— Артем, я, — произносит мужской голос, и возникает пауза. Вишневский замирает на месте, тяжело дыша, а я начинаю постепенно приходить в себя.

Понимаю, что нас застукали. Артем еще ладно, стоит одетый, но что подумают обо мне.

— Иваныч, — шипит Артем, немного выпрямляясь, а я упираюсь лицом ему в грудь и начинаю хихикать. — Скажи, для чего люди стучат в дверь?

— Извиняюсь, — негромко произносит начальник охраны.

— Уволю! — парень пытается выровнять дыхание, делая глубокий вдох, а затем выдох.

— Я, правда, не хотел, — голос у мужчины немного испуган, а мне становится еще смешнее. Фыркаю Артему в грудь, а он поправляет бретельку на моем сарафане, возвращая ее на место.

— Зайди через пять минут, — выпрямляется в полный рост, а я поднимаю голову.

— Могу и через полчаса зайти, это не срочно. Еще раз извините, я никому не скажу, — слышу смешок и звук закрывающейся двери.

Пару секунд смотрим друг другу в глаза, после чего начинаем заливисто смеяться.

Артем держит меня за талию, зарываясь лицом в распущенные волосы.

— Отпусти, а то сейчас еще кто-то зайдет, и уже точно проболтается, — упираюсь пальцами в стальные мышцы груди. Как же приятно до него дотрагиваться! И как же не вовремя зашел Иваныч, чтоб его! Сама от себя не ожидала такого напора и раскрепощености.

— Тебе не все равно? — нехотя отстраняется, глядя прямо в глаза.

— Пока нет, — отвечаю честно, вырываясь из объятий. — Мог бы и дверь закрыть.

Парень отходит на шаг назад, подавая руку и помогая спрыгнуть со стола. Боюсь даже представить, как я выгляжу, и что скажут сотрудники при виде меня в коридоре. Провожу рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, а также одергиваю сарафан и возвращаю на место бретельки, снова спавшие с плеч.

— Я думал, мы уже прошли этот этап, — Артем засовывает руки в карманы, наблюдая за моими действиями. — Я иногда думаю, а ты поддаешься эмоциям.

— Прошли, — поднимаю сумочку с пола и вешаю ее на плечо. — Но мне надо время к этому привыкнуть. Пока не готова к тому, что твои сотрудники будут ходить, коситься и тыкать в меня пальцами, обсуждая все мои достоинства и недостатки. Только из-за того, что я поддалась, как ты говоришь, эмоциям.

— Скажи, кто это делает, и я его уволю.

— Да не в этом дело, Артем, — что ж он такой непонятливый-то. Как же с ним порой тяжело. — Понимаешь, я всю жизнь была не публичной личность. Да, мое имя на слуху, но мало кто меня видел живьем. Вон, в Интернете снова гадают — это Катя или не все-таки не она целуется с тобой возле автомобиля. Никто даже не знает, как зовут Милашку на самом деле. Про фото я вообще молчу. А тут, — тяжело вздыхаю, — слишком быстро все случилось, — подхожу к нему ближе и провожу рукой по щеке. — Не обижайся, но мне надо время привыкнуть к тому, чтобы не обращать внимания на чужое мнение.

— Хоть я и не понимаю тебя, но пусть будет по-твоему, — наклоняется, дотрагиваясь губами до виска, даже не вынимая рук из карманов. — И я не обижаюсь.

— Спасибо, — целую его в щеку, и направляюсь к выходу, потому что, даже не дотрагиваясь руками, он заводит меня с полоборота. Такими темпами работа остановится, а люди будут ждать еще очень долго и макетов, и подписи Артема на документах.

— И это всё? — слышу возмущение в спину. — Ты куда?

— На свидание к Костику, — останавливаюсь в дверях и делаю парню ручкой. — Или ты уже не ждешь новые образцы рекламы?

— Додразнишься у меня, — смеется вслед. — На свидание, блин.

Что-то бухтит еще себе под нос, но я не разбираю слов, закрывая дверь и выходя в приемную.

Предупреждаю секретаря, куда направляюсь, и выхожу в коридор.

Костик расцветает при виде меня, вскакивая с места и пододвигая мне свободный стул. Ребята тоже, как оказывается, рады меня видеть: поят меня кофе с печеньем, расспрашивая, как прошли выходные. Полчаса мы мило беседуем, после чего приступаем к работе.

Правда, перед тем как заняться непосредственно макетами, Костик, сначала обсмотрев всех и заметив, что остальные уткнулись в свои мониторы, открывает один из сайтов со всякими сплетнями и с улыбкой кивает мне на экран, задавая немой вопрос.

Смотрю на фотки, после чего перевожу взгляд на парня и, усмехаясь в ответ, утвердительно киваю, тем самым подтверждая, что это я целуюсь с Вишневским. Узнать меня здесь нереально, если только человек не знает, что в данный момент мы с Артемом вместе. На первой фотографии заснят наш поцелуй возле спорткара, и видны только мои ноги в ярких джинсах и спина Вишневского. Дальше снимок, где я сажусь в машину (опять же лица не видно) и Артем (снова со спины) с поднятой вверх рукой, готовящийся закрыть дверь. А на третьем уже лицо Вишневского крупным планом, заснятое во время того, как он спереди обходит автомобиль. Теперь понятно, почему читатели до сих пор гадают, кто же в данный момент занимает место рядом с местной знаменитостью.

