Феррингтон медленно опустился на подоконник. Его удивило то, как точно Дэниел описал его чувства.

— Все это довольно нелепо, не так ли? Я знаю ее меньше двадцати четырех часов, и все это время постоянно думаю о ней, — сказал он и прижал вспотевшие ладони к ногам.

Дэниел снова сел в кресло. Он изобразил небольшую пантомиму, показав, как он натягивает тетиву.

— Стрела Амура попала в цель. Ты влюбился.

— Не преувеличивай. Влюбиться за такой короткий срок просто невозможно.

— Слышал бы это Марк Антоний.

— Причем здесь Марк Антоний?

— Как только он увидел Клеопатру, то сразу же забыл и о Риме, и о своей военной славе. Ради Гвиневер Артур разрушил Камелот, ради Далилы Самсон отрекся от Бога, а Адам ради Евы покинул райский сад. В истории много примеров того, какие безумства способны совершить влюбленные мужчины.

— Все это полнейшая чушь. Скажи, какое отношение ко мне имеют все эти истории?

— Это не чушь. Каждый день в парках и садах этого города мужчины сражаются на дуэлях из-за прекрасных женщин. Джеймс, любовь, как правило, приходит внезапно. Она превращает сильных мужчин в слабых и безвольных, а умных и рассудительных — в безрассудных глупцов. И я хочу спросить тебя — неужели ты думаешь, что ты неуязвим для стрел Амура? Поверь мне, ты ничем не отличаешься от остальных особей мужского пола, которые способны потерять голову от любви.

Джеймс встал с подоконника. «Неужели я влюбился? Нет, не может быть», — подумал он.

— Я не влюблен, — сказал он, шагнув вперед. — Но меня почему-то тянет к ней, — признался он, сделав еще один шаг. И, крепко сжав кулаки, воскликнул: — Она не чувствует того, что чувствую я! Я ей не нужен, и я не в праве осуждать ее за это.

— О неразделенная любовь! — сказал Дэниел, понимающе кивнув.

Джеймс нахмурился.

— Черт бы ее побрал! — в сердцах вскричал он. Джеймс уже оправился от смущения, и теперь его переполняли гнев и раздражение. — Я еще не совсем потерял голову и могу себя контролировать. Что ж, это к лучшему. Да, мне не нужна Кэролайн Пирсон.

Это признание, казалось, придало ему сил. Взяв со стола бокал виски, Джеймс залпом осушил его.

Дэниел наблюдал за ним, не скрывая удивления. Таким своего друга ему еще ни разу не доводилось видеть.

— Ты в этом уверен?

— Совершенно уверен, — подтвердил Джеймс. — На свете много женщин, гораздо более красивых и сговорчивых, чем Кэролайн Пирсон.

— Гм… — Дэниел лукаво улыбнулся.

Джеймсу очень захотелось стереть довольное выражение с лица друга. Однако он сдержался и снова вспомнил о делах.

— Давай займемся отчетами, которые ты принес, — предложил он.

— Мы обязательно займемся этим, но позже. А сейчас ты поедешь на обед к Лэвенхемам.

— Какой обед? Какие Лэвенхемы?

— Неужели ты забыл? Леди Лэвенхем собственноручно написала тебе приглашение. Ты попросил, чтобы я уведомил ее о том, что ты его принимаешь. Это было как раз перед тем, как к тебе приехали четыре почтенные дамы. — Внимательно посмотрев на Джеймса, Дэниел добавил: — Мы говорили с тобой о том, что если графиня прислала тебе приглашение на обед, то она почти готова дать согласие на брак с ее дочерью. Ты, надеюсь, еще не совсем лишился рассудка и помнишь этот разговор?

Джеймс, конечно же, забыл об этом. Однако он постарался скрыть этот факт от Дэниела, и, как ему показалось, справился с этой задачей.

— В таком случае мне нужно переодеться к обеду, — сказал Феррингтон и направился к двери. Ему хотелось побыстрее скрыться от проницательных глаз друга. Однако Дэниел все-таки задержал его.

— Кстати, — сказал он, — мы получили довольно гневное письмо от лорда Димхерста. Его передал личный секретарь лорда.

— Чем вызван его гнев? — остановившись у двери, спросил Джеймс.

— Кажется, вчера ты пообещал прислать ему пять копий транспортной накладной.

«Вот досада!» — подумал Джеймс.

— Да, это правда, — сказал он, посмотрев на Дэниела. — Он действительно очень зол?

— Похоже, очень. Он даже пригрозил, что если мы не будем относиться с должным вниманием к его просьбам, то он заберет все деньги, которые вложил в нашу компанию, и не придет на заседание комиссии. Я пообещал, что завтра пришлю ему необходимые документы. Однако к вечеру я закончил переписывать эти бумаги, и в данный момент курьер уже везет их Димхерсту.

— Спасибо, Дэниел. — Джеймс облегченно вздохнул. — Обещаю тебе, что сегодня, когда я вернусь от Лэвенхемов, мы с тобой обязательно просмотрим все отчеты. Теперь я буду думать только о делах.

— Я очень рад, — ответил Дэниел.

Однако Джеймсу показалось, что ему так и не удалось обмануть друга. Кроме того, Дэниел обладал необыкновенной проницательностью, и Джеймс не раз поражался его умению схватывать суть дела.

