есть дочь… Которую я умудрился принять за сына. Даже в свидетельство о рождении не заглянул… То есть… мать Дарины прямо трясла им перед моими глазами… а я смотрел в него и ничего не видел. Она все время что-то говорила, причитала. Я вышел от нее как пыльным мешком огретый. Идиот…

— Похоже эта дама знаток тонких психологических приемов, — хмурюсь. Меня всегда расстраивают и раздражают мысли об этой жуткой женщине. — Не понимаю, неужели она правда верила что мальчика ты возьмешь охотнее? Мне Сашка рассказала про ее план… Полная дикость! Знаешь, хочется поехать к ней и поговорить «по душам» так сказать.

— Не стоит к ней ехать, — вздыхает Ян. Не знаю откуда она набралась всего этого, уже не важно. Я все равно себе не прощу…

— Ты не виноват! Могу себе представить, в каком стрессе ты был! Представляю каково тебе было, приезжаешь вот так на пол часика по просьбе старой знакомой и тут бабах, подарочек — ваш малыш, получите распишитесь.

— Ты права, я в слишком в сильный цейтнот попал. Тут и стройка, на которой проблемы. И ты… Я настолько был захвачен тобой, нашими отношениями, ни о чем другом не мог думать… Да и сейчас не могу. Ты всегда срываешь мне планку, Рита. Сводишь с ума… Подумать только… теперь я отец… это… трудно осмыслить… Никогда не думал об этом. И уж точно не с Дариной. Хотя начал отношения с ней, потому что она немного напоминала тебя, внешне, мимикой, жестами, — глухо признается Ян. — Везде ты. Даже в этом…

Остаток ночи мы разговариваем, едва слышными, глухими от сонливости голосами. Я рассказываю Яну о его дочери, всего пара недель, но уже так много чего можно рассказать об этой чудесной малышке.

— Ты изумительная мама, — заявляет Морозов, и сердце сжимается от его слов.

— Ты преувеличиваешь.

— Ни капли.

* * *

Проснувшись утром, Ян начинает тему, о которой я умудрилась абсолютно забыть. Приняв вместе душ, одев спортивные костюмы, решаем позавтракать и отправиться на прогулку. Зайти за Сашкой, естественно. Ян подходит к моему платью, валяющемуся возле кровати, поднимает его и хмурится.

— Рита, я вчера не хотел говорить… Мне не понравился вчерашний танец с нашим соседом.

— Ты танцевал вчера с соседом? — не удерживаюсь от того, чтобы подшутить над Морозовым. У меня отличное настроение, хоть спали мы всего часа три, отрубившись в объятиях друг друга.

— Ты прекрасно понимаешь о чем я говорю, — вздыхает Ян. Кручусь перед зеркалом, досушивая волосы, он подходит сзади и обнимает меня за талию.

— Мишка отличный парень, и девочке моей помог…

— Вот именно, и Сашке он очень нравится, — улыбаюсь. — Но ревновать совершенно ни к чему.

— Рита, пожалуйста…

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты с ним танцевала.

— Хорошо, — пожимаю плечами.

Для меня действительно это не проблема. Я наоборот, прекрасно понимаю Яна. Конечно ему вчера неприятно стало… Встретила любимого, называется. Мне становится стыдно, чувствую как щеки начинают гореть.

— Ты покраснела, — ничего не ускользает от внимания Яна.

— Мне правда жаль, что я дала тебе повод… Скажи, а ты… дело только в танце? Тебе никто ничего не говорил о нас?

Морозов на секунду хмурится, но потом мотает головой.

— Нет. Только танец. Давай забудем об этом и отлично проведем время.

* * *

Последующие дни переполнены счастьем, смехом, разговорами. Я делаю все чтобы сблизить Яна с его дочерью. Мы почти все время вместе. Просто поразительно, насколько эти двое тянутся друг к другу. Сашка сразу освоилась, а вот Яну приходится нелегко. Он очень переживал, что может сказать что-то не то, или что-то не так сделать. Был поначалу скован… Но все постепенно сглаживалось. Особенно помогали лошади, Ян учил Александру ездить на пони. Это приносило огромную радость им обоим.

Спустя неделю собрались все родственники Яна. Родители, сестры, братья. Большой стол, праздничный ужин… И я в толк не могла взять, все допытывалась у слуг, помогая им на кухне — что за праздник? У кого-то день рождения? Но если это так… я же должна купить подарок? Почему никто не признается у кого? Про день рождения Яна я разумеется уже знала, он зимой, далеко еще. Значит либо родители, либо братья-сестры. Но что за таинственность?

На кухне я помогала, потому что это стало еще одной моей страстью. Я обнаружила в себе талант и любовь к готовке, кто бы мог подумать! Начиналось все от одиночества, больше общаться было не с кем, а Самира всегда была очень дружелюбна со мной. Потом это помогало нам сближаться с Сашкой. Но постепенно я поняла, что это мое призвание. Я училась, помогала, хоть это поначалу смущало родных Яна… Но потом они поняли, что это доставляет мне радость… и просто наслаждались результатами моих кулинарных изысканий. Вот и сегодня мы с Самирой спланировали роскошное меню! Тут и гусь тушеный с капустой, и разнообразные салаты, суши, томленое мясо… Я конечно вымоталась, и когда подошло время ужина едва заставила себя подняться наверх и нарядиться. Все еще дулась, что не дали купить подарок. Я конечно не располагаю средствами… но карточкой Яна привыкла пользоваться без смущения. Правда старалась не себе покупать. Сашку в основном баловала… Я надеялась, что со временем смогу и сама себя обеспечивать, чтобы не чувствовать зависимой. Ян мои намерения разделял. Не пытался указывать что делать, во всем поддерживал.