Шутки в сторону, и мы приступаем к работе. Костик внимательно выслушивает все мои идеи, которые вчера одобрил Артем, молча кивает и начинает творить, принимая во внимание замечания, возникающие в процессе.

Время летит быстро, и я даже забываю про обед, потому что меня регулярно пичкают печеньем с конфетами. Такими темпами скоро в двери входить не буду и ни в одни шорты не влезу. Но рука так и тянется к тарелке со сладостями, которые, почему-то, не заканчиваются.

Ровно в два часа раздается звонок на стационарный телефон. Мне передают трубку, и я слышу голос Нины Степановны, которая довольно строгим тоном, не терпящим возражений, просит меня зайти к руководству.

Беру сумочку, предупреждая, что я ненадолго, и покидаю кабинет дизайнеров.

В приемной секретарь разговаривает по телефону, но при виде меня улыбается. Киваю головой на дверь в кабинет Артема, а она пожимает плечами. Начинаю переживать, что же случилось, раз меня так срочно вызвали.

Открываю дверь без стука и вхожу. Парень сидит в кресле, закинув ногу на ногу, пристально глядя на меня.

— Где тебя носит? — произносит голосом строгого и грозного начальника.

— Что-то случилось? — закрываю дверь и иду вперед.

— Конечно, случилось, — и снова пристальный взгляд, который лениво скользит по моему телу. — Раздевайся.

— В смысле? — рука со снятой с плеча сумкой замирает в воздухе, а глаза округляются.

— В смысле ты слишком много уделяешь внимания моим сотрудникам, и слишком мало мне.

По тону и выражению лица не пойму — то ли шутит, то ли говорит серьезно.

— Не поняла, — отодвигаю стул и кидаю на него сумку.

— Ты должна находиться рядом со мной двадцать четыре часа в сутки, так? — тычет в меня пальцем, задавая вопрос. — Так, — сам же на него и отвечает, не давая мне даже рта открыть. — А ты филонишь, сбежав от меня к дизайнерам и ни разу не вспомнив о своих обязанностях. Вообще-то, — продолжает и дальше говорить в серьезном тоне, вызывая на моем лице улыбку, — ты мой помощник, и в твои обязанности входит помогать мне справиться с накопившейся негативной энергией. И не вижу ничего смешного.

— Да я и не смеюсь, — отвечаю с ехидной улыбкой на лице. Ведет себя, как маленький избалованный мальчик, у которого отобрали любимую игрушку — Долго речь готовил?

— Раздевайся, сказал, — Вишневский идеально входит в роль грозного начальника, а меня это безумно заводит.

Не ожидала от себя, что смогу спокойно реагировать на подобные заявления. Особенно после небольшого инцидента утром, где я подробно описала свои чувства. Заводит так, что безумно хочется его подразнить, а не отчитывать за дерзкое поведение. Раздевайся, говоришь? Сейчас ты у меня попляшешь, Вишневский!

— Я вот думаю, — медленно провожу указательным пальцем по столешнице, глядя, как глаза Артема округляются при виде столь невинного жеста, — а не погорячилась ли я, отказавшись от оплаты за свой труд? Какой-то ты рабовладелец получаешься. Тружусь тут на тебя, понимаешь ли, бесплатно. Раздеваться должна по первому твоему зову, — пристраиваю одну половинку своей пятой точки на столешницу, отрывая одну ногу от пола. Вишневский продолжает молча наблюдать за мной. Провожу рукой по ноге, немного задирая подол сарафана.

— Катя, — тяжело дышит, а меня заводит эта игра. — Доиграешься.

Да что со мной такое происходит? Почему я не возмущаюсь, а ведусь на его провокации, получая от этого дикое удовольствие? Куда делась та скромница, которая до недавнего времени сидела внутри меня, заставляя даже свет выключать в спальне перед сексом? — Доиграешься.

— Очень страшно, — закатываю глазки. — Уже коленки дрожат.

Артем не выдерживает напряжения — фыркает и начинает смеяться.

— Думал, пошлешь, — смотрит прямо в глаза. — Не ожидал от тебя такого. Уже приготовил восемнадцать вариантов ответов на твое возмущение.

— Я и сама от себя такого не ожидала, — продолжаю водить рукой по ноге, задирая подол сарафана еще выше. — Как-то неправильно ты на меня влияешь.

— Очень даже правильно, — подъезжает на кресле ближе к столу, наклоняясь вперед. — Слабо стриптиз исполнить?

— Сдурел? — оглядываюсь назад. — А если кто зайдет? — снова смотрю на парня.

— Не зайдет, — в глазах пляшут черти и горит огонь. — Я, между прочим, вчера показывал, как ты просила. И не раз, — откидывается на спинку кресла.

— Что-то я такого не припоминаю, — прищуриваясь, глядя, как огонь в его глазах разгорается сильнее.

— Как же, — усмехается. — Сначала в одних трусах перед тобой стоял. А потом, — снова ложится грудью на стол, — и без дефилировал. Не помнит она, — ехидно улыбается, подмигивая бровями.