Я кивнул.

— Ну, вот видишь! Здесь все дело в психологии. Ты… короче говоря, ты все еще любишь Мэл!

— Да это полный бред! — завопил я, не желая признавать очевидность ее открытия. — И ты сама прекрасно это знаешь.

— Хорошо, хорошо! — взмахнув руками, сказала она. — Я всего лишь сделала предположение.

— Ах, так! В таком случае не надо мне твоих предположений! — раздраженно сказал я и встал, собираясь уйти. — Я к тебе за советом пришел, а ты… И не думай, будто я собираюсь немедленно отправиться к врачу за лекарством от Мэл, или заскочить в «Холланд & Баррет»[56] за пищевой добавкой «Анти-Мэл», или того лучше — прикупить в аптеке противоподружковый пластырь! Дело совершенно не в Мэл. Ни в малейшей степени.

Тут я немного успокоился, сообразив, как глупо, должно быть, выглядело мое негодование.

— Я ухожу. Вместо того чтобы искать ответы на свои вопросы у тебя, надо было вести себя как мужчина и самому во всем разобраться. При следующей нашей встрече, дорогая сестрица, ты увидишь перед собой совершенно здорового во всех смыслах этого слова мужчину. Прощай.


В течение следующей недели я дважды виделся с Алекс. Оба раза мы прекрасно провели время, веселя друг друга и слегка флиртуя, но достаточно было малейшего намека на предстоящую интимность, как у меня… в общем, ничего не происходило. Самое удивительное заключалось в том, что на Алекс это действовало возбуждающе. Как будто ее титул «Самой горячей штучки» зависел от того, затянет ли она меня в постель, и в страхе потерять свой титул, она прилагала всевозможные усилия, чтобы добиться меня. Она снова и снова приглашала меня подняться к ней «на чашечку кофе», а я все время отказывался, смертельно боясь вновь оконфузиться. Чем больше я отказывался, тем больше она настаивала. В каком-то смысле ситуация была уникальной, в юности я и мечтать не мог ни о чем подобном. Если бы тогда, в шестом классе, я смог убедить моих одноклассниц в том, что это мне не нужны их сексуальные посягательства, а не наоборот, жизнь моя в то время протекала бы совершенно по-другому. Впрочем, все это не имело никакого значения, ибо факт оставался фактом — никаких подвижек, несмотря на трусы большего размера, поедание кукурузных хлопьев «Брэн» и рассматривание каталогов женского нижнего белья.


— Дафф, ты в порядке?

Неделю спустя я вновь оказался на кушетке скорой сексуальной помощи в доме у моей сестры. На этот раз я был готов прислушаться к любому ее совету, даже если бы речь пошла о целебных пиявках, потере какой-нибудь конечности или о Мэл.

— Нет, — уныло ответил я.

— Он по-прежнему?.. — она вопросительно подняла брови, указывая взглядом на мои колени.

— Да.

— И ничего не происходит?

— Ничего.

— Ни колбаски, ни сосисочки? — давясь от смеха, Верни чуть с дивана не свалилась.

Вытерев глаза, она еле-еле успокоилась и с трудом выговорила:

— Ты уж прости меня, Даф! Просто не могла удержаться!

— Понятное дело. Как не посмеяться за чужой счет…

В отчаянии обхватив голову руками, я задумался над тем, суждено ли мне когда-нибудь избавиться от этого кошмара.

— Ты правда думаешь, что все дело в Мэл?

— А сам ты как думаешь?

— Да не знаю я! Похоже на то, но ведь…

Тут в прихожей послышался звук открывающейся двери, и наш разговор прервался. Чарли вернулся с работы. В прихожую он вошел с двумя вместительными пакетами в руках, в которых что-то явственно позвякивало.

— По дороге домой наткнулся на Дэна, — радостно сообщил он, тем самым объясняя Верни причину собственного опоздания и ощутимого гиннессовского амбре. — Он скоро будет.

— Да что ты говоришь! — не скрывая раздражения, сказала Верни. — А домой позвонить было трудно?

Как умный человек, Чарли сделал вид, что не расслышал вопроса, и попытался перевести разговор на другую тему:

— А над чем это вы только что смеялись?

— Ни над чем, — не дал ему ускользнуть я. С какой это стати я должен был помогать ему за счет собственной неполноценности?

Чарли, однако же, не сдавался, прекрасно понимая, что во мне единственная его надежда.

— Но ведь я слышал, как вы хохотали! Ну же, в чем дело?

Верни открыла было рот, но тут я завопил «Нет!» и даже попытался заткнуть ей рот рукой.

Чарли с изумлением воззрился на нас. Прекрасно понимая, что еще чуть-чуть, и он сумеет избежать праведного гнева жены, Чарли продолжал допытываться:

— Ну же, колитесь! Все равно я рано или поздно все узнаю…

— Это очень личное, — сказал я, пытаясь удержать хохочущую Верни.

Тут она меня укусила, и пришлось отпустить руку.

— Он ведь мой муж, и у меня не должно быть от него секретов, — давясь от смеха, сказала она. — Мы рассказываем друг другу абсолютно все, не так ли, милый?

— Ну конечно же, радость моя! — ответил ее муженек ангельским голосом.

Они явно надо мной издевались.

— Так что же твой любезный братец не желает рассказать собственному зятю?

