Первым камнем преткновения становится выбор музыки. Дарина с Анькой по очереди лезут с заднего сиденья, чтобы переключить радиостанцию. При этом очень громко спорят, доказывая друг дружке, что Егор Крид — это фуфло, а Тимати — это круто. И наоборот. Еще и Катя периодически встряет, переключая магнитолу на клубняк, как только остальные барышни откидываются на заднем сиденье. И никакие уговоры на них не действуют, пока я не выключаю магнитофон со словами:

— Угомонились все!

— И не надо так громко кричать, Вишневский, — обиженным голосом говорит с заднего сиденья Дарина. — Душа требует продолжения, дай хоть в машине музыку послушать.

— Домой приедешь и послушаешь, — отвечаю ей, тяжело вздыхая.

— Дома нельзя, — тянет последний слог девушка. — Дома соседи вызовут полицию за нарушение тишины в столь позднее время. И меня заберут в каталажку. Или в вытрезвитель.

— Уже утро, можно слушать, — говорит Катя.

— А я хочу кофе, — восклицает Аня. Только ее не хватало для полного счастья. — Останови возле какого-нибудь круглосуточного магазинчика.

— Дома выпьешь кофе, — говорю ей строго. — Соседи полицию точно не вызовут.

— А я хочу еще коньяка, — это снова Дарина. Да когда ж они уже угомонятся. — Тормози, будем пить на капоте и танцевать.

— Алкоголь в четыре утра не продается, — вздыхаю в очередной раз. Сейчас точно кого-нибудь тресну очень больно.

— Ха, насмешил, — продолжает кричать Дарина. — Сейчас съездим ко мне, я возьму корочку, и нам все продадут.

— Значит так, барышни, — начинаю повышать голос. — Никто никуда не едет, никакие корочки не берет, и коньяк больше не пьет. Всё ясно?

— А домой? — жалобный голосок Ани раздается сзади.

— Кроме домой, — поясняю, понимаю, что это еще не конец.

— Уговорил, — как-то уж очень быстро соглашается Дарина. Что ни говори, а женская логика — страшная сила. — Но мы завтра едем на озеро, да, Миланская? — просовывает голову между сиденьями.

— Ага, — кивает головой красотка, сидящая рядом. Какое, нафиг, озеро? Она что, сбрендила совсем?

— Никто никуда завтра не едет, — вставляю, потому что чувствую — сейчас они договорятся, что в подвал посажу всех троих.

— Как не едет? — Аня протискивается рядом с Дариной. — А позагорать?

Боже, за что мне это все, скажи на милость? Почему именно со мной вечно что-то приключается? Три пьяные девахи уставились на меня и ждут моего ответа.

— Приглашаю завтра всех ко мне, — выпаливаю, в очередной раз не подумав.

Вот правильно говорят умные люди, что язык мой — враг. Кто меня за него тянул? Нафига, спрашивается, я это ляпнул? Дарина с Аней поворачивают голову в сторону Кати, а та поясняет:

— У него есть бассейн. Красивый, — улыбается. — Правда, мне так и не довелось до сих пор там поплавать.

— Вот завтра и исправишь это недоразумение, — подмигиваю ей. — Теперь, я надеюсь, все угомонятся?

— Вишневский, ну, ты красавчик, — Дарина легонько бьет меня по плечу. — Настоящий мужик. Миланская, обидишь Артема — получишь по шее.

А я начинаю смеяться. Причем громко и от всей души. Надо же, заступницу себе нашел, да еще какую. «По шее» — это что-то новенькое. Хотя ход ее мыслей мне нравится, и я готов простить девушке даже ее недавнее поведение.

Первой доставляем к дому Анну, она прощается с нами, целует всех в щечку, включая меня, благодарит за сегодняшний вечер и нетвердой походкой направляется к подъезду.

— Точно сама дойдет? — спрашиваю у девочек, наблюдая в окно, как Анна открывает дверь подъезда.

— Это она прикалывается, — отвечает Дарина. — Восемь раз пропустила, три не допила. Завтра будет как огурчик.

— Тебе виднее, — трогаюсь с места, через пять минут доставляя к подъезду Дарину.

— Приедем часов в двенадцать, не раньше, — целует, правда, одну Катю, но выдает повторно перед тем, как захлопнуть дверь: — Вишневский, ты красавчик!

А я опять начинаю дико смеяться. Вот кто бы мне сказал, что Дарина Громова назовет меня красавчиком, причем дважды за пятнадцать минут, я бы рассмеялся тому в лицо. Надо будет Пашке потом прикольнуть, чтобы от зависти лопнул.

— Ты их очаровал, — говорит негромко Катя, когда мы выезжаем на проспект.

— А тебя? — само как-то вырывается у меня.

— Я на глупые вопросы не отвечаю, — и тянется к магнитоле, включая музыку.

До дома едем в тишине, точнее, молча, так как на весь салон орет очередная попсовая композиция. Катюха ерзает на кресле, пританцовывая и размахивая руками. Еще и подпевает. Я усмехаюсь, краем глаза наблюдая эту картину. Не могу налюбоваться ею, даже в таком состоянии.

Подъезжаем к дому, глушу мотор и поворачиваюсь к девушке. Она продолжает прыгать не месте, громко подпевая и крутя передо мной головой в разные стороны. Выключаю музыку.

