– О-о, – она потерла ручки. Хорошая девочка.

Она осмотрела Макса, меня, расширила глаза, увидев кольцо, и задрала два больших пальца вверх. – Куда вас посадить? – спросила очень громко, но по-деловому.

– Может посоветуете удобный стол, чтобы мы могли с моим женихом спокойно поговорить? – ответила не менее громко.

– Конечно, – уверенно кивнула Натка и повела нас к мягкому полукругу-ракушке…

– Крисси, как тебе? – предупредительно уточнил Макс, а я поморщилась. Ну хоть не Крысси…

– Отлично… сахарок, – и улыбнулась во все сколько-то там зуба. Будет знать…

Мы уселись и взяли в руки меню.

– Крисси? – прошипела я под прикрытием папки.

– Сахарок? – не менее шипяще уточняет Макс.

– Кристина? – раздался над нами знакомый голос…

Ой. Надеюсь, наши с Максом змеевозгласы выглядели для других как нежности.

– Валерик! – я удивленно распахнула глаза. – Ты здесь откуда? – обвела взглядом окружающее пространство. – Из туалета? – внимательно посмотрела на его ширинку.

Валерик, который терпеть не мог такого сокращения своего имени, упоминания дел туалетных в обществе, и, к тому же, всегда был крайне мнительным и проверял выключенную плиту, закрытые замки и порядок на брюках раз по сто, одновременно разозлился, побледнел, дернулся, прикрыл руками пах и только потом натужно рассмеялся.

Черт, я гений.

– Мы с…Настей… выбираем блюда на свадьбу, – ответил, наконец, поджав губы и убедившись, что все с его хозяйством в порядке.

Чо, Империя наносит ответный удар?

Но прозвучало это… слабо и виновато. Значит понимает, тварь, что натворил. Не под мороком и приворотом делал всё. Это меня разозлило и… успокоило окончательно. Психотерапевта не потребуется. А вот сходить к окулисту надо бы – зрение проверить. Похоже, за последние пару лет оно сильно упало.

Я царственно кивнула головой:

– Ва-ле-рик, тогда не буду тебе мешать. Можешь идти. Как видишь, я занята.

Ай да Валерик. Не уходит. Умница. Нервно сжимает пальчики и любопытствует:

– А…чем?

– Не чем а кем, – тяжко вздыхаю и с извинительной улыбкой поворачиваюсь к Максу, который сидит прям как надо – железобетонно и гордо. – Сах… Максим, познакомься, это Валерик…

– Валера!

– …мой старый знакомый. А это Максим – мой жених, – и пока я снова улыбаюсь, ненавязчиво демонстрируя кольцо и взаимное притяжение – рассказать, как? надо просто взять Той Самой Рукой руку своего мужчины, и, притянув её к себе, потереться щекой – блондинчик ленивым жестом подает свободную ладонь моему бывшему, даже не пытаясь встать. Из-за чего тот вынужден наклониться. И скривиться от твердого рукопожатия миллионера-качка.

– Валерий, куда ты пропал…О.

А вот и вишенка на тортике.

Наташа, определенно, гений посадки. Нам даже не пришлось навязчиво бродить по залу – можно было сидеть и чувствовать себя королевскими персонами, к которым жалкие вассалы пришли на аудиенцию.

– Настя… – мило улыбнулась я. – Прости, что он отвлекся. Но мы уже его отпустили…

Я действительно даже не произнесла «опустили»? Я – прелесть.

Открыла меню, внимательно читая давно выученные наизусть строчки.

– Милая, посоветуешь мне что-нибудь? – в разглядывании ко мне присоединился Макс.

– Конечно. Здесь божественно готовят утку – шеф-повар недавно придумал к ней такой соус, что просто закачаешься…

– И красное вино, да?

– Давай розовое и…

– Кристина! – сопение младшенькой превратилось в окрик, который сложно было проигнорировать. – Ты не хочешь представить меня своему… сопровождающему?

О как.

– Жениху, ты хочешь сказать?

И снова ненавязчивая демонстрация кольца. Способом номер два – взять бокал с водой, и сделать долгий и вкусный глоток. И любоваться остекленевшими глазками. И ответить:

– Не хочу.

И снова заняться меню.

– Не удивительно – у тебя никогда не было понятия о манерах! Как тебя еще пускают в приличные рестораны? Тем более после того случая…

– А что было-то? – с невинным любопытством уточнил Макс и повернулся ко мне.

– Она набросилась на меня ни с того ни с сего, – приосанилась Настенька, найдя благодарного слушателя. – Начала махать руками и…

– Рыжие такие… взрывные, – кивнул блондинчик и потерся носом о мое ухо.

– Вцепилась в волосы… – ошеломленно, по инерции, продолжила сестренка.

– Ты ж моя амазонка! – умилился миллионер и поцеловал меня в нос.

– Да ее надо изолировать от общества! Она же не нормальная – не зря я с такой легкостью увела у нее мужчину!

Я незаметно – надеюсь – дернулась. И даже Валеру проняло:

– Настя, пошли отсюда.

– Вот как? – голос Макса, кажется, выморозил все в радиусе ста метров. – Девушка, мне в общем-то все равно, но может вам не стоит орать в общественном месте, что вы… шлюха?

