И от этой мысли я ненавидела его еще больше, меня буквально распирало от злости.

Вместе с тем я старалась не обращать на него внимания. Правда, пару дней вообще его не видела, так что тихонько стала расслабляться, решив, что Кирсанов и дальше не будет меня беспокоить…

Как же я тогда ошибалась. Кажется, за эти несколько дней он продумывал все возможные поводы, по которым можно было бы ко мне обратиться. И ведь не выходил за рамки профессор-декан… Так что я даже не могла взять и наорать на него, хотя очень хотелось.

Но его «поводы для общения» порой казались настолько глупыми, что мне хотелось рассмеяться. Кирсанов… несносный мужчина, который бесит до чертиков, но все равно поднимает настроение своими выходками.

***

— Евгения Марковна, Вас вызывают к декану! — услышала в телефонной трубке в профессорском кабинете. Говорила Лидочка, секретарь.

Это была первая наша с ним встреча после того самого дня. Видеть его не хотелось, но и игнорировать его я просто не могла. Все же я — его подчиненная, поэтому придется подчиняться, никуда не денусь…

Улыбнулась Лидочке при входе в деканат, она улыбнулась в ответ. Вся так и сияла от счастья. Такой я ее не видела ни разу за 3 года, что она работает в нашем университете. Похоже, она стала еще одной жертвой Кирсановского обаяния.

Разозлилась, сама не поняла от чего.

И если сначала я думала постучать в кабинет декана и даже спросить о разрешении войти, то поступила я совершенно иначе. Резко открыла дверь и влетела, словно ночная фурия. Кирсанов изучал какие-то документы и шокировано уставился на меня. Он думал, я не заметила, но он развернул голову к левому плечу и тихонечко произнес губами «тьфу-тьфу-тьфу». Испугался, так ему и надо!

— Евгения М-марковна, Вас не учили стучать? Или Вы хотели мне опять по башке врезать дверью. Смотрите, а то рано или поздно такими темпами стану шизофреником. В Ваших же интересах, чтобы начальник был адекватным, не так ли? — бубня себе под нос, постарался унизить. А я подумала, что он и до этого особо с головой не дружил. Может способами «испугай идиота» или «врежь по глупой башке» удастся, напротив, сделать Кирсанова нормальным. Улыбнулась собственным мыслям.

— Вызывали, Евгений Николаевич? — специально не смотрела в его глаза. Тем более, было здесь, что рассмотреть и без Кирсанова. Кабинет декана преобразился и стал даже очень уютным. В углу возле двери появился темно-коричневый кожаный диван, на стенах — красивые картины природных пейзажей, а на столе — куча рамок с фотографиями. Но все они были развернуты в сторону от меня, так что я не могла рассмотреть. Признаюсь, было интересно увидеть, чьи фото расположены на столе декана… И есть ли среди них… Юля…

Как бы я не пыталась убедить себя в том, что мне плевать, мне не плевать. И стоит посмотреть на этого мудака, как к моему горлу снова подходит ком. Но я справлюсь с этим…

— Вызывал, Евгения Марковна. Тут на Вас жалоба пришла от одного из студентов. Я пока ректору не докладывал, решил поговорить с Вами лично. Не хотите объясниться? — ноги стали ватными, и я почувствовала, что теряю равновесие. Как удачно Кирсанов приобрел новую мебель. Села на диван и только тогда смогла ответить.

— Как это жалоба? От кого и… почему? На меня ведь никто и никогда… — растерянно хлопала ресницами, а Евгений Николаевич смотрел на меня с особым равнодушием. И ведь ни одна мышца на его лице не дрогнула.

— Вот, ознакомьтесь! — дрожащими руками все же выхватила ту самую жалобу и пробежалась глазами по тексту. Что-то о превышении должностных полномочий и…

— Кирсанов, ты вообще что ли? Что значит, приставала в неположенном месте к студенту? То есть, существуют для этого положенные и неположенные места… А еще, я знаю твой почерк. Мог хотя бы наклон изменить, я не знаю… — и только в этот момент я поняла, что Женя еле сдерживался. А его равнодушие было, скорее, связано с тем, что он старался сделать как можно более каменное лицо, чтобы не заржать. Идиот…

— Женька, так ведь смешно получилось. А по другому поводу тебя ведь было не вытащить. Слушай, у меня к тебе просьба есть, небольшая… Сугубо личного характера, в честь нашей старой дружбы, так сказать…

— Пффф, Евгений Николаевич. Я Вам дала понять, что никаких личных вопросов между нами быть не может. А насчет дружбы… Вы что-то путаете, я никогда не считала Вас своим другом. — Плеснула ему в лицо словесным кипятком, рискуя обжечь собственный рот… Да, между нами не было дружбы, потому что я считала это чем-то более возвышенным и серьезным. Но все оказалось пустышкой, ложью, и я больше не позволю повторяться подобному. Впредь этот человек существует для меня только в качестве декана.

Разорвала бумажную жалобу перед его лицом и бросила обрывки на стол. Пусть убирает, с него не убудет.