— Ну, Артем, — говорит обиженным голосом и тянет руку к кнопке включения. Ох, чувствую, тяжело мне будет угомонить свою красавицу.

— Спать пора, — перехватываю ее руку. — Давай на выход.

— Не пойду, — вырывает руку, откидывается на спинку кресла и складывает руки под грудью. — Танцевать хочу.

— Кать, ну что за детский сад, — выхожу из машины, громко хлопая дверью. — Когда же эта ночь уже закончится, — бубню себе под нос.

На улице рассвет полным ходом, а мы еще даже не ложились. Интересно, что я раньше находил чуть ли не в каждодневных походах по клубам до пяти-шести утра?

Открываю переднюю пассажирскую дверь, а девушка поворачивается ко мне спиной. Боже, дай мне сил с ней справиться!

Глава 16

Беру Катю за талию и пытаюсь вытащить на улицу. Она хватается руками за спинку кресла и громко вопит:

— Не пойду! Хочу еще танцевать!

— Да что за черт такой, — еще немного и прямо чувствую, выйду из себя. Тогда точно мало ей не покажется.

Перехватываю ее руки, а она начинает брыкаться ногами, пытаясь от меня оттолкнуться. Прямо фурия какая-то, честное слово. Давно мне такие строптивые не попадались. Да что душой кривить — такая первая. И, надеюсь, теперь уже единственная.

Кое-как вытаскиваю ее из машины, ставя на землю и захлопывая дверь.

— Вишневский, — начинает хныкать девушка. — Ты чего такой нудный, — кладет мне руку на плечо. — Поехали еще потусим, время детское.

— Спасть пошли, тусовщица, — усмехаюсь, снимая ее руку с плеча и беря ее за талию. Подталкиваю к дому, а она сопротивляется.

— Не пойду, — машет руками и упирается в землю ногами. Ну, все, Катерина, ты меня достала.

— Замри! — кричу, а девушка от испуга останавливается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Пока у нее ступор, перекидываю ее через плечо головой назад, чтобы не слышать дальнейших воплей так громко, как если бы она орала на ухо, и двигаюсь к лестнице. А то мы такими темпами и к завтрашнему утру не попадем в кровать. Открываю входную дверь ключом и захожу со своей ношей в холл.

— Вишневский, гад, — маленькие кулачки бьют меня по пятой точке, иногда промахиваясь. Забавно, весело и очень приятно. — Я тебя завтра убью!

— Завтра ты протрезвеешь, — говорю негромко, — и тебе будет безумно стыдно за свое сегодняшнее поведение.

— Все равно прибью. А ну быстро поставил, откуда взял. Вызову такси и поеду дальше плясать.

— Ага, разбежался ставить, — поднимаюсь по лестнице. — И, кстати, орать завязывай, а то сейчас разбудишь Петровну и точно получишь от нее по шее за то, что напилась.

Катя фыркает, но замолкает. Видимо, все же домработница ей нравится, и разбудить ее она не хочет. Хотя комната Светланы Петровны находится далеко от холла, и женщина спит так крепко, что ее танком не разбудишь. Но Кате знать об этом необязательно, пусть лучше считает, что может разбудить.

Кстати, девушка замолкает и перестает меня бить. Теперь уже я начинаю волноваться, как бы чего не случилось.

— Эй, ты там жива? — поднимаюсь на второй этаж и останавливаюсь в начале коридора, думая, куда нести свою ношу.

— Не мешай мне, я думаю.

— Интересно, о чем? — все же решаю отнести Катю в ее спальню, а то точно бессонная ночь мне обеспечена.

— О том, как я завтра буду тебе мстить, — я начинаю громко смеяться и не сдерживаюсь — легкий шлепок по симпатичной попе, которая маячит вот уже несколько минут перед моим взором. В одних шортиках. Обтягивающих. Как же тяжело на это только смотреть.

Не сдерживаюсь, и отпускаю еще один легкий шлепок, после чего открываю дверь в комнату девушки.

— Ай, больно, — она поднимает руку и начинает тереть свою пятую точку прямо перед моим носом. Да что за наваждение, черт бы ее побрал. Не может спокойно повисеть. — Завтра, Вишневский, даже не знаю, что с тобой сделаю. Твоя наглая морда…

— Ну, всё, ты меня достала, — решение приходит в одну секунду, и я направляюсь в ванную.

— Ты что задумал, гад такой? — кричит девушка, тарабаня кулачками, куда придется. — Отпусти меня.

— Не переживай, — усмехаюсь. — Сейчас отпущу.

Включаю свет и аккуратно ставлю Катю на пол. Она оглядывается по сторонам, после чего смотрит на меня, метая искры.

— Ты зачем меня сюда притащил, Вишневский?

— Раздевайся.

Говорю тоном, не требующим возражений. Пусть знает, с кем связалась. А то еще уйду сейчас к себе, а она сбежит ненароком, с нее станется. Потом ищи ее по городу.

— Это еще зачем? — смотрит удивленно. Как для девушки, выпившей с подругами три бутылки коньяка, она держится неплохо. По крайней мере, соображает очень даже хорошо. Она точно пила или просто придуривалась?