Себе он взял мясо. Петюня уговаривал попробовать оленину, но не хотелось. Он этой северной экзотики наелся — во! Лилия о чем-то перешептывалась с женихом. Гитаристы, которые на поверку оказались пи… лицами нетрадиционной ориентации, ворковали за соседним столиком. Рядом скучали клавишник и ударник; завхоз ковырялся в салате и посылал начальству отчаянные взгляды и флюиды, чтобы его спасли. Серый понял, что они с Инной заняли чужие места за столом.

Какие-то люди за соседним столиком делали селфи… Да нет, не селфи! Серый сразу насторожился. На смартфон снимали людей, сидящих за их сдвинутыми столами. Вероятно, люди узнали заезжую «звезду» и решили запечатлеть на память. Лилия повернулась к ним и выдала отработанную профессиональную улыбку.

Петюня нахмурился и сделал жест мордовороту-ударнику. Тот, поднявшись из-за стола, подошел к нечаянным папарацци. Разговор, похоже, проходил на повышенных тонах. Мужик начал возмущаться: как это его бабе указывают, что делать! Он тоже встал, и оказалось, что по габаритам он не уступает противнику.

Охранник ресторана, привлеченный суматохой, поспешил к столу.

— Достали уже эти поклонники, — проворчала Лилия. — Инна, прикинь? Не знала, что это так напрягает.

Почему-то Инна вспомнила, как «битлов» однажды чуть не разорвали на части их преданные фанатки. Видела по ТВ. С такими поклонниками и врагов не надо.

— Зато какая потом шумиха в прессе, — вальяжно, как-то расслабленно заметил Петюня, с интересом наблюдая за происходящим. — Загляденье!

Он-то отлично знал, как подстегивают интерес публики такие скандалы. Иногда сам затевал их или оплачивал заказные статьи в «желтой прессе». О его подопечных не должны забывать! Это самое главное. Правило шоу-бизнеса — всегда быть на слуху.

Спутник женщины, сделавшей снимки, пошел в атаку. Первый удар почти попал в цель, мужик задел по касательной. Второй прошел мимо. Ударник, продемонстрировав рефлексы опытного боксера, уклонился влево и чуть пригнулся, выставив вперед кулаки. Однако это было уже лишнее. Охранник налетел сзади и скрутил дебошира, заставив его согнуться в три погибели.

Дама запричитала на весь ресторан, когда ее кавалера повязали. Начали оборачиваться люди. Многие снимали происходящее на телефоны. В общем, предновогоднее веселье набирало обороты.

Ударник вернулся к столу. У него на скуле наливалась кровью ссадина. Наверное, тот мужик задел ногтем или печаткой. Петюня, окинув взглядом подчиненного, сказал:

— Не забудь напомнить Виталь Андреичу, чтобы выписал премию.

В зале стало шумновато.

— Пойдем? — шепнул Серый на ухо Инне.

— Да, давай.

Она встала, подошла к Лилии и, нагнувшись, сказала:

— Ты прости, но нам пора. Я тебе потом в скайпе позвоню.

Лилия подскочила, и они стукнулись лбами, так что в голове зазвенело.

— Ой… Ну, ладно, — она чмокнула Инну в щеку. — Веди себя хорошо, не пропадай.

Серый оставил несколько купюр на столе, не дожидаясь счета. Много не мало. Пусть сами потом разбираются. Приобняв Инну за талию, он повел ее к выходу.

* * *

Номер тот же. Из свободных был только он. Но не судьба им сегодня, наверное, приятно провести время. Серый только потом сообразил, зашипев сквозь зубы при неловком движении. Рана эпителизировалась, как сказал довольно хирург на осмотре. Да он и сам знал, было уже, проходили. Однако до полного выздоровления еще далеко. Надо разрабатывать конечность. Плечо до сих пор отекает.

— Сергей, — серьезно глядя на него, попросила Инна. — Покажешь?

Он кивнул, и она дрожащими от волнения пальцами начала расстегивать пуговицы у него на рубашке. Мужчина скинул одежду и вновь поморщился. Девушка, как завороженная, уставилась на розовые рубцы с двойными точечками проколов сверху. На руке повязок уже не было, зато на боку имелась нашлепка — воздухопроницаемый пластырь.

— Больно? — спросила она.

— Нет, — улыбнулся он. — Иногда. Да ты чего? — удивился он, заметив, что ее губы задрожали.

— Можно?

Она коснулась следов от пуль, и прикосновение ее пальцев было таким осторожным и нежным, практически невесомым, что боли он не ощутил. Другой рукой провела по его груди, спустилась ниже. Нет, похоже, что-то сегодня все-таки будет. Серый знал, что почти всех баб возбуждали шрамы, так что не удивился. Он откинулся на покрывале, наблюдая за Инной. Та, не раздеваясь, взобралась на постель с ногами, села на колени и стала покрывать поцелуями его шрамы.

Он вдруг ощутил, что на кожу капнуло и потекло что-то горячее. Хрупкие плечи вдруг задрожали.

— Эй! Ты что, плачешь?

Девчонка беззвучно рыдала, уткнувшись ему в грудь. Ну вот, опять утешать. Он обнял ее здоровой рукой и прижал к себе. Постепенно Инна затихла. Он прислушался: сопит. Спит, что ли? Провел пятерней по коротким волосам и присмотрелся. Нет, просто лежит, на лице работа мысли.