А потом демонстративно хлопнула дверью, специально покосившись на Лидочку. Она чуть не поперхнулась печеньем, которое в тот момент грызла. А я заликовала. Потому что сидит тут вся сверкает, бесит…

Вот с того дня и начался сущий кошмар…

То он ошибку какую-то в ведомости за экзамен в прошлом семестре обнаружил. Утверждал, что у него не сходится средний бал с тем, что указала я. Несколько раз пришлось пересчитывать, чтобы все же доказать этому дураку свою правоту.

— Ой, я просто Зыкина пропустил видимо, прошу прощения! — выкрутился этот засранец.

— Ага, несколько раз подряд… Будете вешать лапшу на уши Лидочке! — обиженно надула губы.

— А Лидочка тут причем? — услышала вслед себе, в очередной раз громко хлопая дверью. И Лидочка сегодня еще более нарядная и красивая, бесит…

А потом Кирсанов решил вообще вывести меня из себя.

— Евгения Марковна, какой пример Вы подаете студентам. Это что еще за внешний вид? Ваша юбка короче моей рубашки! — хотелось дотронуться до его пышной шевелюры и вырвать сразу несколько клочьев волос, чтобы причинить ему боль. Так меня достал этот человек.

— Ну, давайте, показывайте! — насела я на него.

— Что показать? — как-то растерянно переспросил меня он, не сразу поняв, что я имею в виду.

— Рубашку покажите! Мне интересно, как Вы рубашку ниже колен в брюки впихнули. Ничего не трет, не грызет, не натирает? — покраснел и надулся, как истукан.

А я ликовала! Потому что как этот мужчина не старается, у него не удается вывести меня из себя… Но все случается в первый раз. А в случае с Кирсановым это случилось, наверное, в 101 раз… Ему удалось, он довел меня до чертиков…


В среду я, ни о чем не подозревая, спокойненько себе шла в аудиторию, готовясь к очередной лекции по биохимии. О том, что что-то не так, поняла еще в коридоре — обычно в группе 21А всегда был галдеж, когда студенты были одни, без преподавателя. Но в тот день все было совсем иначе — идеальная, я бы даже сказала, мертвецкая тишина.

И только войдя внутрь, я поняла, почему…

Евгений Николаевич удобно разметил свою задницу на скамейке и сидел за первой партой, будто он — один из студентов.

Я зыркнула на него, ожидая понять цель его визита. А студенты смотрели на него с интересом, обожанием, восторгом, но только не со злостью, как я…

— Евгения Марковна, начинайте лекцию, а я послушаю! — вывел меня из ступора его голос.

— Евгений Николаевич, можно Вас на пару слов? — хотелось поговорить с ним с глазу на глаз, потому что не могу я с ним общаться любезно-любезно, как не крути. И еще не дай Бог студенты станут свидетелями одной из наших стычек. Еще по универу поползут ненужные слухи. И так некоторые профессорши смотрят на меня с недовольством, почему-то видя во мне главного врага и главную соперницу. А я ведь даже и не претендую на участие в каких-то непонятных гонках за сердце всеми обожаемого декана.

— Евгения Марковна, Вы можете спрашивать меня о чем угодно прямо здесь! Все, что касается учебного процесса, нет необходимости скрывать от ведома студентов! — сжала губы в тонкую ниточку. Ух, как же меня бесит этот невыносимый человек!

— Я настаиваю…

— Ну раз настаиваете! — его губы растянулись в по-приятельски доброжелательной улыбке. Нехотя, но он все же поднял свой толстый волосатый зад (ну это я от злости, попа у него что надо, есть на что посмотреть) и поплел своими капибарскими ножками следом за мной.

Мы вышли в коридор, и я на всякий случай прикрыла дверь в аудиторию, чтобы студенты ненароком не услышали чего лишнего. А потом шепотом обратилась к его величеству, декану:

— Какого черта, Кирсанов? Ты что забыл на моих лекциях? Тебе больше заняться нечем, что ли? — очень агрессивно начала я.

— Евгения Марковна, я Вас попрошу… Обращайтесь ко мне в соответствии с требованиями университетского этикета. Субординацию еще никто не отменял. Тем более, Вы сами честно признались, что друзьями мы никогда не были?

— Ладно… Что ж. Евгений Николаевич, какого жителя преисподней Вы приперлись ко мне на лекцию? Ваше деканское величество соизволило спуститься со своего капибарского трона? Неужели у его величества нет других дел… — Видела, как на глазах Кирсанов бесился… Вот и поделом, потому что нефиг.

— А с каких это пор шимпанзе и поросята научились разговаривать? — стукнула его в плечо, но улыбнулась. Все же приятно, что Женя не забыл наши студенческие «терки». Что греха таить, мой первый год в универе был самым ярким и запоминающимся. И все благодаря этому чуду, то есть, чудовищу, что стоит сейчас передо мной.

— Евгений Николаевич, между прочим, Вы отнимаете мое время… Лекция сама себя не прочитает… Можете ответить нормально? — взглянула на часы, намекая, что я ужасно тороплюсь.

— Хорошо, на самом деле я внимательно осмотрел все ведомости за прошлый год, журналы всех курсов, — начинается, опять он что-то нашел в документах. Интересно, опять что-то не досчитал, или снова накалякал от руки какую-то глупость? — Так вот, оказывается, по Вашему предмету наблюдается наивысшая успеваемость в университете. Как-то подозрительно, не находите?