28 июля

Два дня назад я получила письмо от Мег. У неё всё прекрасно, и она приглашает нас с Луизой в гости. Моя маленькая миссис Скотт пишет, как она счастлива, рассыпаясь в немного неумеренных похвалах своему мужу и намного более неумеренных — своему маленькому сыну — Джону (в честь дедушки). И я её прекрасно понимаю. После того, как у меня появилась Луиза, я даже представить себе не могу, как её можно не хвалить. И боюсь, что я совсем её избалую. По вечерам, когда она, наигравшись за день, засыпает, я долго сижу у её кроватки и молю Создателя, чтобы Он помог мне воспитать мою Лу прекрасной женщиной, и чтобы у неё была более счастливая судьба, чем у меня.

Я не слишком представляю, как я, такая легкомысленная сама и маленькая (по крайней мере, так я кажусь себе самой), смогу достойно воспитать её. Что я могу ей дать? Кем она будет в моём возрасте? Гувернанткой, которой придётся учить непослушных и избалованных мальчиков и девочек в богатых семьях, или швеёй, добывающей в поте лица хлеб свой? А может быть, она захочет удачно, по расчету, выйти замуж? О, нет, Боже избави её от этого! Никогда я не смогу забыть того, о чём говорила мне Летиция. Лучше до конца жизни твёрдо нести свой крест, чем предавшись минутной слабости, раскаиваться потом до конца жизни. Тысячу раз нет! Только мало кто, наверное, поймёт меня.»


Мэри вздохнула и отложила перо. Пора собираться. В ответном письме она пообещала Мег приехать на следующей неделе и взять с собой Луизу.

Глава 5

Мэри вышла из дилижанса ещё засветло. Луиза, утомлённая долгой дорогой и болтовнёй других пассажиров, заснула, и девушка вынесла её сонную на руках. Впереди их ожидала ещё миля пути до домика Скоттов — дальше дилижанс не ехал. Мэри невесело улыбнулась своим мыслям: теперь её судьба — путешествовать только почтовыми дилижансами. Конечно, можно нанять экипаж, но такие расходы она может себе позволить только в исключительных случаях.

Мэри попыталась поудобнее устроить Луизу и одновременно взять саквояж с вещами, но Лу проснулась и заплакала. Девушка попыталась её успокоить. Стремительно темнело, и дорога, ведущая через пролесок к заветному дому, совсем скрылась в темноте. Ещё бы год назад Мэри заплакала, оказавшись в такой ситуации, — одна на темной дороге с тяжелым саквояжем и хнычущей дочуркой. Сейчас же она, спокойно оценив обстановку, обняла и покрепче прижала к себе Луизу, потом отнесла саквояж в придорожные кусты, и решительно направилась прямо по дороге. Но, не успела она сделать и двадцати шагов, как до неё донёсся стук копыт. А через несколько минут она увидела и источник звуков. Ей навстречу неторопливо направлялся экипаж, запряженный четверкой лошадей. Спереди, на облучке, висел фонарь. Увидев Мери, кучер остановил лошадей и объяснил, что его послали хозяева встречать её. Для Мэри это оказалось приятной неожиданностью. И, сидя в экипаже, она мысленно благодарила кузину за такое решение. Мери не писала, когда точно приедет, но Мег, узнав о времени прибытия дилижанса, решила всё-таки выслать экипаж для встречи их с Луизой.

Уже перед сном, уютно устроившись в своих новых покоях, где не надо было думать о протекающей крыше и долгах мяснику, Мэри мысленно перебирала в памяти все события, случившиеся за этот день. Её радовало то, что сытая и довольная Луиза сладко спала в своей постельке, а Мег с мужем оказались безусловно радушны, но более всего, как ни странно, грела мысль, что она вот сейчас и вот здесь, в почти чужом ей доме, совсем одна, и самостоятельна. Мэри уже не страшило одиночество. Нет. Теперь оно скорее грело её и давало чувство необъяснимой свободы. Тем более, что с Лу она не была по-настоящему одинока. Но она была свободна.

Утром Мэри более близко познакомилась с мистером Скоттом и маленьким Джоном. Первый был хорошим семьянином и, как показалось девушке, довольно серьёзным молодым человеком. Он светился от счастья, с гордостью представляя Мэри своего наследника. А Мег считала их обоих верхом совершенства. Эдвард же в ответ платил своей жене нежной любовью, и оба они были счастливы настолько, насколько это вообще возможно.

Несмотря на непривычное и радостное ощущение свободы, Мэри приходилось иногда подавлять невольный вздох. Ей было ещё тяжело наблюдать за чужим счастьем. Нет, она не завидовала, но иногда лёгкая печаль пробиралась в её мысли, придавая им оттенок грусти. Это не был тот тяжелый безотрадный груз, давивший на сердце после падения с лошади или после смерти матери. С этой печалью можно было жить. Она, как шрам, которым затянуло рану, и она временами саднила.


Три дня уже Мэри гостила у Скоттов. И все эти дня они с Луизой подчинялись негласному распорядку, сложившемуся в этом гостеприимном доме. С утра, после общего завтрака, Эдвард отправлялся на охоту, поцеловав жену и сынишку. Они махали ему до тех пор, пока он не скрывался за поворотом. А потом Мег брала Джона, а Мэри — Луизу на прогулку. И они неспешно разговаривали, сидя в маленькой уютной беседке в глубине сада, пока дети играли рядом.