Перескакивая через две ступеньки, Джеймс взбежал по лестнице, ведущей в его личные апартаменты. Нужно сосредоточиться и думать только о делах, а не о Кэролайн Пирсон. Она слишком своевольна и капризна. То она с готовностью падает в его объятия, сгорая от желания, то отталкивает его, словно испуганная девственница.

Он больше никогда не будет думать о ней. «Я больше никогда не поддамся этой слабости», — пообещал себе Джеймс. Он вошел в апартаменты, служившие ему спальней, и направился прямо к камердинеру.

Однако он не мог сдержать своего обещания.

Пока камердинер помогал ему надевать вечерний костюм, Джеймс, стоя перед зеркалом, рассматривал свое отражение. В элегантном черном сюртуке он выглядел именно так, как должен выглядеть мужчина в расцвете лет, который знает, чего он хочет, и умеет добиваться поставленных целей.

Но почему тогда ему кажется, что он изменился? Откуда взялось это странное чувство? Чем этот день отличается от сотни других прожитых им дней?

Тем, что раньше он не чувствовал того, что чувствует сейчас. Да, он, наверное, влюбился.

Это открытие ошеломило Феррингтона. Удивление, сомнение, нерешительность — все эти чувства отразились на его лице. Сейчас он чувствовал то, что обычно чувствуют путешественники, попавшие в страну, о существовании которой они даже не подозревали, и эта страна была настолько прекрасна, что им непременно хотелось пройти ее из конца в конец.

Повинуясь внезапному порыву, Джеймс отвернулся от зеркала и подошел к письменному столу. Его камердинер со щеткой в руках поспешил за ним. Джеймс сделал знак слуге, чтобы тот не мешал ему.

Взяв лист бумаги и перо, Феррингтон написал следующее:

«Леди Пирсон, я передумал. Посылаю вам документы на ваш дом. С наилучшими пожеланиями,

Феррингтон».

Для того чтобы чернила быстрее высохли, Джеймс взял в руки письмо и подул на него. В этот момент его взгляд упал на кровать, и он моментально представил себе картину: на золотистом парчовом покрывале лежит обнаженная Кэролайн Пирсон, ее густые каштановые волосы рассыпались по подушкам. Он отчетливо видел ее соблазнительное, мягкое, манящее тело…

В его душе вспыхнул настоящий пожар.

И он крепко сжал в руке написанное письмо.

В дверь постучали. Прекрасное видение рассеялось, и Джеймс вернулся из мира грез в реальность. Он посмотрел на дверь. Потом снова на кровать. Там никого не было, и на покрывале не было ни единой складки.

В дверь снова постучали.

— Мистер Феррингтон? — осторожно позвал его камердинер.

Понимая, что голос может выдать его, Джеймс повернулся к слуге и кивнул головой на дверь. Тот моментально подошел к двери и открыл ее. Разжав пальцы, Джеймс удивленно посмотрел на смятое письмо.

— Саиб, ваш экипаж уже готов.

Слова Каллео показались Джеймсу неясным, далеким эхом. Он поднес письмо к свече, стоявшей на столе. Плотная бумага моментально потемнела и загорелась. Джеймс держал в руке письмо до тех пор, пока огонь не подобрался к его пальцам. Потом он задул пламя, и письмо превратилось в пепел.

— Каллео, я сегодня не поеду в экипаже. Попроси оседлать для меня лошадь. Я поеду верхом на Трояне.

Норовистый вороной жеребец по кличке Троян был любимцем Джеймса.

— Но сейчас идет дождь, саиб. Вы промокнете до нитки.

— Вот и хорошо, — сказал Джеймс, стряхнув пепел с пальцев.


Прогулка верхом под проливным дождем не улучшила его настроения.

Пока Джеймс доехал до резиденции графа Лэвенхема, он, конечно же, промок, но несмотря на это вид у него был вполне презентабельный. Дворецкий так торжественно объявил о его приезде, словно он был самым дорогим и желанным гостем. Леди Лэвенхем лично встретила его в гостиной и протянула ему руку. Второй рукой она нежно прижимала к груди одного из своих любимых спаниелей.

Впервые за все время их знакомства эта дама улыбнулась Джеймсу.

— Я так рада видеть вас, мистер Феррингтон, — сказала она. — Как хорошо, что вы смогли сегодня к нам приехать. Лина, иди сюда, поздоровайся с мистером Феррингтоном.

Несмотря на то что было довольно холодно, Лина была одета в прелестное платье из желтого тюля. Она разговаривала с какими-то молодыми людьми, но, как только графиня позвала ее, сразу же оставила своих собеседников и покорно подошла к матери. Белокурые локоны Лины подпрыгивали при каждом ее движении. Глядя на нее, Джеймс вспомнил китайских кукол, которыми когда-то играли его сестры. И еще он невольно сравнил ее с Кэролайн. Леди Пирсон — зрелая женщина, и, в отличие от Лины, все ее движения были спокойными и грациозными. Джеймс моментально стер из памяти образ прекрасной Кэролайн и, поклонившись Лине, поцеловал ее руку.

— Рада снова видеть вас, мистер Феррингтон, — прошелестела Лина, шепелявя.

Джеймс почувствовал, что у него по сине пробежали мурашки.

— Вы сегодня прелестно выглядите, леди Лина, — солгал он.