Парень, услыхав окрик начальства, ребенка не отдал, а мать все тянулась, пыталась вырвать мальчика.


— Ладно, пусть, — безнадежно махнул рукой Иванченко.


Малыш оказался на полу, и мать упала рядом с ним на колени. Она обнимала мальчика, осыпала сонное личико поцелуями и плакала от облегчения.


— Антон, Антошенька… Маленький мой… Антошка!


— Мама! — тонкие детские ручки обвили шею женщины.


Белые кудряшки перемешались с рыжими локонами. Ребенок что-то лопотал. Соскучился, видать, без матери. Что же теперь будет? Иванченко предательства не прощал, Серый знал за ним эту черту. К стенке, и весь разговор. Неважно, баба или мужик. Но тут ребенок и, судя по всему, других родственников, кроме бабушки, у него нет. Ощущение неправильности нарастало.


— Все, баста. Забери ребенка на кухню, покорми, — велел главный парню, и тот унес мальца.


Мать кинулась вслед, но Иванченко придержал ее за плечи. Она молча рвалась на свободу. Разом растеряв всю свою покорность, женщина извернулась и укусила руку, которая ее держала. Иванченко отшвырнул любовницу к стене и выругался трехэтажными. Она затихла, лежа сломанной куклой на полу.


— *ля! — тоскливо посмотрел он на кисть руки. — Максим Ильич, и руку еще. Перевязать бы надо.


Доктор, который уже упаковал вещи, снова открыл свой чемоданчик и пошел мыть руки. Он осмотрел рану и сказал:


— Да тут, батенька, швы надо наложить. Два или три, надо смотреть.


Иванченко снова уселся на стул, и доктор начал хлопотать над его рукой.


— Все беды от баб, правда, Серый? — весело, с надрывом начал балагурить главный, когда ему шили. — Что, не согласен? Твоя вон тоже.


Серый мельком удивился, откуда тот знает. Потом подумал: а Гринев на что? Все обо всех знать и начальству докладывать. Кивнул молчком и уселся рядом. Доктор оставил назначение, как делать перевязки и какие антибиотики купить, если воспалится. И укатил.


Иванченко подошел к женщине. Та встала, взглянула исподлобья. Потом гордо выпрямилась, вздернула подбородок. Ростом с мужика, высокая. Видная, статная, умеет проигрывать достойно. Даже жаль. Серый только сейчас понял, что не крашеная, рыжая от природы. Сегодня она была без косметики, и видно, что вся кожа в веснушках, а брови светлые совсем. Стоит и молчит, ждет. Понимает, что ее судьба решается.


— Иван Сергеевич, — сказал Серый, которому было противно все это. — Давайте, я.


Лучше побыстрей закончить. Он понял, если сейчас Иванченко что-то ей сделает, изобьет, отдаст парням на потеху или еще что похуже, то все. Прежних отношений между главным и замом уже не будет никогда. Не склеить разбитое. И будет ли он так же верен, как раньше, тоже не знал.


Иванченко обернулся и посмотрел на зама, потом усмехнулся и бросил не глядя:


— Живи пока… Иди к сыну.


Женщина сорвалась с места.


— Ты был прав, — сказал Гринев. — Держали ее ребенком. Забрали неделю назад из садика. Какая-то бабка, которая представилась бабушкой мальчика. Странно только, что все случилось только сегодня.


Для Серого было не странно. Баба наверняка долго думала, решалась. Хотя о чем тут думать? Даже странно, что у нее стоял выбор между чужим в общем-то мужиком и родным сыном.


— Понятно.

* * *

Однажды по весне они с Иванченко ездили на шашлыки в охотничий домик.


В лесу наткнулись на жертву браконьеров. Волчицу ободрали, оставив окровавленный остов на подтаявшем снегу. Она до последнего уводила врагов от норы, где пищали ее волчата. Щенят они нашли и передали охотоведам. Браконьеров потом взяли, когда те пытались сбыть шкуру и клыки таксидермисту…


— Вот ведь как, Сергей, — сказал потом Иванченко. — У животных самка свою жизнь положит, но детенышей спасет. Почему у нас не так? Скажи мне? Мамашкам на детей плевать. Вы***ла и дальше бухать.


Справедливости ради, плевать не всем. Люди разные. Но в любом случае материнский инстинкт сохранился далеко не у всех.

* * *

Серый ехал к Инне. Захотелось. Вообще надо бы домой, но он ехал к ней. Заодно алиби, но это просто повод. Иванченко и выдумывать не надо. Всю ночь у любовницы отдыхал, расслаблялся. Если будут докапываться мусора, расследуя убийство Даниляна, то они не при делах.


Гриневу он документы отдал. Его команда уже выехала. Должны забрать и отогнать за город машину. От тел избавятся, а живого допросят еще раз с пристрастием. Учить не надо.


Мужчина припарковался во дворе и поднялся наверх. Позвонил несколько раз и услышал робкое:


— Кто там?


— Это я.


Не дождался и позвонил по телефону, тогда только девушка ему открыла.