— Мэри, милая, когда ты так внезапно уехала из Блэкберри-Холла, никому ничего не сказав, я очень расстроилась. Даже поговорить об этом было не с кем. Полковник — далеко, матушке и батюшке я не смогла бы всего рассказать, даже если бы и захотела. Конечно, со мной был мой милый Эдвард, и он даже хотел отправиться искать тебя, но я уговорила его этого не делать.

— Все правильно, — подхватила разговор Мэри, — ты ведь знаешь, почему я уехала.

— И тысячу раз правильно сделала! Сделать тебе такое унизительное предложение! Но почему ты не написала нам? Я места себе не находила, гадая, куда ты пропала. Я ведь после свадьбы отдалилась от брата и Беллы, и никто бы не узнал от меня о твоём местонахождении. Боюсь представить, как ты нуждалась, и, наверное, нуждаешься до сих пор.

— Вовсе нет. У меня есть друзья, которые помогают мне, чем могут. Но я так рада, очень рада, что ты помнила обо мне! — Мэри обняла кузину. Ей была приятна мысль, что она хоть одна и свободна, но вовсе не одинока, что угнетало ее в ненастные зимние вечера, — я не писала, потому что не хотела мешать твоему счастью.

— Что за глупости! Моё счастье было бы полнее, если бы я знала, что моя кузина живёт хорошо и не нуждается. Обещай теперь обо всех своих затруднениях сообщать мне!

— Хорошо. Обещаю, — Мэри было стыдно, что она думала о кузине хуже, чем та была на самом деле. Просто Мег всегда казалась ей легкомысленным ребёнком. Но время идёт, и оно меняет чувства и людей. Она сама повзрослела от свалившихся несчастий, Мег изменило замужество… Что-нибудь осталось прежним от них самих и от их мечтаний?

Они помолчали немного, прислушиваясь к лепету Лу и Джона. Потом Мэри спросила:

— Ты не слышала ничего о полковнике? — невысказанным остался вопрос, который так и просился сорваться с языка, вопрос о нём, о том, о ком она думала бессонными ночами.

— Ах, да! Я хотела тебе рассказать, но совсем забыла. Ходят слухи, что полковник вышел в отставку, и через пару месяцев должен вернуться в своё поместье, правда, уже не один, а с невестой.

— Вот как! Это действительно прекрасная новость, — но Мэри думала совсем не об этом. Полковник вернётся. Может быть, он слышал что-то о мистере Треверсе? — Мег, если он спросит, — передай ему, пожалуйста, мой адрес.

— Хорошо. Конечно. О, Джон заплакал. Фиби, Фиби! Приготовь нам обед! На зов вышла пожилая, опрятно одетая женщина, в фартуке — видимо, кухарка.

— Да, мэм, хорошо.

— Мэри, — Мег повернулась к кузине, — я совсем забыла про обед. Плохая из меня хозяйка, хотя я только учусь. Сейчас Фиби накроет на стол, мы покормим малышей, а потом поедим сами.

После обеда, уложив Джона и Луизу спать, кузины вышли на прогулку. Полуденный зной спал, а лёгкий ветерок делал прогулку совсем приятной. Мэри обмолвилась, что после посещения их дома, она всё-таки хотела бы заехать засвидетельствовать своё почтение Джеймсу и заодно забрать жалование Нэнси, которое они не успели взять, когда в спешном порядке уезжали из Блэкберри-Холла.

— Лучше не заезжай к ним, — тихо сказала Мег.

— Почему?

— Можно я не скажу тебе этого?

— Но почему же? — Мэри видела, что кузина волнуется, но решительно её не понимала.

— Мэри! — Мег резко повернулась и повела подругу с натоптанной тропинки вглубь сада, — Ты обещаешь, что никому не расскажешь то, что я тебе сейчас открою?

Мэри кивнула в ответ.

- Джеймс живёт отдельно от Беллы в Лондоне. После их свадьбы через некоторое время Белла родила ребенка. Он умер. Она долго болела, а когда пришла в себя, — Джеймс уже не жил в Блэкберри-Холле, приезжая туда лишь наездами. Белла не против того, чтобы жить в Лондоне, но… В общем, Джеймс не хочет её видеть. Папа пытался воздействовать на него, но ничего не помогло. Хмель богатства, состоятельности и самостоятельности вскружили ему голову, а владение поместьем и красивой женой, сделали его совсем несносными. Я, по правде, думаю, что будь у Изабеллы другой характер, она бы лаской удержала его подле себя. Но тут… В общем, Джеймс упрямо проматывает свое состояние, кроме Блэкберри-Холла, который заложить нельзя по завещанию твоего покойного отца. Он никогда не опускается до игорных домов, однако друзья у него в Лондоне совсем нехорошие. А свою жену он больше видеть не хочет. Белла — она не из тех женщин, которые будут молча и покорно ждать. Она рвёт и мечет и, как я думаю, любой ценой хочет вернуть Джеймса, чтобы не потерять с таким трудом доставшееся имение. — Мег рассказала это на одном дыхании и, успокоенная, замолчала. Словно она раскрыла страшную тайну, и ей стало легче.

— Да! — до невозможности изумленная только и смогла выговорить Мэри. Она поняла, почему Мег с таким нежеланием говорила об этом. Семейный позор, трагедия, о которой никто не должен знать, — а мне ведь всегда казалось, что Джеймсу с его педантичностью хорошо подошло бы место проповедника. Я просто никогда бы даже не подумала…