Эмери Лорд - Миг столкновения

Вхожу в кабинет, делаю шаг к сейфу. Ищу пакетик со своим именем. На выходе встряхиваю головой, улыбаюсь. Как обычно, бумаги по всему столу разбросаны, скотчем к стене приклеены. Феликс, совсем как папа, придерживается принципа «это не бардак, раз я знаю, что где лежит».

Внезапно взгляд падает на красную печать. Возвращаюсь к столу. Конверт, буквально вопящий надписью «Просроченный платеж», полуприкрыт другими бумагами – и все же я беру его. Под ним еще несколько таких же, с красными печатями. Все – на папино имя. Ну и какой прок от овсянки и пробежек? Вот прямо сейчас и умру от инфаркта.

В дверь стучат. Подпрыгиваю. Хватаюсь за сердце, пытаюсь унять его. Прячу конверты обратно под бумаги.

Я думал, это Элли что-то забыла и вернулась. Но под дверью стоит Виви.

– Ой. В смысле, привет.

– Шла на работу, смотрю – твоя машина.

Виви явно чем-то недовольна. И даже обижена.

– Что это за девчонка сейчас отсюда вышла, а?

– Девчонка? Так это ж Элли. Дочка Феликса.

Поклясться готов: у Виви губы дрожат.

– То есть ты был здесь с ней наедине?

Вот черт. Кажется, попал.

– Ничего подобного. Я заехал чаевые забрать, а она тут ревизию морозильника проводила.

Виви сверлит меня глазами, фиксирует каждый жест.

– Она – хорошенькая.

До сих пор я видел Виви исключительно в приподнятом настроении. Не пойму, дразнит она меня или что. Может, ревнует? Злится? Конечно, я ничего предосудительного не сделал, но как быть?

– Вив, я ее всю жизнь знаю.

Виви задумывается.

– То есть она тебе вроде сестры?

Вообще-то нет.

– Ну да.

– Неубедительно звучит, Джонас.

Виви складывает руки на груди, ждет, что я стану оправдываться.

Ладно, сменим тактику, не будем защищаться. На обидные слова ответим словами приятными. Это нетрудно, потому что я не собираюсь лукавить.

– Вив.

– Что.

– Я только о тебе и думаю. Другие девушки для меня не существуют.

Это чистая правда.

Виви улыбается почти застенчиво – нетипичное для нее поведение. Затем растягивает алые губы. Улыбка теперь таит некий замысел. Не дав опомниться, Виви прыгает на меня, повисает на шее. Целует так, будто у нее легкие отказывают, и единственный источник кислорода – это я.

Если б до знакомства с Виви меня кто спросил: «Хочешь, Джонас, с такой девчонкой встречаться, которая вся от страсти пылает?» – я бы ответил: «Конечно». А сейчас скажу: из всех вывертов Виви этот – лезть с поцелуями без учета моего настроя – больше всего меня с толку сбивает. Есть у Виви такая привычка – бросаться с места в карьер. Вот она даже не глядит в мою сторону – а через секунду впивается мне в губы, словно десять лет на необитаемом острове проторчала одна-одинешенька.

В целом мне это по вкусу. Только я не могу целоваться с Виви в кухне, где папа работал. Да еще эти конверты с красными печатями. Я слишком заморочен, чтобы ответить Виви должным образом. Мне все кажется, в любой момент папа может войти и под домашний арест меня посадить аж до Страшного суда.

Разумеется, папа сюда больше не войдет – но от этой мысли все только хуже. Нет, ну правда: где отчетливее всего ощущается присутствие умершего отца – там любой сексуальный настрой пропадает.

– Вив, погоди.

Усаживаю ее на разделочный стол. Она по-прежнему цепко обвивает меня ногами.

– Вив, только не здесь, ладно? Здесь… папа… В общем, извини. Не могу.

На всякий случай подмигиваю. Ну вот, сейчас она пулей отсюда вылетит. Однако Виви отпускает меня, свешивает ноги, стирает с моих губ помаду.

– Понимаю. В другой раз. Просто я удержаться не могла, потому что ты чертовски красивый.

В течение секунды смотрим друг на друга. Виви запускает пальцы в мою шевелюру, словно хочет до мозга добраться. Сверкает синими глазами. Взгляд – что твой рентген.

– Давай выкладывай, что стряслось.

Качаю головой, но ладони Виви скользят ниже. Обхватили меня за шею, большие пальцы легли на сонную артерию, будто Виви считает пульс.

– Подозреваю, в ресторане дела не фонтан. Финансовые проблемы какие-то.

– Вон оно что!

На долю секунды уголки алого рта опускаются. В следующий миг Виви спрыгивает со стола.

– Значит, ты должен все исправить.

– Я? Как?

– Ну, поменяй что-нибудь, глядишь, дела снова пойдут.

От возмущения упираю руки в бока, лишаюсь дара речи. Что?! Почему Виви об этом так легко говорит? Это не пустяки. Наследство моего отца, дело всей его жизни – рушится. Я – беспомощен.

– Вообще-то, Вив, у меня экономического образования нету. Я ни черта в финансах не смыслю.

– Джонас.

Виви кладет мне руки на плечи.

– Ты этот ресторан знаешь лучше, чем многих людей, даже близких. Ты его нужды чувствуешь – вот так же, как чувствуешь, когда Лие кушать, когда играть, когда спать ложиться. Верно ведь?

Отчасти верно. Я действительно хорошо забочусь о Лие; но дальше этого не иду. Например, я совершенно не представляю, как помочь маме. И что ей вообще нужно. Но вот что надо учитывать: Виви всегда сложное подает как элементарное.

