Лада Лайт - Между нами тает лед

Наш разговор длится еще около часа, а мама не оставляет попыток выудить у меня больше информации. Еще она уверена в том, что лучше для меня будет, если я вернусь домой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Это даже не обсуждается. Отец точно не позволит, чтобы ты осталась там одна, да еще и… с ребенком. Нет, можешь даже не спорить.

Сил на споры не остается, поэтому сейчас я отмалчиваюсь. Мне самой не хочется ехать домой. Вдруг кто-то из друзей Кирилла меня увидит, например, Денис? А если это будет Кирилл? Еще одной нападки я не выдержу.

Даша

Я не знаю, как мама рассказала все отцу, но я со страхом ждала его звонка. Он позвонил мне не сразу после разговора с мамой, а спустя несколько дней. Мама успокаивала меня, что ему нужно время, чтобы прийти в себя. Он очень беспокоится о том, что его маленькую девочку мог кто-то обидеть. И у него чешутся руки. Вот то, что сказала мне мама.

Но я знала, что на самом деле – это наиболее мягкая версия того, что происходило дома. Папа у нас строгий. Он никогда на меня не кричал, но если он был чем-то недоволен, то я чувствовала это за версту. И не только я. Мне кажется, что и на работе, да и вообще, во всех кругах жизни его знали, как строгого, не терпящего возражений, справедливого человека. И я им гордилась. Но он теперь не может мной гордиться. Такое чувство, что я могла своим поступком подорвать его авторитет. Или подвести его.

В тот момент, когда я увидела, что мне звонит отец, сердце застучало с удвоенной силой. Мой голос был похож на голос неуверенного в себе ребенка, которого сейчас поругают за то, что он совершил проступок. По сути, так все и было.

-Пап, привет.

-Привет, Даша.

Мы молчим несколько секунд, а я не знаю, с чего мне начать наш разговор. За меня это делает отец.

-Мама мне рассказала, но ты, наверно, об этом знаешь.

-Да, мама мне сказала. И… я ждала, что ты мне позвонишь.

-Даша, не бойся. А то голос такой, что сейчас разревешься. Не стану я тебя ругать, взрослая уже. Только вот это свое прекращай – останусь тут одна. Нет, я такого не допущу. Чтобы моя дочь скрывалась от кого-то. Одна так одна, нет мужа, ну и что теперь. Вырастим сами. Это не так страшно, как тебе кажется.

В моих глазах собираются слезы, а когда я моргаю, то они начинают течь по лицу. Я даже сказать ничего толком не могу, а лишь мычу в ответ на слова отца.

-Не плачь.

-Я не плачу.

-Вот и хорошо. Ждем тебя дома.

-Угу.

-Когда ты приедешь? Я матери сказал, что надо ремонт дома сделать. Мебель обновить для детской.

-Я не знаю, папа. Думаю, что в ноябре только. И на работе я еще никому ничего не говорила.

-Как твое самочувствие?

-Все хорошо.

-Думаю, предупреждать, чтоб берегла себя, не надо?

-Не надо, - соглашаюсь с отцом.

-Ну что ж, надеюсь, мы с тобой все решили.

После разговора с отцом дышать стало в разы легче. Потому что в его голосе я почувствовала поддержку и уверенность в том, что никто не даст меня в обиду. А этого мне в последнее время очень сильно не хватало.

Жизнь с момента, как я узнала о беременности, не сильно изменилась, изменилось лишь мое восприятие всего происходящего. Ну и токсикоз, который стал моим верным спутником, никак не давал мне покоя. Я не выглядела благоухающей и сияющей, под глазами появились синяки, мне все время хотелось спать и есть. Но есть я толком не могла, потому что меня сразу выворачивало в унитаз. Я молила Бога о том, чтобы это все поскорее закончилось.

Теперь мне на постоянной основе раз в неделю звонили подруги, чтобы узнать, как у меня дела. Папа не звонил, а лишь интересовался моими делами через маму, слышала его голос, когда мне звонила мама. А она названивала каждый день.

Лида изводила меня своей настойчивостью, ее идея о том, что Кирилл должен знать, никуда не делась, а с каждым днем ее напор на меня становился сильнее. Я даже один раз, когда не смогла сдержать себя, сказала ей в сердцах «я ему говорить ничего не буду, если так хочешь, то сама и говори», не подумав, во что мне это аукнется. Не думала, что Лида воспримет мои слова буквально. И она сказала. Кириллу. Об этом я узнала не от нее. А от Кирилла, который позвонил мне.

Наверно, говорить о том, что он был последним человеком на Земле, от которого я ожидала телефонного звонка, даже и не стоит. Поэтому когда мне кто-то позвонил с незнакомого номера, я сразу же ответила:

-Алло?

Мой голос звучал глухо, потому что я только что вернулась из ванной комнаты, где меня опять рвало. Была уже вторая половина июня, жару я переносила плохо, а токсикоз так и не отпускал.

-Привет.

Стоило мне только услышать его голос, как меня охватила паника. Зачем он звонит? Он узнал. Это была первая мысль, которая возникла в моей голове.

-Я знаю.

