— Что нужно сказать? — подколол брат.


— Спасибо, — пробормотала Инна, впиваясь зубами в плитку. — Ой, мальчики, что бы я без вас делала…

* * *

Инна из-за всех этих волнений не сдала вовремя коммишн и денег не получила, более того, пришлось вернуть задаток. Зато потом, закончив, продала готовый рисунок еще дороже.


В новостях передали, что жестоко убили бизнесмена, мецената Театра кукол, видного общественного деятеля Даниляна Ираклия Игоревича и его супругу Томилину Ирину Васильевну. Полиция сделает все возможное, чтобы раскрыть это резонансное дело, рассматривает все версии и опрашивает свидетелей. Инне не понравилось, когда упомянули о свидетельнице, проживающей по соседству. Именно так, о свидетельнице. Ушлая журналистка задавала вопросы представителю пресс-службы УМВД области, а тот увиливал как мог.


"Кто-то слил информацию".


Это было плохо. Хуже некуда. Инна снова начала переживать. Потом взяла себя в руки и успокоилась. Никто до сих пор не пришел по ее душу, значит, скорее всего, и не придет. Если у этих людей есть связи в полиции, а они есть, то они знают: свидетельница ничего не видела и не знает, и вообще не при делах. Она еще сказала, что у нее плохое зрение, покривив душой. Зрение было — единица, если в линзах. А уж с биноклем и подавно.


— Черт знает что такое! — в который раз уронив и рассыпав сначала сахар, а потом соль, крикнула она. — К ссоре.


С кем ссориться, предстояло подумать.

* * *

С того рокового дня прошло десять дней, и все утряслось. Люди нашли новые темы для обсуждений. Невольная свидетельница тоже утратила бдительность. Разве что задумалась о том, что было бы, если… если…


— Документы.


Надо оформить документы. Решение пришло сразу, и она занялась этим вопросом. "Все под богом ходим", — говорила бабуля. Наверное, так и есть. Но это не значит, что все надо пускать на самотек.


Осень заканчивалась. Инна купила сапоги, резиновые, с узором, на небольшом каблучке. В таких здорово шлепать по лужам! Манерные дамы в туфельках обходили их, а она шла напрямик. Мы не гламурные, нам и так сойдет. Весь двор в лужах, так чего страдать? Она улыбалась своим мыслям и солнышку, что пришло на смену дождю.


— Инна! Привет, это ты? Не узнала, долго жить будешь, — окликнула ее девушка.


Инна пригляделась и узнала свою одноклассницу, с которой они еще посещали танцкласс. Красоткой стала. Лилия… Лилия Верхова! Инна с облегчением вспомнила имя и поздоровалась:


— Привет. А я тебя сразу узнала, Лиля.


Она не изменилась. Только вот диетами себя довела до ручки, вернее, до той модельной худобы, которая скорее желательна, чем обязательна, и мила только фотографам, но не здоровым мужикам. Такие кости гремящие не потискаешь, как говорил брат. На ней серебристое полупальто из альпаки, бэбидолл с коротким рукавом, длинные кожаные перчатки черного цвета, сапоги-ботфорты, плавно переходящие в мини-юбку. Хороша! Модная, видная.


— Ой, сто лет не виделись, — прощебетала она, поправляя и так идеальные волосы в прическе. — Приехала к родителям ненадолго.


Инна на ее фоне ощутила себя замарашкой в своем молодежном спортивном прикиде с рюкзачком.


— Откуда? — спросила она.


— Из Москвы! — гордая своими жизненными достижениями доложила Лилия. — А тут ничего не изменилось. И ты… Думала, ты выросла.


Что на это ответить? Инна развела руками. Какого роста была в шестнадцать, такого и осталась в двадцать два. Закон природы. С ним не поспоришь. Учительница биологии все хорошо объяснила.


— А как там баба Аля?


— Бабушка умерла.


Наверное, Инна сказала это как-то по-особому, неживым голосом, потому что Лилька вдруг сбросила свою гламурную мишуру и подскочила ближе, не испугавшись луж.


— Ах ты, горемычная, — она обняла, как раньше. — Идем к нам. Чаю попьем.


Инна шла и думала, как интересно сводит и разводит людей жизнь. Через полчаса она снова увидит Нину Борисовну, бабушку Лильки, попьет чаю из электрического самовара с колотым сахаром и, быть может, даже сыграет по старой памяти что-нибудь на расстроенном хозяйском фортепьяно.

* * *

Инна думала, все ограничится одним вечером, но на другой день Лилька позвонила и позвала по магазинам. На смущенные возражения Инны, что много работы, и что денег нет на шопинг, она возразила:


— Ну, ты же девочка! Как можно!!! И мне надо, чтобы кто-то оценил после примерки. Можешь ничего не покупать. Лучше я тебе куплю подарок.


— Лиль, не надо.


— Засунь свои "нинады" знаешь куда? Мне мой Петюня карточку дал, надо освоить, пока не отобрал обратно.