— Ты жива? — пошутил он.

Инна резко села на месте. Она размышляла, как теперь быть. Значит, не получится у них. И он не сможет, и она сверху не решится сесть. «На ель ворона взгромоздясь…» Ой, мама! Ну и мысли в голову приходят. Инна фыркнула от смеха. Утерев рукой слезы, она решила попробовать кое-что другое.

Серый не понял такой перемены в настроении, но обрадовался, что слезы миновали. Девушка вдруг начала его раздевать. А вот это уже интересно!

— Сама-то разденешься?

— Неа! — ответила она, продолжая стаскивать с него одежду.

— Точно?

Черный свитер как футляр скрывал ее от него. Инна вдруг нагнулась и, как кошка, лизнула его в живот рядом с пупком. Он аж вздрогнул, до того это было неожиданно и приятно. Девушка легла рядом, опираясь на локти, и снизу вверх посмотрела на него.

— Можно?

Серый молча кивнул. Неожиданно отказал дар речи. Инна снова поцеловала кожу чуть ниже, там, где темные волосы убегали за резинку «боксеров». Потом легонько подула. Посмотрела, словно изучая и прикидывая, как лучше его употребить по назначению. Серый просто окаменел и понял, что, если она сейчас не продолжит, то он… Он не знал, что, но по заднице она точно получит за то, что так его дразнит.

Мужчина запустил пальцы ей в волосы, вынуждая спуститься еще ниже, к напряженному естеству. Инна возмущенно вырвалась и села, тяжело дыша. Только грудь вздымалась под свитером. На скулах горели румянцем два пятна.

— Ну, Сергей!

— А что не так? — удивился он, сама же напросилась.

Все не так. Оказывается, она такая развратная, сил нет. Но это все фантазии. В мыслях она смелая и умелая, а как дошло до дела, сразу струсила. По форумам полазила и решила, что может все. Но увы…

— Не хочешь — не надо.

Сказал, и стало вдруг легко. И ему, и ей.

— Давай спать, — добавил он.

А сам подумал: кому сказать — не поверят. Парни бы сказали, стареет мужик. Номер с девчонкой снял, чтобы просто поспать. И никого не ***т, что его накануне постреляли. Мужик же должен быть как дворовый кобель-многостаночник: скребе, *бе, гавкае. То есть убирать за собой, ублажать сук и исправно охранять хозяйство. Иногда это чертовски напрягало — все время соответствовать.

— Одеяло достань, — он привстал.

Инна вытащила из-под него край. Потом наконец скинула одежду и ужом заползла к нему под одеяло.

— Говорят, если перемножать в уме, то легче, — сказала вдруг Инна, которая пристроилась у него под боком.

— Думаешь? — усмехнулся он и поцеловал ее в макушку. — Проверяла?

— Сейчас попробую, — смутилась она и уткнулась носом ему в предплечье.

Это было равносильно признанию. Она возбудилась, хотела его, страстно желала продолжения и всего, что с этим связано. Ей тоже, как и ему, надо было успокоиться.

* * *

Заснули, однако, быстро. День был долгий, полярная ночь, усталость. Ночью Серый очнулся от того, что приятный эротический сон плавно перетекал в реальность.

— Эй, — тихо позвал он.

Инна, оказывается, уползла под одеяло, и то, что она там творила, было просто невыносимо. Девушка внезапно осмелела. Никто не видел и не указывал ей, что и как делать. Правил не существует, только инстинкты и желания. Темнота скрывает все. Стыдиться нечего.

Она не умеет и учиться пока не собирается. Но ничто не мешает ей целовать и ласкать каждый участок его тела, вызывая стоны удовольствия. Ей нравится прикасаться и доставлять ему радость, нравятся вкусы и запахи. Когда не видишь, внезапно обостряются все остальные чувства.

— Хватит, — вдруг сказал он.

Испугался, что кончит и напугает ее. Он заставил ее подняться и поцеловал. Инна закружилась в вихре чувств. Руки Сергея тоже ласкали ее, распаляя и заставляя изгибаться в безмолвной мольбе.

— Сейчас, — сказал он.

Ее рука касается его… там. Он приподнимается навстречу… Еще немного… Да!!! И вслед за этим она, подчиняясь его опытным, уверенным пальцам, рассыпается искрами наслаждения.

* * *

Это было как утверждение жизни над смертью. Когда старуха с косой проходит рядом, едва не коснувшись, хочется ощутить себя живым.

Теперь они лежат лицом к лицу и смотрят друг на друга. Инна к нему так близко, что можно ощутить дыхание. И сразу вспоминаются слова. Пока дышу, живу. Пока дышу, надеюсь. Дышу, пока люблю…

— Не умирай, — попросила она его.

Серый хотел сказать «не умру», но не стал. Суеверие. По закону подлости, стоит жизни наладиться, и следует гроза. Так что ей надо радоваться. Значит, черная полоса миновала, и дальше будет только лучше. Осталось Панина положить — и вообще отлично.

Он не ответил, и девушка разочарованно вздохнула. Это было по-детски. Как он может обещать невыполнимое? Все умирают, рано или поздно. Лучше, конечно, поздно.