"— Сильнее мой отец. Тебя и всех твоих… сильнее. Ты за все это время убить его так и не смог. А он… он всю семью твою. Как ты защитишь меня? Себя защити."

И словно жестокая насмешка — телефон зазвонил. Карина… Улыбается на фото во весь экран, и вот наконец-то что-то там, где сердце, зашевелилось. Острая боль обрушилась вперемешку с чувством с вины. И дальше мозг продолжает выхватывать кадры из прошлого. Тот самый злосчастный кабинет и гипноз. Моя дочь… глаза ее закрытые, дрожащие руки, и я, такой же, бл***, беспомощный…

"Чувствую запах алкоголя… Сильный… Меня тошнит от него… Они теперь смеются… громко… говорят, что уже скоро начнется веселье. А я не понимаю, почему они схватили меня. Может, они ошиблись. Я же не сделала ничего плохого. Не ругалась ни с кем. Почему они ворвались к нам? Я хотела приподняться, в окно посмотреть, наверное, папа уже едет следом. Сейчас он заберет меня. Нужно потерпеть…" А папы не было. Папа не защитил тебя тогда. Как и не защитил Дарину с Таей. Понимаешь, Карина, он другой дочерью занят был. Не своей, а того ублюдка, который сломал тебя. Вот чем твой папа занимался.

А его дочь оказалась намного смышленее тебя, моя девочка. Себя сберечь смогла, да еще и защитника нашла в лице того, что должен был разорвать ее на части. А Александра правду сказала. Не жалея. Отрезвляя. Показывая, чего стоит весь этот фарс, в который я, как дурак, поверил. Бегал, как подросток желторотый, догоняя и назад возвращая. А ведь правда, я не оставлял ей выбора. Свято верил, что это НАШЕ решение. И действовал соответствующе. Не спрашивая, не давая отдышаться, не слушая. И ее шаги в обратную сторону одним только страхом объяснил. Только страх — это так ничтожно мало, если любишь. Если любишь… вот ключевое слово. Не играют, не подпускают, чтобы потом оттолкнуть, не приближаются, чтобы потом сбежать еще дальше. Это так… поиск острых ощущений. Она всегда оставляла для себя пути к отступлению, только я, полный идиот, не желал это замечать.

Да, моя хорошая.

Па-а-ап, а ты где?

Я в дороге, дела кое-какие решал… А ты скоро в городе будешь?

А что случилось? — каждый телефонный звонок из дома заставлял меня напрягаться, ожидая плохих новостей. Особенно в последнее время. — Не молчи, Карина. Да ничего, ты что… со мной все в порядке. Я просто думала, ты меня заберешь…

Это непременно. Откуда? И какого… — остановился, сделав несколько глубоких вдохов. УЖ кто-то, а она меньше всех заслуживает того, чтобы вымещать на ней свою злость.

Несколько секунд назад от чувства вины с ума сходил, а сейчас ощущение, что опять из-под моего контроля вышла, моментально собраться заставило и вернуться к себе прежнему. — Где ты находишься, Карина? Я сейчас же приеду… Я, эм-м-м, я у Насти. Когда будешь?

Ты опять за свое? — моя дочь неисправима. Иногда мне хотелось ее за это придушить.

Ну, как хочешь. Я могу и сама, не маленькая уже.

Стоять. Жди меня, я буду максимум минут через пятнадцать. Я был через десять. Не знаю, почему, но на душе становилось все более тревожно. Или это уже паранойя. Не знаю. Ощущение, что все из рук валится. Что я отсутствовал очень долго и сейчас, вернувшись в свой дом или на свою Родину, понимаю, что все необратимо изменилось. Люди, который ты знал и ценил, места, в которые любил ходить, даже лавочка возле подъезда хоть и свежепокрашенная, но какая-то неродная. Чувствовал, что упускаю что-то очень важное, только понять и объяснить самому себе, что именно, все сложнее. Как среди развалин своего мира, в котором узнаешь лишь отдельные очертания. Я не хотел, чтобы моя дочь была там. Она должна быть дома. Как и сестра… и племянница. И каждый раз, когда я буду переступать порог собственного дома, от него не должно веять могильным холодом, это все неправильно черт возьми.

Вытащил из внутреннего кармана телефон и быстро набрал дочери.

Карина, я внизу. Спускайся, давай. Мы спешим. Учти это, пожалуйста…

И куда мы так сильно спешим, — дверца машины вдруг отворилась, и я увидел перед собой Настю. Не спрашивая моего разрешения, она грациозно опустилась на соседнее кресло. Что за нахрен? Клянусь, я когда-нибудь их обеих закрою на месяц в подвале. Пока не откажутся от своих бредовых идей, сообщницы чертовы.

Что ты здесь делаешь, Настя?

С каких таких пор, Андрей, ты стал так сильно не рад моему присутствию? — расстегнула пуговицу на плаще, потом еще одну… а я смотрю ей прямо в глаза, взгляд не опускаю, всем своим видом давая понять, что для меня там ничего интересного нет. И так же, не моргая, включил кондиционер на полную мощность. — Тебе жарко, я смотрю…

Конечно, жарко. Что тебя так удивляет? Неужели забыл, как на меня действуешь… — и приближается к моему лицу, томно прикрывая веки и проводя по губам кончиком языка. А я чувствую, как вскипать начинаю. Да что это за дрянь, дьявол? Она что, совсем дура? Положила руку мне на колено, и я, схватив ее за запястье, сжал ее со всей силы, Ты что делаешь? Мне же больно, Андрей…

Показываю, как на языке жестов звучит слово "нет", Анастасия. Никогда не подозревал, что у тебя проблемы со слухом и ты не поняла все еще тогда…

Чего я не поняла? — со злостью прошипела Настя?