Следующая фраза убила во мне всю надежду о том, что я смогу сохранить все в секрете. Даже не в секрете, а просто не посвящать его в подробности моей личной жизни.

-Откуда?

-Мне сказала Лида, и я ей благодарен. Ты же говорить мне не собиралась, как я понял.

Его обвиняющий тон говорил сам за себя. И моя ответная реакция не заставила себя ждать.

-Да, и сейчас я не хочу говорить. Знаешь – отлично. Извини, мне некогда.

И я отключаюсь. Руки трясутся, и я не могу успокоиться. Кирилл звонит опять. Я не отвечаю. Глупо предполагать, что он оставит меня в покое, потому что он очень настойчив: тому подтверждение 30 пропущенных вызовов. Поговорить мне с ним придется. Но я хотя бы смогу немного подготовить себя морально. А не так, как сегодня.

Кирилл

Первое время после разговора с Игнатовой я злился. Не знаю, на нее или на себя, но меня не отпускало. Не отпустило и когда я встретился с друзьями в первый раз после того случая. Дэн смотрел на меня волком, а Ромыч и Игорь молчали. Они видели, что я на взводе. Я не собирался долго задерживаться с ними, поэтому решил донести им то, что хотел. И уйти.

-Я предупреждаю каждого из вас, что то, что я вам говорю – это я говорю исключительно для ваших ушей. Не для того, чтобы вы пошли и распиздели об этом всему свету. Ты понял меня, Дэн?

-Если бы ты сказал тогда, что это секрет или что об этом нельзя говорить.

-Я говорю сейчас. Да ты ждал момента, чтобы ее унизить. У тебя какие-то проблемы по отношению к ней?

-Так вот оно что, все-таки она? Тебе взбесило, что я сказал, или что это была она?

-Я не трепло, а ты выставил меня именно в таком свете.

-Ну извини, братан.

Не знаю, понял ли меня Дэн, но теперь я предупредил. Сказать потом, что я не говорил об этом, возможности у него уже не будет. От его извинений мне ни холодно, ни жарко.

-Я хочу, чтобы это все больше никогда не выходило за рамки нашей компании. Этот случай – не обсуждать. Никому не говорить. Если вы такие тупые, то я говорю прямо: это не для посторонних ушей. Даша Игнатова – вне обсуждения.

Я обвожу взглядом каждого из своих друзей, встречаясь с ними взглядами. Хочу, чтобы они поняли, что я не шучу. И когда я вижу в ответ на свой взгляд понимание, то киваю и прощаюсь. Этот вопрос решен. Если такое повторится еще раз, то я вообще говорить не буду. И о дружбе можно будет забыть.

Когда начинается июнь, я почти забываю о том, что произошло. Жизнь входит в обычное русло, Алина звонит каждый день. Она смогла решить свои проблемы с учебой, остался месяц, и она приедет. Июль и август она будет дома. Наконец-то, я смогу в полной мере ощутить, что у меня есть девушка. Я по ней соскучился. А то со всей этой нездоровой темой, я, кажется, и забыл об Алине. Наверно, это меня и настораживало. Сейчас же, я чувствую себя относительно спокойно. Все так, как и должно быть. В моих мыслях МОЯ девушка.

Но музыка играла не долго. Вплоть до того момента, пока однажды в отделе я не столкнулся с Лидкой Филатовой, бывшей Ромыча. Она работает там, и мы часто пересекаемся, но наше общение всегда ограничивалось приветствием. Но не в этот раз. Я, как обычно, прошел мимо, бросив ей «привет», но услышал вслед «Кирилл, подожди».

Меня это удивило, и я не смог скрыть этого удивления в своем взгляде.

Филатова-Ларина стояла передо мной и мялась, как девственница. На нее не похоже.

-Я слушаю.

-Даша беременна, - выпаливает она на одном дыхании.

-Игнатова? – уточняю я.

-Ну да.

-Рад за нее.

-От тебя беременна, придурок.

А вот это заявление уже не оставляет меня равнодушным.

Мне кажется, что она приставила пистолет к моему лбу и спустила курок. Она запустила в меня пулю. Блядь, нельзя так резко говорить такие вещи.

Она права, потому что сейчас я стою, как придурок, и пялюсь на нее.

-Ты слышал, что я сказала?

Ее голос отдаленно слышится, но я сейчас настолько завис, что даже не разбираю, о чем она меня спрашивает.

-Что ты сказала?

-Я говорю, ты понял? Она не хочет тебе говорить, но я все же считаю, что ты должен знать.

Я понемногу прихожу в себя, если это так можно назвать. По крайней мере, я могу говорить.

-У тебя есть сейчас время? Пойдем, ты мне все расскажешь.

Лида соглашается, и мы выходим с ней на улицу, где садимся на скамейку.

-Когда она узнала? Это… точно я?

Лида усмехается, а потом иронично спрашивает:

-Сомневаешься?

Пиздец, конечно, сомневаюсь. Я молчу, потому что это риторический вопрос. Кто бы не сомневался. И Филатова продолжает.

-Я сказала тебе это не для того, чтобы принудить тебя к чему-то. Или призвать к ответственности. Даша уже для себя все давно решила. Она хочет решить все сама. И в ее планы не входит посвящать тебя.