– Конечно. – Наоми встает с бревна. Нечасто у моей сестры такое открытое, никакой заботой не омраченное лицо. – С удовольствием.

И они уходят, даже не попрощавшись. Доносится голос Итана: я-де вырос в Колорадо, среди гор; океан и разнообразие ландшафта завораживают, бла-бла-бла. Вскакиваю, готовый бежать следом, предупредить: обидишь мою сестру – я из реликтового дерева дубину вырежу и тебе все кости переломаю. Или утоплю тебя в загрязненной стоками воде. Словом, найду, чем пронять без пяти минут инженера-эколога.

– Спокойно, малыш, – Виви гладит меня по руке. – Итан значок Скаута-орла имеет. Правда-правда. Мы об этом говорили.

– Да я его в первый раз вижу! Он кем угодно может быть! Убийцей или…

Виви нетерпеливо фыркает.

– Он – двоюродный брат Вайолет Каннингем, а не хитч-хайкер с ржавым серпом.

Вайолет из тех приезжих, что с рождения каникулы в Верона-ков проводят. Вайолет допускается на ежегодный костер. Но все равно…

– Кстати, – Виви толкает меня локтем, – взгляни-ка на это.

Итан и Наоми поравнялись с Адамом и его приятелями. Наоми в сторону своего бывшего даже не глядит. Виви, наверно, чувствует себя свахой. А я только теперь понимаю: моей сестре нужен друг. Приехав домой, она возится с младшими; сидит у мамы в спальне, сводит дебет с кредитом; убирает в доме, занимается стиркой, ходит за продуктами, так же как и мы с Сайласом. Уже и не помню, когда видел Наоми в компании сверстников.

– Вот это и называется – убить двух птиц одним камнем. В смысле, я бы и одну птицу не убила, тем более – двух; так что поговорка – не совсем подходящая. Жаль, не скажешь как-нибудь этак: одной птице подогнать кавалера, а другой, по имени Адам, – соли на хвост насыпать. Кстати, о птичках. Мой день рождения в патио будем отмечать, да?

Я не сразу врубаюсь – Виви очень резко сменила тему.

– Да.

– Отлично. Я обещала Лие костюм павлина, но Лия считает, такое в обычные дни не носят. И я подумала: чем не случай – мой день рождения? В общем, приглашаются все-все-все, а для полного моего счастья пусть каждый нарядится своим любимым зверем или птицей.

– Почему бы и нет?

В тысячный раз за несколько недель, что знаком с Виви, спрашиваю себя: «Господи, Джонас, во что ты впутался?»

– Ура! И не забудь пригласить офицера Хайаши.

Да уж не забуду. Что их связывает, до сих пор не понимаю. Иногда они вместе завтракают у Бетти. А на прошлой неделе Хайаши, уходя из нашего ресторана, ткнул в меня пальцем и говорит: «Смотри у меня, девочку не обижай». И наручники, которые у него на ремне болтаются, этак зловеще погладил.

– Виви! – доносится от самой воды.

Я в Верона-ков с рождения живу, а друзей столько, сколько у Виви, не имею.

– Сейчас вернусь.

Виви целует меня в щеку.

– Никуда не уходи, ладно? Мы еще не обсудили мой антропоморфный день рождения. А классное слово – «антропоморфный», правда? Не знаю, может, я его не в том контексте употребила. С другой стороны, кто нынче такое регламентирует? Я бы свой собственный язык могла изобрести, если бы захотела, потому что ведь нету такой конторы, которая выдает сертификаты на…

– Вив, тебя зовут.

– Ой, точно!

Она снова меня целует – на сей раз в губы, ладонями гладя по щекам, – и убегает.

Сижу один, даже не высматриваю, с кем бы поговорить. Я не за тем на пляж пришел, за чем другие. Не для того, чтобы развлечься. Для чего тогда? Наверно, хотел показать, что с нашей семьей полный порядок. Глядите, мол: нас тут целых двое, представителей Дэниэлсов. И у меня даже подруга появилась. Глупо и нелепо. С нами – далеко не порядок, прикидываться смысла нет. Ну вот, пиво допито – пора и домой. Я отметился; чего же больше? Скроить довольную мину не получилось, меня хватило только на «все о’кей»; но и от этой гримасы я устал.

Мою рефлексию нарушает Виви. Тянет меня сзади за руку, совсем как Лия.

– Джонас, пойдем скорей! Сейчас будем голыми купаться!

Я в шоке. Несколько лет назад такое купание состоялось – но я тогда до костра еще не дорос.

– Что? Нет!

– Да ладно тебе, Джонас! Весело же будет!

Виви пальчиком касается моего носа и многозначительно опускает взгляд.

– Ничего принципиально нового мне увидеть не грозит.

Она что, серьезно? Или дразнится, ждет реакции? Поди пойми.

– Вив, я не стану раздеваться перед кучей народу.

– Господи, Джонас!

Виви закатывает глаза. Чувствую себя ситкомовским папашей тинейджера.

– Темно ведь! И вообще, ты будешь в воде. В воде ничего не заметно.

– Еще как заметно.

Я почти беспрестанно пьян от Виви. Голова кружится, хочется большего; еще большего. Но бывает, когда я с ней, у меня полный эффект жестокого похмелья. Может, оттого, что я беру на себя роль главного зануды.

– Вдобавок я не хочу, чтобы ты перед всеми обнажалась.

– Ладно, останусь в белье. Исключительно ради тебя. Из любви к тебе.

