Да… меня безумно возбуждало называть ее так даже в своих мыслях.

Ее губы слегка приоткрылись, а взгляд застыл точно зачарованный.

Предвкушающий. Прохладная ладонь легла на основание ствола очень бережно, но меня будто током прострелило. Хотя я ничем себя не выдал. Ни звуком, ни сбившимся дыханием. Как можно дольше хотел соблюдать перед ней контроль, чтобы в полной мере наслаждаться процессом.

Аня едва облизнула губы, прежде чем ее нежная мякоть обхватила чувствительную головку. И все-таки я сжал челюсть и начал медленно дышать через нос, пока она робко, но неотступно погружала мой член в свой теплый рот. Движения сначала были неуверенными, но с каждым новым погружением она смелела все больше.

Еще и умудрялась играть язычком, распаляя и удерживая меня на балансе постоянного возбуждения.

Чертовка… хорошо подготовилась. Как ученица вызубрила теорию, прежде чем приступить к практике.

В какой-то момент моя рука легла жене на затылок, пальцами зарывшись в волосы.

Контроля больше не было. Я задал темп и не намерен был его сбавлять. А она ине пыталась как-то остановить меня. Только уперлась ладонями в мои бедра и зажмурилась, издавая тихие стоны.

Очень скоро, член начал наливаться свинцовой, требовательной тяжестью. и одного взгляда на Аню в этой позе, в этом платье оказалось достаточно, чтобы я кончил. И был восхищен, что она не отпрянула. Тяжело дышала через нос, но покорно ждала, пока мое семя перестанет изливаться в ее горло.

В какой-то момент я ощутил, как она сглотнула, и только тогда освободил ее рот, ласково погладив по щеке. Упорно пряча взгляд, Аня лишь слегка отшатнулась и вытерла пальцами губы.

Глупышка.

Небрежно отбросив штаны и боксеры, я сразу поднял ее с пола и подхватил на руки. Только возле кровати поставил на ноги, чтобы нетерпеливо избавиться от корсета и вороха юбок. Под платьем ее прикрывало лишь вызывающее полупрозрачное белье и белые чулки. Блуждая жадным взглядом по соблазнительной фигуре жены, я притянул ее к себе и поддел нежную ткань лифчика, высвобождая грудь.

— Моя умница, — прохрипел, прежде чем накрыл ее припухшие губы жадным поцелуем.

Сминая упругое полушарие, я нарочно задевал твердый сосок, вырывая стоны из груди Ани. Два шага под моим наступлением и она упала на кровать, а я переместил руку с груди к резинке трусиков, чтобы сдвинуть ткань и скользнуть по мокрым горячим складочкам. Сладко простонав, жена вцепилась в мои плечи и развела ноги шире, открыто принимая ласки. Ее волосы разметались на подушке, лицо раскраснелось от возбуждения и все было сосредоточено только на одном желании. Но в какой-то момент я отстранился, оставляя ее без разрядки, чтобы нетерпеливо стянуть рубашку.

Кровь обжигала вены от дикого возбуждения и темной страсти, которая отражалась в моем взгляде. Устроившись между бедер в белых чулках, я завел руки жены над головой и с первого толчка, начал глубоко проталкиваться в ее горячее лоно, которое приветливо окутало меня своими тугими стеночками. Выгибаясь и сжимая руки в кулачки, Аня кричала и заводила меня еще больше, обнимая своими ногами.

Очень скоро я ощутил, как она вздрогнула, и начала щекотать мой разгоряченный член, своими внутренними отрывистыми спазмами…

Я был ненасытен в эту ночь. Выпивал возбуждение жены без остатка, в разных позах, теряясь во времени и ее бесконечных стонах. Мы оба были покрыты испариной и охрипшие из-за частого дыхания, когда я толкнулся в нее последний раз и мощно кончил, обжигая ее лоно своим семенем. Я все еще был внутри, когда Аня поймала мое лицо слабыми ладошками и нежно поцеловала в губы.

Скатившись с желанного тела, я сразу притянул ее в свои объятия. Моя девочка уснула мгновенно. Даже глаз не открыла — так вымоталась бедняжка. Я же, еще некоторое время боролся со сном, неотрывно глядя в окно, за которым пробивался первый рассвет.

* * *

Отличное завершение одного из самых важных дней в нашей жизни. А ведь Аня просила сделать скромную церемонию и роспись, но я был непреклонен. Я собирался устроить настоящее торжество с шиком, чтобы весь город знал о нашем празднике! И я поручил своим сестрам обзвонить всю родню. Вот так — считаясь только со своим решением и со своими планами. Ни на что не надеясь и не требуя ответа, поспал приглашение в одну сторону.

