— Дальше, — тем временем продолжает Виктор, вновь поворачиваясь мне спиной. — Придёт Суа, и позаботится о твоём теле. Я люблю гладкое тело, без единого лишнего волоска или изъяна, — говорит и бросает на меня быстрый взгляд. Я как раз вовремя успеваю посмотреть на него в ответ, чтобы не вызвать подозрений. А моё молчание, видимо его удивляет.

Не знаю, почему моё внимание привлек этот перстень, просто небольшой отвлекающий момент от бреда Виктора. И пока он вновь отворачивается к своему сейфу, продолжая что-то там выискивать, я приседаю на корточки, беру это кольцо в руку, мгновенно ощутив его тяжесть и некую невидимую энергию силы и мощи. Кручу его несколько секунд в руках, замечая внутри выгравированную надпись «Дэмиэно Манчини», и шестиугольную перевёрнутую звезду на самой печатке, с небольшими переплетающими иероглифами.

Всем известно, что перевёрнутая шестиугольная звезда — это знак Дьявола, а ещё, мне припоминалось, что подобной формы татуировку, я уже видела на руке Демьяна и именно это, вызывает во мне подозрение, заставляя забрать этот перстень себе, который я спрятала в лифе своего платья.

— После всех процедур, оденешься в то, что я тебе дам и будешь ждать меня в моей комнате, на кровати, — продолжает Виктор, раздражительно захлопывая дверцу сейфа. Видимо не нашёл того, что искал.

— А не пошёл бы ты к чёрту…, - наконец-то прихожу в себя я, понимая, к чему он ведёт.


Виктор делает два широких шага ко мне и грубо хватает за горло, достаточно сильно сдавливая его.

— Хочешь ещё одну ночь в клетке? — рычит он, и я замолкаю. — Так и думал… Иди помойся, воняешь как куча навоза! — выплёвывает, брезгливо отталкивая меня от себя. — Игорь! — зовёт он мужчину, который привёз меня сюда. — Отведи её в мою комнату и проследи, чтобы хорошенько отмылась! — добавляет с улыбкой, а у меня внутри всё холодеет от его двухзначного приказа и слащавой ухмылки, на лице моего надзирателя!


Глава 9.

Меня грубо выволакивают в коридор, и тянут с нереальной скоростью, от чего я еле поспеваю, постоянно спотыкаясь. Пришлось упасть несколько раз, счесывая в кровь колени, об грубый ворс ковра на полу. Оглядеться не успела, но сам ковёр рассмотрела в подробностях — дорогой, с красными замысловатыми узорами, ручной работы.

А дальше сквозь богато обставленную комнату, с большой кроватью по центру, меня ведут в ванную, которой могли позавидовать многие любители шика и роскоши. Большая, просторная комната, была покрыта узорами мозаики, из золота. Белая ванна-джакузи в углу, большой душ и куча снежно-белых мягких полотенец. А ещё огромное зеркало на пол стены и несколько полок вырезьбленных вручную, обставленные всем необходимым для шикарного купания.

— Раздевайся, — бросает этот здоровяк, сложив руки на груди, чем сразу дал мне понять, что он будет присутствовать.

- А можно я сама? — с надеждой спрашиваю.

— Нельзя. Раздевайся, или тебе помочь? — грубо повторяет.

— Скотина, — шиплю, стягивая одну бретельку платья. Не хочу, чтобы он начал срывать с меня одежду, ведь так он может заметить перстень, который я прихватила с кабинета Виктора.

— Резче! — бросает этот ублюдок, нервно включая воду, чтобы набиралась в ванну.

Пока он отворачивается, достаю кольцо из ложбинки между грудью и прячу за ножкой, душевой кабинки. Надеюсь позже забрать, а если не получится, вряд ли его там скоро найдут!

Сбрасываю с себя платье, оставаясь в одних трусиках, и обхватываю себя руками, чтобы скрыть грудь. Насиловать меня он всё равно не станет, но рассмотреть в подробностях успеет.

— Снимай всё! — кричит он, теряя терпение, а я отрицательно качаю головой. Не могу и всё! Как раздеться наголо, по собственному желанию, перед подонком, когда ещё ни разу не делала ничего подобного ни перед кем другим?

Но видимо это не останавливает моего надзирателя, он грубо срывает с меня бельё, и, взяв за волосы, заталкивает в ванну, которая успела набраться только до половины. Не знаю, сколько у меня там уже синяков, но теперь их стало в трижды больше. Безысходность и моя немощность от слабости по природе, угнетает меня, ведь так бы хотелось заступиться самой за себя, или хотя бы угреть ублюдка разочек, чтобы было не так обидно!

А потом в ванной появляется моё молчаливое спасение, в лице девушки корейки, которая приступает меня отмывать, отодвинув немного в сторону здоровяка. Теперь хотя бы он ко мне не притрагивается, и это успокаивало.

— Суа? — уточняю, вспомнив имя, которое мне называл Виктор и девушка кивает.

После чего начинаются блаженные процедуры, о которых, наверное, мечтают все девушки, но в данный момент, для меня это словно подготовке перед жертвоприношением. Меня купают несколько раз в разных душистых водах, волосы моют всякими средствами, которые делают их мягкими и послушными. Даже в бликах света лампочки, переливались красивым здоровым блеском. Так не привычно.