Прежде чем успеваю сказать: «Я не в том смысле», – Виви убегает, на ходу срывая блузку. Хочу крикнуть: «Остановись! Что за дичь такая!» Рот будто полон недоваренной овсянки, язык липнет к зубам. И не в том дело, что я ботаник и мямля, просто у Виви все бюстгальтеры – кружевные, прозрачные. Других она, насколько мне известно, не носит, а я не хочу, чтоб эти, на пляже, ее грудь видели. Хочу быть единственным, кому открыт радужный цветок у Виви на бедре; татушка, которой она вообще-то стыдится.

Минимум десять человек уже раздеваются. Еще десятка полтора, почуяв новую забаву, спешат к воде. Столько голых одновременно; сюрреализмом попахивает. Инстинктивно отворачиваюсь. Неправильно это – пялиться. Парни разделись полностью; большинство девчонок все-таки оставили трусишки и лифчики. Виви права: в темноте подробностей не разглядеть. Толпа – смутно белеющая масса – ринулась в воду.

С берега, естественно, подначивают. Хорошо, что Наоми ушла. Потому что более дикую ситуацию и представить трудно: когда твоя родная сестра смотрит на твою практически голую подругу. Полностью смирившийся, устраиваюсь на бревне. Купальщики в воде по шею; остается только вздохнуть.

– Привет.

На фоне костра маячит тоненькая фигурка. Поднимаю глаза: Элли. Улыбается мне.

– Привет.

– Папа сказал, ты вносишь изменения в ресторанное меню. – Элли усаживается рядом, оправляет юбку. – Он очень гордится.

– Спасибо.

Гордится – как мой отец. Не знаю, как реагировать. Кстати, раз уж Элли здесь…

– Слушай, Элли.

Я понижаю голос, хотя поблизости никого.

– Можно тебе вопрос задать?

Элли кивает.

– Не знаешь, кто владелец ресторана? Ну, по документам? Ресторан в долевой собственности был: половина – твоего отца, половина – моего. А теперь как – когда мой отец…

– Да, он у них пополам. Половина твоего папы перешла к твоей маме.

Элли едва заметно улыбается.

– Я это подслушала. Ты же знаешь, в какой переплет попал наш Диего. С таким братом поневоле будешь держать ушки на макушке.

– А ты случайно не слышала, что твой отец говорит про ресторан – ну, как там в смысле финансов и вообще?

Элли раздумывает над ответом довольно долго. Лоб наморщен, губы сжаты.

– Нет, не слышала. Но папа все время какой-то расстроенный, а еще несколько раз так было: вхожу внезапно в комнату – и родители сразу замолкают. Сначала я думала, у них разговоры были о Диего – о его новой девушке и прочем. А почему ты спрашиваешь?

Если бы Феликс счел нужным, он бы с дочкой поделился. Нечестно волновать ее. По взгляду Элли понимаю: она ждет объяснений, теперь не отвертеться.

– Ты только отцу не говори про это, ладно? Просто я случайно нашел кое-какие документы… В общем, кажется, у нас платежи просрочены.

– Ох.

В темных глазах Элли отражается пламя.

– Я даже не догадывалась.

– Не надо твоему отцу знать, что я документы видел. Я просто думаю, как исправить ситуацию.

Элли медлит, потом кивает. Прекрасно понимаю ее шок. Сам я почти шестнадцать лет своей жизни вообще о деньгах не думал и тем более не волновался. Беспокойство из-за денег здорово старит.

Элли вздыхает едва слышно.

– Я хочу помочь. Я тоже буду думать, как дела поправить.

– Папе не скажешь?

Элли улыбается, словно поняла: мы будем действовать тайком ради ее отца. И ради моего – тоже, как бы странно это ни звучало.

– Не скажу.

Купальщики успели вылезти из воды. Кто-то греется у костра, кто-то одежду на песке ищет. Просто чудо, что никто ничьи штаны не стащил. Аппетитная блондинка ходит по пляжу колесом, а на ней – только лифчик и трусишки-стринги. Ну конечно. Моя девушка светит задницей перед моими одноклассниками и соседями. Я готов прямо в костер прыгнуть.

– Да, такова уж Виви.

Стараюсь усмехнуться – пусть Элли думает, что я это забавным нахожу.

Элли смеется. Жду осуждения в ее взгляде. Мне кажется, я его вполне заслужил. Но милая улыбка никуда не девается.

– Молодец Виви, умеет веселиться. Я бы тоже голышом искупалась, но здесь полно этих придурков – приятелей Диего. Наверняка моим родителям доложат. Может, на будущий год рискну.

Улыбаюсь Элли. Наверно, я слишком строго сужу Виви. Ей весело – только и всего.

– Кажется, Виви перебрала пива. И с тобой она сегодня некрасиво себя вела. Ты уж не обижайся.

Элли только рукой машет, дескать, даже не думала. Оглядывается по сторонам – на довольных ребят, на наш город.

– Помнишь, Джонас, мы прошлым летом обсуждали, как уедем из Верона-ков?

– Угу.

Отлично помню: ресторан закрывался, мы с Элли протирали столики, разговаривали.

Элли смотрит мне в лицо, в зрачках отражается пламя.

– Тебе по-прежнему хочется перемен? Даже в такой вечер, как сегодня?

Киваю. Тогда, в ресторане перед закрытием, выяснилось, что мы оба планируем уехать сразу после выпускного. Ну да, мы любим своих родных. И соседей, и одноклассников, и сам город. И все нам здесь, в Верона-ков, привычно. Но, как выразилась Элли, порой просто нечем дышать.