— Молодец, — похвалил он. — Я у тебя переночую?


Инна кивнула. Заспанная девушка удивленно взирала на него. Чай поставила, ничего не спрашивая, даже сахару насыпала. Три ложки, как он любил. И бутерброды с сыром. Серый, не чувствуя вкуса, забросил все внутрь. Он прошел в комнату, на ходу скидывая с себя одежду. Инна подобрала. Мужчина завалился на ее тахту, так что звучно скрипнули все пружины сразу, и вдохнул нежный запах, сохранившийся на простынях. Девушка стояла рядом, сжимая в руках одежду, и смотрела.


— Иди сюда, — похлопал Серый рукой рядом с собой. — Садись.


Она села, и мужчина пристроился рядом, ощущая, какая исходящее от девушки тепло. Инна замерла, как заяц, спина под рукой сразу напряглась.


— Да не бойся ты. Просто посиди, пока я не засну, — велел он. — Разбудишь в десять.

* * *

Инна сидела рядом и тогда, когда Сергей давно заснул. Она погладила его по волосам, запустив пальцы в короткие завитки. Мужчина заворочался, но не проснулся, значит, опасности не ощутил. Только крепче сграбастал рукой, даже во сне не отпуская добычу.


"Серый волк зубами щелк".


Интересно, что было ночью? Эх, не встать, даже телевизор не включить, чтобы посмотреть. Или компьютер. Ну, должно же быть что-то! Инна разрывалась на части. С одной стороны, лучше не знать. Засунуть голову в песок и делать вид, что ничего не было. С другой стороны, надо знать, к чему быть готовой. Предупрежден — вооружен.


"Во многой мудрости много печали". Может, и так. Скорее всего так.


Инне было все равно.

* * *

Разбудила Лора, причем раньше назначенного времени. Она привстала на задние лапы, оперлась передними на край тахты и подергала Инну за халат.


— Вуф!


Серый резко вскочил, все еще во власти дурного сна. Он выхватил оружие из-под подушки. Потом сообразил, что перед ним серьезная собачья морда, и убрал пистолет. Инна тоже подняла голову. Все тело занемело, пока она лежала рядом с Серым, не в состоянии пошевелиться.


— Сергей Викто… Сергей? А вы что, уже встали?


— Встал. Давай на "ты", — вдруг захотел сократить он дистанцию.


Все эти "выканья" ему уже порядком надоели. Он натянул треники и пошел на кухню. Инна следом. Она сварила кофе, потом ушла умываться и собираться. Лора решила пойти гулять.


— Погоди. Вместе пойдем, — решил Серый.


Инна нашла в запасах новую зубную щетку и дала ему. Теперь две щетки, красная и зеленая, стояли в общем стаканчике и радовали взгляд. Ей почему-то стало очень хорошо, словно солнечный зайчик упал на лицо, ослепив на мгновение.


Они пошли гулять, как настоящая семья. Инна вела Лору на поводке. Сергей шел рядом. Кажется, они были первыми. На снегу еще не было следов. Солнце еще не взошло. Серая хмарь над горизонтом, а фонари уже погасили. Тишина, весь город спит. Даже вездесущие дворники и "собачники". По проспекту изредка проезжают машины и первые автобусы.


— Сергей?


— Да.


— А вы точно щенка возьмете?


— На "ты", — напомнил он и ответил. — Может, даже двух.


Серый подумал про маленького мальчика, которого видел ночью. Может, и ему собака пригодится. Охранять. Хотя от пули не защитит, если так посмотреть. Он вдруг остановился, обнял Инну и начал целовать, как последний раз в жизни.


Инна отвечала, ей давно хотелось этого. Повторить. И чтобы все серьезно, не сухо губы в губы, а по-взрослому. И хотелось гораздо большего, чем поцелуи. Она обняла мужчину за талию и запустила руку ему под толстовку, согревая ледяные ладошки. Серый рыкнул и стиснул в объятиях так, что она охнула. Понял, что перегнул палку — тут же ослабил хватку. И целовал.


— Пойдем в дом.


Он разогнулся. Инна встала на цыпочки и еще раз поцеловала его. Сама. Он посмотрел удивленно, но ничего не сказал. И за руку его ухватилась сама, идет следом, доверяет. Это хорошо. Если бы было иначе, он бы не выдержал, сорвался. Должно быть в жизни такое место, где зона спокойствия. Кажется, он это место наконец нашел.

* * *

— Переезжай ко мне, — вдруг предложил он, когда они вернулись.


Инна замерла.


— Вы серьезно?


— Ты.


— Ты… серьезно? — посмотрела она на него.


Он кивнул. Инна отвела взгляд и задумалась на мгновение, а потом снова смело взглянула прямо в глаза:


— Встречаться — да, переезжать не буду.


Она с трудом пришла к некому компромиссному решению между "сожительством" и отношениями, которые он предлагал. А чего она, собственно, хотела? Кольцо, признание в вечной любви и любовь до гроба? Хотя, возможно, что как раз до гроба. Жизнь у него опасная.