Волновался ли я? Еще как. В ресторане были накрыты столы на два этажа, заказана программа, музыка… Но я трезво оценивал свое положение и возможности. И понимал, что столы так и могут оказаться пустыми. Но единственное, что по-настоящему меня беспокоило это Аня. Если я бы стойко перенес решение семьи не принимать мою невесту, то ее это не просто бы расстроило, а обезнадежило. Я даже думал перенести наших немногочисленных гостей в другое заведение. Но все же Бог удивил меня…

Мне позвонили заранее и я, на самом деле, не ждал хороших вестей. Оказалось зря. Мне сообщили, что один за другим мои родные уже начали приходить и усаживаться за столы. Я помню, как положив трубку даже сжал руку своей уже жены, чувствуя, как бухает в груди сердце от нахлынувших эмоций. Только позже ко мне пришло осознание реального положения вещей. Дело было не в везении, не в снисхождении и не в нарушении укоренелого порядка. Это был отец. Он благословил нас. От своего лица подтвердил свое согласие перед родней. И хотя не присутствовал на свадьбе, преподнес свой самый ценный подарок.

Я долго размышлял и пытался понять свою реакцию, прийти к чему-то единому. Но в конце концов, осознал, что мне этого не достаточно. И дело было не в моих ранах… а в том, что он пошел против нее! И то, каким гнусным способом он это сделал.

Я не знаю, почему Аня не говорила мне. Почему все это время молчала. Возможно видела гораздо глубже проблему, понимала конфликт отца и сына. Ее доброе сердце попросту не позволяло вмешиваться и еще больше усугублять положение! Но я все равно вывел ее на разговор. В два счета заставил признаться, когда встал вопрос о переезде ее матери. Она проболталась об угрозе, и только тогда я выяснил, откуда она исходила.

Признание Ани привело меня в обширный ступор. Оказалось, что мне нечего было сказать на это. Нечем крыть ощущение стыда, что начало жрать меня изнутри.

Стыда за себя и за своего отца. Единственное, что я сделал тогда, дал железобетонное обещание, что отныне ее матери ничего не угрожает. Вопрос о переезде был решен. Хотя я уверен — Рита осталась бы даже на свой страх и риск, лишь бы быть рядом с дочерью.

До сих пор я ощущаю свою вину. За то, что осудил свою девочку, за то, что посмел отвернуться. За то, что самым последним узнал о том, что случилось с ней…

После перестрелки, когда на первом месте было подозрение в покушении, паника сорвала мне крышу. В ту же ночь я велел своим встать на охрану Ани. Однако ее не оказалось дома. Только утром, когда я весь на нервах выходил из дома Джокера, мне сообщили, что она в больнице.

Черт возьми!..

Даже сейчас грудную клетку давило от чувства, которое я испытал, как только узнал, что случилось. Хотя Аня уже была определена в хороший стационар, я обеспечил ей самую лучшую палату. Ходил, рявкал на врачей и места себе не находил, наблюдая, как она мучается в агонии, как теряет сознание от жара.

Слышал, как звала меня, и каждый раз внутренности передергивало.

Я не думал, что делаю и для чего. Я просто был с ней. Не отходил от кровати все первые дни. Спал прямо в кресле и отлучался только, по неотложным делам, требующим моего присутствия.

Но в какой-то момент судьба должна была свести свои счеты. Поставить меня перед выбором, заставить все заново осознать. И этот момент наступал. Когда однажды я пришел в больницу и столкнулся с ее матерью. Она сообщила, что Аня, наконец, справилась с лихорадкой. Но вместе с радостью и волнением, пришло хладнокровное отрезвление. Рита попросила меня дать ей время окрепнуть, прийти в себя. Она просила хорошо подумать обо всем, чтобы я принял одно решение и не терзал понапрасну сердце ее дочери.

Конечно, тогда во мне зарычал эгоизм и чувство собственности, но, в конце концов, эта материнская просьба задавила все. Я отступил, но напоследок потребовал, чтобы она звонила при любой надобности.

Слишком много произошло за последнее время. Отречение от отца, убийства невинных людей в моем ресторане, ранение Олега, разочарование в себе, в ней, в чувствах, которые могут существовать в моем мире… В моей душе царило пепелище. Я потерял все ориентиры и не знал, за что цепляться, чтобы двигаться дальше. Позакрывал к чертям все клубы, рестораны и тупо двигался на автопилоте.

И даже не сразу понял. что именно Аня меня спасла. Своим появлением, на слабых ногах, уже тогда трещину выбила в моем панцире. А потом просто выдрала наружу все, что я столько времени держал в себе. Заставила сдернуть маску, переступить страхи, предубеждения и раскаяться…

Через глубокий дрем я ощутил движение в своих руках. Аня хотела тихонечко выползти, чтобы не беспокоить меня, но тщетно. Я тут же обвил ее талию и прижал к себе.

— Я думала, ты спишь, — шепнула она, пригладив пальцами волосы на моих висках.

— А ты куда собралась? — спросил хрипло и ревниво.

— Никуда… — как-то уклончиво отозвалась жена. — Просто хотела… выполнить супружеский долг и приготовить тебе вкусный завтрак.

Я открыл глаза, так пристально взглянув на нее, что, кажется даже заставил потеряться от моего внимания.

— Вместе приготовим, Жаным, — спокойно сказал. — Если, конечно, Баят пустит нас в свои владения.

С губ Ани сорвался смешок и, сладко потянувшись, она прикрыла глаза. А затем что-то заставило ее улыбку растаять, прежде чем она вновь посмотрела на меня.

— Что такое? — спросил бархатным тоном, нежно коснувшись ее щеки.

Жена задумчиво положила ладошки на мою грудь, и я сразу ощутил ее напряжение.