— Не смей ему ничего рассказывать! — рявкнул я.

— Но, Даффи, милый! Ведь Чарли, наверно, захочет помочь! И потом — разве не лучше тебе обсудить такого рода проблему с другим мужчиной? У него может найтись полезный совет для тебя.

— Вот какой пример ты подаешь своему первенцу! — Я картинно указал на ее весьма выросший за последнее время живот. — А ведь он тебя сейчас наверняка слышит. Слышит и думает про себя: «И почему только мама ведет себя так нехорошо по отношению к дяде Даффи? Разве так ведут себя добрые мамы? Нет! И за это я устрою ей веселье часов на пятьдесят во время родов!»

— Только попробуй задержаться там больше чем на 12 часов! Да я тебя тогда сама оттуда вытащу! — грозно предупредила собственный живот моя сестрица. — Впрочем, — продолжила она, миролюбиво поглаживая чрево, — если ты окажешься мальчиком, то сейчас самое время выучить свой первый урок: не надо быть похожим на дядюшку Даффи. Мальчик мой, Якобс, когда ты вырастешь, не скрывай ничего от своей мамочки! Ты всегда сможешь поговорить со мной. А если не со мной, то хотя бы со своим отцом или даже с этим самым дядюшкой Даффи, хотя я бы тебе этого не рекомендовала. Однажды все мужское население земли взорвется разом, потому что мужчины все держат в себе и ничего не рассказывают окружающим. А я не хочу, чтобы эта же судьба постигла и тебя, мой мальчик.

Прервавшись на секунду, она продолжила:

— А если же ты окажешься девочкой, моя малышка, то тебе очень повезет! Потому что женщинам гораздо легче жить на этом свете. Ведь мы… как бы это сказать… свободны от всей этой мужской чепухи.

Подмигнув мне, она добавила:

— Давай же, Даффи, попробуй, освободись! Расскажи об этом Чарли. Кто знает, может, он и сумеет тебе помочь…

— Неужели у него тоже это случалось? — состроив гримасу изумления, спросил я.

— Бог с тобой, нет конечно! — Подавив смешок, Верни добавила: — Только не с моим красавцем жеребцом!

Тут до Чарли дошел смысл ее слов, и ужас от осознания непроизносимого исказил его лицо.

— Господи, Даффи, ты хочешь сказать… ну, в смысле… о, боже! Прости меня. Я же не знал!

Сгорая от стыда, я опустил голову.

— Я слышал, это со многими случается, — искренне пытаясь меня утешить, добавил он. — Знаешь, я не стал бы так переживать на твоем месте. Просто забудь об этом на какое-то время, и, я уверен, все образуется.

— О чем это вы собираетесь забыть? — спросил только что вошедший Дэн. В руках он держал огромную пачку чипсов.

Как ни в чем не бывало Верни сказала в ответ:

— Да просто Даффи решил, что стал импотентом.

Дэн вздрогнул.

— О, боже!

Ничего более утешительного поначалу он произнести не мог. Затем, довольно неуверенно, сказал:

— Я согласен с Чарли. Забудь об этом. Оставь его на какое-то время в покое. Может, он просто отдыхает, или у него зимняя спячка, ну, или еще что-нибудь.

— Нет, вы только послушайте их! — обрушилась Верни на Чарли и Дэна. — Инстинкт самосохранения у вас по-прежнему на уровне детского сада! «Подумаешь, у него всего лишь рваная рана. Пройдет». Давай, давай, слушай их, Даффи! Только, когда он у тебя отвалится, не беги ко мне за советом. Пусть они тебе его и приделывают! Послушай, Даффи, немедленно обратись к врачу! Это такие существа, которые лечат людей, помнишь?

— Вот тут ты неправа, — прервал ее Дэн. — Все врачи — идиоты. И Даффи совершенно не нужно спускать штаны в их присутствии. Никогда не знаешь, чем закончится встреча с ними. Только ты разденешься и уляжешься на эту чертову кушетку с бумажной простыней, как они уже сообщают тебе, что ты никчемная развалина и жизнь твоя кончена. Поверь мне, Даффи, незнание истины сродни высшему благословению!

— Так, все, хватит! — Верни наконец решила сжалиться надо мной и прекратить эту экзекуцию. — Дело в том, что Даффи считает, будто все дело в Мэл.

— Мэл-то тут при чем? — озадаченно спросил Дэн.

— При всем.


— Ну, тогда ты сам знаешь, что нужно делать, — сказал Дэн после того, как Верни рассказала ему про свою теорию.

— Нет, не знаю, — ответил я, ожидая очередного подвоха.

— Изгони его!

— Кого его?

— Ну, не ЕГО, конечно, — рассмеялся Дэн. — Могу себе представить выражение лица того священника, которому будет предложена такая работа. Дружище, тебе нужно собственных демонов изгнать. Из Берниной теории выходит, что это несчастье приключилось с тобой только потому, что Мэл для тебя все еще лакомый кусочек. Разве из этого же не следует, что если она перестанет казаться тебе такой уж привлекательной, то все вернется на круги своя?

Я кивнул.

— Вот видишь! Ты все время говоришь о том, как было бы здорово, если бы вы с Мэл оставались просто друзьями. Ну так давай, делай что-нибудь! Как только Мэл станет для тебя просто другом, а не бывшей девушкой, все нормализуется.