– Да нет же, Джонас. Я не то имела в виду.

Виви достает помаду, заново красит губы.

– Я же не в смысле: давай меняй все, что сделал твой отец. Иначе выйдет, что он в свое время допускал ошибки; а эта мысль потянет за собой другую – что он сам был далек от совершенства. Для тебя так думать – неприемлемо. Видишь, я все понимаю. Поэтому не меняй, а дополняй. «Дополнять» не значит «перечеркивать».

«Дополнять» – значит продолжать начатое, воплощать мечту отца, которую он сам не успел воплотить.

Честно – я об этом в таком ключе даже не думал. А, наверно, стоит подумать. Просто я закрутился совсем.

– Ладно, Джонас.

Виви встает на цыпочки, чмокает меня в щеку.

– Мне работать пора, а ты пока идеи генерируй. Котелок-то у тебя варит как надо. Я лично начала бы с патио. У вас там чудовищный бардак. И не тянула бы резину. У меня день рождения на носу, и я хочу настоящую вечеринку в патио. Серьезно. В смысле, я делаю официальный заказ на проведение праздника. И тебе следует этим гордиться, потому что сначала я хотела попросить у мамы скутер. Не какой-нибудь, а «Веспу». Теперь передумала. Обойдусь и без скутера, лучше устроить настоящее торжество. Вот я тебя и озадачила. Ну, до вечера. Имей в виду: вечером истекает срок отсрочки. Я тебя предупредила.

Подмигнув напоследок, Виви исчезает.

Стою, будто пыльным мешком прихлопнутый. С Виви вечно так. То ли она просто походя меня шокирует, то ли нарочно – попробуй разберись.

Поразмыслив в тишине, прихожу к выводу, что Виви права. Я действительно довольно давно вынашиваю всякие идейки насчет ресторана. В смысле, они стали появляться, еще когда папа был жив. Не скажу, что все мои идеи – сто́ящие; но они есть. Я и в меню хочу изменения внести, и интерьер обновить, и прикидывал уже, какими фишками привлечь туристов.

Выхожу в патио. Вот о чем я вовсе не думал – что да, то да. Патио – результат особой планировки. По сути, это закуток, образованный двумя кирпичными стенами, стоящими под прямым углом. Давным-давно папа залил пол цементом, а две открытые стороны отгородил невысоким кованым заборчиком в виде буквы «Г». Вряд ли все это тянет на полноценный внутренний дворик. Здесь ржавеют старая решетка для гриля и стремянка, хранится канистра пропана и валяется всякий хлам.

С улицы патио можно увидеть, если идешь от утесов. Наверно, так Виви его и обнаружила. Не уверен, что посетители к нам валом повалят, если мы в патио обеденную зону оборудуем. Может, и силы тратить не стоит. Хотя невредно было бы заняться чем-нибудь созидательным. Особенно ради Виви. Почему бы не превратить захламленный двор в уютный и нарядный уголок; почему бы не отметить здесь ее день рождения?

И вот я сижу на табурете, вооруженный ручкой и клочком бумаги, и уже бог знает сколько времени записываю свои ценные идеи. Заменить закуски, которые не пользуются спросом. Взять на вооружение блюда, которыми интересуются посетители, но которых мы не готовим – а могли бы.

За этим занятием меня застает Феликс.

– Привет, Mani. Шел мимо, смотрю – машина твоя стоит. Ты разве сегодня не выходной?

– Я на минуту заехал.

Ну, давай, Дэниэлс. Сейчас или никогда. Не трусь. Хоть бы только Феликс мои соображения ребячеством не счел.

– Я тут про патио думаю. Мы могли бы из него конфетку сделать при минимуме затрат. Может, это привлекло бы посетителей.

– Гм. Мы с твоим отцом давно хотели за патио взяться. Все руки не доходили.

– Ведь это бы нашему бизнесу на пользу пошло, правда? Что это за ресторан – без столиков на открытом воздухе?

Феликс кивает:

– Ты прав.

– У нас ведь неплохо дела идут, Феликс? В смысле, мы не на мели?

Перед глазами горят красные печати и надписи «ПРОСРОЧЕННЫЙ ПЛАТЕЖ».

– Все в порядке.

Феликс от меня этими словами отмахивается. Смотрю ему в глаза. Я по ним читаю не хуже, чем по папиным глазам читал. Так же как и папа, Феликс стремится меня уберечь.

– Такой уж бизнес у нас. То пусто, то густо. Ресторан в порядке, не волнуйся.

Так я и поверил.

– Я тут сидел, прикидывал. Идейки кое-какие родились.

– Ну-ка, ну-ка. Интересно.

Феликс садится рядом. Трет лоб, качает головой, улыбается.

– Смотрю я на тебя, Mani, а вижу отца твоего. Поразительно вы с ним похожи.

Расцениваю это замечание как добрый знак.

Виви

Сегодня видела во сне сиэтловских подруг, Руби с Амалой. Мне снилось, будто я у Амалы дома, народу – тьма, музыка бьет по ушам. Я, наверно, опоздала на вечеринку, Амала и Руби сидят в кухне. Судя по всему, отмечают день рождения Руби. На голове у нее пластиковая корона с крупным бутафорским бриллиантом розового цвета. Вручаю подарок, Руби визжит от восторга, мы все втроем пьем что-то приторное, с запахом лайма. Следующая сцена: я на заднем крыльце, курю; потом, сразу – в спальне, с хихиканьем стаскиваю рубашку с того самого парня. Рубашка застегнута, тащу через голову. Чувствую себя законченной стервой. Причем подсознание вопит: «Прекрати, остановись!»