Ох. Спасибо тебе, дорогой контрактный бог. Я запомню это лицо и этот момент на всю жизнь. И когда стану старой маразматичкой, буду гаденько хихикать в своей инвалидной коляске.

– Пойдем, – снова прорычал бывший и потащил открывающую как рыба рот Настеньку за локоть. А блондинчик тем временем деловито у меня поинтересовался:

– Так что ты там говорила про розовое вино?

Я машинально повторила. Сделала заказ. А сама продолжила размышлять, что теперь знаю, как оно бывает, когда у тебя есть… защита. И человек, который будет безоговорочно тебя поддерживать.

Мы вкусно – и весело – поели. И, подкалывая друг друга, пошли на выход. Шла я, правда, с трудом. Потому что задействованные на тренировке мышцы сообщили, что хрен мне завтра, а не пройтись по магазинам в поисках платья.

А может и сегодня хрен…

– Ты в порядке? – обеспокоено спросил Макс, когда я сделала особенно неловкий шаг, и обвил меня рукой за талию.

– Если бы не этот твой железный конь между ног – была бы в порядке, – прокряхтела сварливо, и только после довольного смешка осознала, как это прозвучало. И только после того, как подняла голову и увидела ошеломленную сладкую парочку из бывшей родственницы и несостоявшегося родственника, которые также собрались уходить, поняла, что они это услышали.

– Кажется, ты их шокировала. Снова, – прошептал блондинчик мне на ухо, заводя в пустой лифт и нажимая кнопку первого этажа. Да так ловко, что вторая парочка даже не попыталась шагнуть за нами вслед.

– Кажется, мне плевать, – прошептала ему в ответ. Потому что мне и правда стало плевать.

– А мне – нет. Точнее, на них – плевать. А вот на то, о чем эти порочные людишки подумали….

Макс осторожно толкнул меня, так, чтобы я уперлась спиной в стенку лифта, и накрыл мои губы поцелуем. А телом – меня всю. Вжимая в свою твердость, доводя до состояния пожара и онемения одновременно, превращая мои ноги в кисель, а бедра – в независимую часть тела, жаждущую вкусить в полной мере и Максима Григорьевича-младшего, и всего того удовольствия, что он способен мне предоставить.

Я застонала от возбуждения, и обвила его шею руками, зарываясь пальцами в короткий ежик…

Я застонала от разочарования, когда двери лифта открылись.

И застонала от предвкушения, когда мы снова сели в машину, а Макс, который выпил всего несколько глотков, одной рукой уверенно взялся за руль, а другой перехватил мою руку и всю дорогу поглаживал пальцы и ставшее чувствительным запястье, будто обещая, что скоро именно такими скользящими, нежными и надавливающими движениями будет поглаживать что-то другое…

***

Мама начала мне названивать с раннего утра. Удивительно, что не ночью… Но хорошо, что звонки начались уже после того, как Макс ушел на работу.

Свежий, довольный, выспавшийся и… глумливо надо мной подхихикивающий.

А я что… А я все нормально.

Краснела до спинного мозга, бурчала что-то нечленораздельное, и укрывалась с головой одеялом, пока он уходил.

Типа в домике.

Мечтая спрятаться здесь от реалий этой жизни, в которой вся из себя принцесса вчера из-за усталости после тренировки, волнений и выпитого вина уснула на кровати не раздеваясь, пока принц принимал душ… Вместе со всеми своими обещаниями.

А может я краснела потому, что вчера… почти согласилась? Перед тем самым роковым душем? Точнее, не возражала? Точнее, у меня никто и не спрашивал… Целовал так, что сердечко заходилось в такой аритмии, что фиг мне, а не в космонавты… Даже в машине на светофорах.

А еще с утра он ничуть не выглядел недовольным или рассерженным, что я завела в нашей квартире птицу – обломинго. И это было может даже круче всего…

И дальше предаваться стыду, страданиям и размышлениям, какое я позорище – сама не определилась, жду ли я трамвая, но при этом успела так подставиться – мне помешал телефонный звонок.

В восемь утра?

Ну конечно. Маман Батьковна.

Похоже, Настенька переварила произошедшее вчера и выдала отредактированную версию тем, кто, во имя моего появления на свет, соединили свой сперматозоид и яйцеклетку.

Разговаривать с мамой не хотелось, но пришлось. Но сначала я с наслаждением сняла с себя вчерашние тряпки, долго-долго мылась и мазалась многочисленными кремушками, особенно тщательно теми, что были недавно приобретены за бешеные миллионерские деньги, стонала от боли во всех мышцах и вдумчиво варила себе кофе…

И только потом взяла трубку. На двадцать седьмой-то звонок…

Зато уже с определенным любопытством.

– Как ты могла?!

Хм, зря я любопытничала. Ничего не меняется под нашим небом.

– Привет, мам, – сказала и отпила глоток горячего кофе, глядя на крыши домов за окном и снова благодаря контрактного бога за то, что моя семья больше не имеет надо мной власти. Конечно, я бы свергла их с пьедестала и так, но с Максом это оказалось гораздо легче и веселее. – Говорю сразу – могла. А теперь, когда ты перестала вопить, уточняю у тебя – а что именно могла-то?

Из сумбурной речи стало понятно, что: я снова опозорила и унизила Настю – кстати в глазах «того мужчины» тоже – отказалась от единственных родных людей по собственной глупости и низости, зажралась и не раскаялась и все в таком духе…