Что я больше не буду тебя трахать. Так понятнее?

Да ты что? Нашел помоложе да посвежее? Козел ты, Андрей… Она же о тебя ноги вытрет и переступит, не оглядываясь.

Все сказала? Угомонись, давай, и застегнись. Я не собираюсь реагировать на твои психи. Сама завтра жалеть будешь. Сделаю вид, что этого разговора не было.

Да пошел ты, Андрей. Ненавижу тебя. Ты гребаный неудачник. Ничего тебе не светит, ясно? И ничего хорошего тебя не ждет, уж можешь мне поверить. Ты и сам это видишь.

Ты по уши в дерьме, Воронов… и останешься ни с чем.

Договорились. Можешь быть свободна.

Выскочила из машины и со всей силы дверью хлопнула. Будь я проклят, но она, пока бежала, утирала слезы и завязывала на ходу пояс плаща.

А мне слова ее эхом в голове звучат: "Ты по уши в дерьме, Воронов, останешься ни с чем". И в этот момент я уже знал наверняка, что Ахмед больше не жилец… Я убью его собственными руками… а Александра. Она сегодня сама себя наказала, сделав выбор. И с ним ей придется жить…

ГЛАВА 18. Карина

Когда я подъехала к кафе, в котором мы с Глебом договорились встретиться, он уже был на месте.

Пунктуальный. Сидел за столиком возле окна в светло-голубых джинсах и белой футболке, плотно прилегающей к накачанному телу. А ему, кстати, очень идет белый цвет. Сама не заметила, что стою уже несколько минут и рассматриваю его. Четко очерченная линия скул, крепкая шея, мускулистые руки, легкий загар, от которого кожа казалась слегка золотистой, короткий ежик темно-русых волос. Обожаю, когда у парней такая стрижка и терпеть не могу патлатых. Бр-р-р. Так и хочется ножницы в руки схватить и обрезать, к черту, их дурацкие пряди.

Я опаздывала уже минут на десять. Нет, приехала-то я вовремя. Но почему-то мне хотелось понаблюдать за тем, как он будет себя вести и отреагирует на мою "непунктуальность". Я была совершенно уверена, что он меня не видит. Сидит спокойно, никаких поглядываний на часы или звонков. Заказал минералку и, вытащив из кармана телефон, ковыряется в нем… Не удивлюсь, если он свои программы прямо на ходу пишет. Интересно, а чем еще он интересуется? Симпатичный же… умный. Девки должны по нему сохнуть, хотя кто знает, может, зануда-занудой и не нужно ему ничего, кроме кодов, утилитов и прочей лабуды. Ладно, Карина, пора и совесть иметь, беги, давай… а то упустишь свой шанс. Развлекаться в другой раз будешь. Ускорила шаг и, войдя в кафе, пару секунд замешкалась, делая вид, что ищу глазами нужный столик, и только после этого направилась в сторону Глеба.

— Глеб, привет. Прости, что опоздала, в пробку попала… — Привет, Карина, — ответил, не суетясь, и смотрит прямо в глаза. Какие же они у него голубые. Никогда таких не видела. А ты опоздала? Правда? Я, честно говоря, не смотрел на часы.

Ничего страшного…

Офигеть. Он не смотрел на часы. Я, как дура, топталась там, выжидала, понимаешь ли, когда он нервничать начнет, а он со своим смартфоном вообще во времени потерялся. Прям задело меня, честно. Я, конечно, понимала, что это не свидание и все такое, но, черт возьми.

— И давно ты влюблен? — заметила, как слегка распахнулись его глаза. — Ну, говорят, влюбленные часов не наблюдают… — Тут не тот случай. Так что там у тебя? Ты говорила, дело срочное, да еще и папе просила не говорить.

— А ты что, уже успел?

— Нет… пока что.

— А что значит пока что?

— Все зависит от исходных данных…

Мне кажется, я сейчас закатила глаза. Господи, исходных данных… Он что, и правда так всегда разговаривает?

— Позволь расшифровать. Ты хочешь знать, не влипла ли я в какую-то историю, да? Вернее, ты уверен, что я в нее влипла, и хочешь узнать подробности…

— Ну, как-то так, — подозвал официанта и, спросив, что я буду пить и не голодна ли, заказал капучино. — Итак… я слушаю. А начать свой рассказ и объяснить, что мне от него нужно, не так просто, как казалось. Не могу же я открытым текстом сказать, что вздумала шпионить за бывшей любовницей отца. Даже минуты не пройдет, как тот будет в курсе. Я почему-то думала, что найти сообщника в этом деле мне будет проще, но явно ошиблась. Поэтому единственное, что мне сейчас оставалось — включить блондинку, чтобы не вызвать его подозрений.

— Глеб, мне нужно установить прослушку на телефон одной стервы. И еще следить за ее перепиской. Я не знаю, как это правильно делается. В общем, я должна быть в курсе, с кем она общается, что говорит и что пишет.

— А ты в курсе, что это уголовно наказуемо?

— Пф-ф-ф, Глеб, ты серьезно решил поговорить о правосудии с дочерью Воронова?