В семье у тети Вали сыновей было трое. Саша был старшим. Еще имелся подросток Миша и замыкал тройку маленький пятилетний Вова.

– Я всех своих сыновей отдам государству. Так надежней. И у них всегда копейка будет, и мне за них не волноваться, по какой дорожке пойдут.

Тетя Валя была женщиной властной, работала завучем в школе. Видимо, старший сын ее ослушаться не мог. Когда они переехали к нам в дом, этот самый отданный государству Александр уже учился в военном училище. Я его никогда не видела, но, честно говоря, любопытно мне было посмотреть на этого паренька, который беспрекословно повиновался своей матери. Мне он представлялся таким маменькиным сынком. И, несмотря на красочные описания тети Вали, в очках, сутулым и в прыщах. Его младшие братья были еще такими неоперившимися, и по ним никакого впечатления о старшем брате составить было нельзя. А папа у Александра был видный. Правда милиционер, и очень молчаливый. Ну да это хорошо. Это ужасно, когда в семье одинаково много разговаривают оба супруга, крича и перебивая друг друга. Но так бывает редко. Обычно кто-то взахлеб рассказывает, а другой в это время вежливо улыбается. Даже не вникая в то, о чем собственно речь.


Глядя сверху вниз на Александра, я подумала, что он даже очень ничего. Может, действительно, пойти познакомиться. Что я теряю? Ничего.

– Ну хорошо. Сейчас я спущусь. Открывайте замки.

Опять же любопытно было, как люди живут.

Люди у нас живут одинаково. Квартира у них как раз под нами. И мебель расставлена тоже, ну точно, как у нас. По одной стене стоит «стенка из мебели», по другой диван. Посреди стол, над диваном ковер. Ничего нового. Ну только цвет у диванов разный.

Рядом с диваном стояли три бравых молодца, вытянувшись, как на присяге. Ну надо же. Удивительно. Вот к этому мы не привыкшие. Наши мальчишки, в лучшем случае, привстанут немного.

– Значит, вы и есть Александр, Олег и Вадим?

– Так точно! – с широкой улыбкой отвечают молодцы.

– А почему вы не спрашиваете, как зовут меня?

Вопрос показался им каким-то странным, или неважным, может. Только они все так же стояли и улыбались.

– Меня Лена зовут, – сказала я. Ну мне как-то некомфортно, когда люди со мной разговаривают, причем уже минут сорок, а мной совершенно не интересуются.

Еще минут через сорок я поняла, что ситуация не меняется. Мной так никто интересоваться и не стал. Друзья наперебой рассказывали про учебу, про случаи всякие интересные из их военной жизни.

– А давайте вы мне предложите сесть.

– Да садись, я думал тебе так нравится больше. Ты вроде все ходишь, смотришь.

– Я уже все посмотрела. У вас книг много. Кто читает?

– Все читают. И у нас в училище мы тоже читаем, и вечера литературные у нас, знаешь, какие интересные. Вот вы про нас, военных, что думаете? Что мы – солдафоны?

Мы лично про военных вообще никогда не думали.

– Мы не только на полигонах. Да, оружие разбирать, собирать учимся. У нас, знаешь, как высшая математика преподается? Как на мехмате в МГУ.

– А вот вам зачем, как на мехмате? Вы ж не на мехмат поступали.

– Ты не понимаешь! Мы же будущие офицеры. Мы должны быть примером. Вот ваши ребята из института, они чем интересуются? А мы, как в Москву приехали, так сразу в Пушкинский музей.

– А… А в Мавзолей?

– Что в Мавзолей?

– Ну тоже можно сходить, еще в планетарий. – Мне как-то эти разговоры уже поднадоели. Ну сколько можно слушать про их бравые подвиги и награды. Пытаюсь сменить тему. – Нет, наши ребята точно никуда не ходят. Ну разве что в кино. А вот я…

– Лен, подожди, – тут уже завелся Вадим, – а вот действительно, в планетарий! Может, рванем завтра?

– Нет, я не могу, – ответила я. – И потом у нас весь 10-й класс уроки по астрономии в планетарии проходили. Так что я туда находилась!

Чувствую, разговариваю сама с собой. То есть в планетарий это они друг друга звали. Мои слова просто услышали как идею, как им еще свой моральный облик будущего офицера укрепить.

– Саш, как туда проехать? Далеко это? – не унимался Вадим. То, что я с ними туда не иду, его не смутило. А собственно почему это должно было его смущать, он же меня туда не звал.

– Да это рядом с зоопарком, Москву знать надо, – снисходительно ответил Саша, – только я завтра не могу, мне за братишкой в Лесную школу надо. Можем вместе поехать, – неожиданно Саша повернулся ко мне.

Ну надо же, первый раз за весь вечер обратили на меня внимание. Просто удивительно. Сколько я всего выслушала про ратные подвиги и про моральный облик. И хоть бы один вопрос мне задали, хоть бы немного про меня поинтересовались. Ничего! Никакого интереса! Может, я им не понравилась? Да, вряд ли. Они же девчонок-то вообще не видят, поэтому для них, наверное, любая хороша. А я явно не любая. Даже очень из себя ничего. Просто они никого не видят кроме себя. Мы – будущие офицеры. И все. Тоска. Пора отсюда сваливать. Другой темы, видимо, не будет. А рассказы их нескончаемы. Хорошо, что хоть этот Саша меня там куда-то пригласил. Правда, «куда», – за братом в какую-то дыру ехать. Не поеду, конечно. Ну как-то для чувства собственного успокоения.