После чего, на меня надевают тоненькие одноразовые бикини и несколько часов подряд, делают мне лазерную эпиляцию всего тела. Затем втирают в кожу всякими ароматные масла и крема, делают маникюр, педикюр и всё это под строгим проницательным взглядом моего охранника. Рассмотрел видимо каждую мелочь…урод!

А дальше надевают какое-то странное кожаное бельё с вырезами между ног и на груди и ближе к вечеру, наконец-то кормят меня, оставляя одну. Ненадолго, конечно!

И пока я сама, быстро иду в уборную, делая свои дела, а затем, отыскиваю в шкафу рубашку Виктора и набрасываю на плечи. Успеваю застегнуть только несколько пуговиц, как в комнате появляется мой самый больший кошмар, для которого это всё готовилось!

Не сдамся! Пусть и не надеется, что получит всё без сопротивления!

Такой уверенный, мрачный, идёт ко мне как волк к добыче, разглядывая каждую мелочь, а потом смотрит на рубашку и недовольно поджимает губы.

— Кто разрешил?

— Я! — смело выпаливаю, и он дарит мне кривую ухмылку.

— Начнём игру? — довольно добавляет, а я отступаю назад, выискивая взглядом, что-то для защиты.

— Попробуй? — говорю, приближаясь к настольной лампе возле кровати.

— Восемьсот баксов, сучка! Разобьешь, я тебя ею накормлю! — угрожает.

— Если после того как я сожру лампу, меня это избавит от твоего присутствия, то я согласна, — говорю без единого сомнения в голосе, в одно мгновение разбивая лампу. После чего беру самый большой осколок дорогого китайского фарфора, из которого она была сделана и выставляю перед собой.

Виктор смеётся некоторое время, забавляясь моим поступком, а потом делает резкий выпад ко мне. Я отступаю назад, увеличивая расстояние между нами, но он продолжает смеяться, как умалишённый, пугая меня этим ещё сильней. Для этого человека нет ничего святого, он бездушный, холодный и черствый. И я никак не смогу смерится с тем, если он прикоснётся ко мне. Изнасилует!


Поэтому делаю то, что посчитала одним из самых правильных выходов для себя в тот момент — подставляя кусок острого фарфора к своей шее. Лишь тогда взгляд Виктора меняется. Больше нет забавных бесиков, только злость и мрачность от того, что всё пошло не как он хотел.

- Кишка тонка, — бросает он мне.

— Хочешь убедиться в этом? — говорю, сильнее прижимая осколок к горлу. Да так, что даже сделала небольшой разрез, и кровь тонкой струйкой потекла вниз по ключице.

Виктор стоит некоторое время в молчаливом ожидании, а потом опять начинает смеяться, да так жутко, что у меня даже холодок по телу пошёл.

— Думаешь, напугала? — говорит хрипло. — Да я завтра же, найду себе другую, а твоё тело закопают где-то в канаве, и никто никогда не узнает, что была такая вот себе девственная девушка девятнадцати лет, которая за всю свою жалкую жизнь, так и не успела ничего сделать!

— Мой отец посадит тебя, когда через год я не вернусь домой! — бросаю уверенно, и он опять начинает смеяться.

— Твой отец…этот пьнчуга, умер вчера от несчастного случая! — говорит он, и моё сердце как будто останавливается на некоторое время.

— Ты врёшь! — кричу.

— Никто не живёт долго, кто мешает мне. А я ведь говорил, что решил оставить тебя себе навсегда!


— Ублюдок!!! — рычу я, бросаясь на него.

Заношу руку над головой с желанием всадить этот осколок ему в глаз, но он отбрасывает меня в сторону как куклу, выбивая из руки эту небольшую защиту. Падаю на пол и получаю удар ногой в живот и больше не могу подвестись. Не из-за удара, нет! Из-за боли в груди, что моего отца убили, а я, действительно осталась одна, среди волков…

Плачу, скрутившись в клубочек на полу, в ногах этого животного и просто теряю смысл бороться, когда и так понятно, что шансов нет.

— Такая жалкая, — добивает меня Виктор, нависая надо мной. — Даже не встанет на такую, — добавляет. — Думаю, ещё одна ночь в клетке пойдёт тебе на пользу!

После чего зовёт своего охранника и приказывает отвести меня обратно в подвал….


Глава 10.

Не знаю, сколько было времени, но на улицу уже опустилась ночь. Меня заносят в прежнюю клетку, оставляют в углу, как вещь и уходят, правда, на этот раз, мне выделили ведро, поднос с кружкой воды и хлебом и небольшое тонкое покрывальце. Оставили всё это за решёткой клетки, чтобы могла дотянуться и ушли.

Приседаю на корточки, обхватываю себя руками и не могу сдержать слёз печали. Какой бы там не был мой отец, я любила его, ведь все имеют право на ошибку. Я видела вину, в его глазах и надеялась, что он ещё спасёт меня. Передумает. Вытянет из этого ада! А теперь….

— Динара! — слышу сквозь свою печаль, голос Демьяна, и поднимаю на него, заплаканный взгляд. Он стоит, возле вторых рассоединяющих нас решёток, яростно сжимая их в руках, от чего его мускулы на плечах ещё сильнее напрягались, делая из него нереально большого и пугающего. — Он тебя тронул?! — рычит.