Приятельница приехала к Инне домой, заставила умыться и за руки выволокла ее на улицу.


— Потопали, потопали. Нас ждут великие дела!


И они потопали. Лилия прошлась по Самойловке, как шторм, утаскивая в примерочные десяток-другой платьев и комплектов, и потом устраивая модные показы. И шагала она так, как учат в модельных агентствах, от бедра. Инна только глазами хлопала. Потом сообразила, как с пользой время провести. Пока Лилия переодевалась, художница доставала свой молескин и делала зарисовки. Потом сгодится для художеств.


— О! Покаж! — Лилия вырвала у подружки молескин и начала его листать. — Круто… Это фэшн-иллюстрация? Когда научилась?


— Только что.


Ну, не только. Но слово узнала сейчас и дала себе зарок потом поискать в интернете, что это такое и с чем его едят. Может, это золотая жила, о которой Инна не подозревала.


В конце концов, устав отбиваться от Лилии, девушка согласилась сходить с ней в салон красоты.


— Мне самый крутой! Какие открыли в последнее время?


— Сейчас, погоди.


Инна набрала брата, и он спросил у девушек с работы.


— "Седьмое небо", — озвучила она. — Говорит, там все есть.


Лилия купила клубный доступ на двоих на один день, и они вошли в это женское царство, на поверку оказавшееся пыточной. Пока Лилию массировали, Инну атаковали косметологи, обругав шершавую кожу и назначив ферментный пилинг. Волосы намазали какой-то липучей, вонючей грязью, а с ног сорвали волосы воском. Инна попыталась было сбежать, но Лилия поймала ее за простыню.


— Куда? Стоять! Ни с места. Девочки правильно говорят. Ты больше похожа на мальчика, хотя фигура ничего, — Лилия хищно посмотрела на съежившуюся под ее взглядом приятельницу. — Нет, не мод. Но сгодится. Роста бы побольше.


— Ну, спасибо…


В конце испытания закончились, и в теле появилась странная легкость. Кожа на ногах стала гладкой и нежной, хоть и не такой загорелой, как у Лилии. Инна была бледной, потому что уже третий год никуда не выезжала с севера. Лицо тоже нравилось, так и хотелось трогать, настолько нежной стала кожа. Короткие волосы блестели и струились между пальцев упругими прядями.


— О-о… — у девушки не было слов. — Как так-то?


— Вот видишь? Можешь, когда хочешь.


— Все хочу спросить? Почему я? — задала волнующий вопрос Инна. — Почему не Машка или Лена. Ты же с ними дружила.


— Потому что гладиолус, милая. Сегодня я твоя фея-крестная. Ты одна не ссучилась, как эти две ш…вы, прости господи, — выдала внучка профессора и дочка кандидата наук, модель и начинающая певица.


Инна не знала, что сказать на это. Наверное, стоило принять, как есть, этот маленький подарок судьбы. Одно глодало изнутри. За белой полосой неизбежно последует темная.

* * *

Она проводила Лилию до такси, и та улетела делать карьеру, в чем ей должен был помочь ее бойфренд и "гражданский муж" Петюня. Девушка не хотела судить, но и не завидовала. У каждого своя жизнь. Она бы, наверное, так не смогла.


Бабушка с детства внушала беречь себя, ждать у моря погоды. "Судьба придет — за печкой найдет", — не раз повторяла она. Не пришла, не нашла. Уже двадцать два, и время неумолимо идет. Это кажется, что юность вечна. Инна в такие моменты ощущала себя старушкой.


— Да пошло оно все!


Отправляясь домой, она ощущала тревогу и беспокойство. Все словно стянулось в одну точку на прицеле, и скоро развернется. Только вот как? Вот в чем вопрос.


Дома все было по-прежнему. Тихая гавань, пристанище творческого человека. Только вот что-то было не так. Вещи не на своих местах. Инна машинально поправила мастихин, оказавшийся почему-то не слева, а справа на подставке. Она была левшой, поэтому заметила разницу. Прошла по комнате, заглянула в ванну и поиграла в "найди десять отличий", но все было чисто.


— Странно.


На вид ничего больше не изменилось, но Инна знала, что в доме кто-то побывал. Кто-то чужой был здесь, трогал ее вещи, касался белья и посуды. Кружка — вот она, не на мойке, а рядом. Тоже не на месте. Девушка сушила их странно: ставила на бортик, так что они норовили свалиться обратно и часто бились. Ей дарили кружки, и она их разбивала вдребезги. Круговорот керамики и фаянса в природе.


"Вот оно!" Второй кружки не было. Инна заглянула в ведро и увидела осколки, которые кто-то аккуратно туда сложил.


— Егорушка, — позвонила она брату. — Ты у меня был?


— Нет, конечно, ты же ключ забрала еще зимой. И я сейчас на смене.


— Но…


— А что? — вдруг насторожился он. — Погоди, я сейчас выйду.