– Ну не знаю, надо подумать, – потянула я. Но всем было уже не до меня. Ребята склонились над картой Москвы и водили по ней пальцем.

– Ну ладно, ребята, я пойду, а то мне еще дома убирать.

Тут ребята как-то оживились. Видимо, как слушатель я их устраивала. Друг другу-то неинтересно речевками рассказывать. А тут человек новый, неискушенный. Как ведь здорово, что есть, кого убеждать в том, что главная задача мужчины – это Родину защищать.

– Может, еще побудешь? – неуверенно протянул Вадим. Два его друга тоже смотрели на меня вопрошающе.

– Не, не могу, приятно было познакомиться. Маме привет.

И я подалась восвояси.

Вечером с подругой Зверевой обсуждала происшествие по телефону.

– Представляешь, они два часа рассказывали про себя. Два часа! О том, что страна может ими гордиться.

– Ну а если это правда?

– Ну а при чем здесь я?

– Ну ты что, в другой стране живешь?

– Это верно. Все равно как-то некомфортно было.

– Ой да забудь. Проехали уже. Лучше расскажи, как тебе Саган.

– Ты знаешь, тоску навела. Ну такую тоску.

– По-моему, ты сегодня не в настроении. И курсантики тебе не понравились, и Саган не угодила. Может, жара?

– Точно, жара.


Утром следующего дня я проснулась от того, что кто-то лупил в дверь. Видимо, звонить уже перестали, начали стучать. Пол шестого утра. Не слабо! Я, как была, понеслась в пижаме к двери. Посмотрев в глазок, с удивлением обнаружила там нордического Александра.

Приоткрыв дверь, спросила:

– Тебе чего?

– Чего, чего! К Вовке же в Лесную школу ехать надо.

– А ко мне-то в дверь стучать зачем? Доложить, что ли? Поезжай, раз надо.

– Я ж тебе сказал, что вместе поедем.

Тут я проснулась окончательно. Открыла дверь. Плевать, что в пижаме. Тем более он все равно меня не видит, только себя. А сам он хорош, подтянутый такой, в джинсах, в футболке. Но несмотря на свою фактурную внешность, разозлил Александр меня страшно.

– Да. Ты мне сказал. А что я тебе ответила, ты слышал? Ты вообще умеешь с кем-нибудь разговаривать, или только сам с собой?

– А ты что, ехать не собираешься?

– Представь себе, и не собиралась я этого делать. Потому что я с тобой познакомилась и поняла, что мне с тобой не интересно. И не хочу я ни в какую школу ехать. Что у меня, дел больше нет? Хотя, собственно, ты ж про меня ничего не спросил, ничего не узнал. Что мне в этой жизни интересно? И по каким я планетариям в свободное время хожу?

Александр стоял как вкопанный и хватал ртом воздух. И даже не пытался перевести ситуацию в шутку. Или как-то из нее красиво выйти.

– Я привык совсем к другим отношениям. Отказов у меня быть не может.

– Этому вас тоже в училище научили? Точно тебе говорю, может. Приедешь из Лесной школы, приходи, я тебе факультатив устрою на тему «Различие между словом и делом».

Александр повернулся четко на каблуках, хоть был в кроссовках, и строевым шагом, не оглядываясь, пошел прочь.

Я захлопнула дверь и пошла досыпать.


От тети Вали узнала, что перед окончанием училища Саша женился на какой-то местной девушке и по распределению попал в Венгрию. Что-то, безусловно, шевельнулось в моей душе. Это ведь и я могла бы быть. Вот поехала бы тогда в эту Лесную школу и жила бы сейчас в «загранице» офицерской женой. И все бы мне завидовали.

Но мне удалось быстро справиться с этими малодушными мыслями. Зачем мне нужно было проживать чужую жизнь, даже если это жизнь защитника Родины? У меня и своя неплохая будет. Может, правда, и не такая героическая.

Достойно жить

– Представляешь, совсем сегодня наша Семеновна озверела. Катька отвечает, а эта ей: «Немедленно уберите со стола сумку!»

Ну ты же знаешь, Катя всегда перед собой сумку ставит, баул такой огромный, и из-за него отвечает. А Семеновна: «Что вы себе позволяете! Совсем обнаглели! И вообще, что это за манера отвечать с места? Немедленно выходите к доске! Филиппова, это я к вам обращаюсь!»

А Катька ровно так: « Я к доске выйти не могу. Я буду отвечать с места».

Моя институтская подружка Света Емельянова рассказывает мне эту историю захлебываясь, выпучив глаза. Мне все это немного непонятно:

– А почему она не выходит к доске-то? И действительно, Семеновна права. За Катькиной огромной сумкой медведя спрятать можно. И читай с выражением ответ на любой вопрос. Лишь бы зрение хорошее было. А у Катьки оно отличное. В очках ее никогда читающей не видела. Только ей зачем читать-то? Вроде она и так все учит.