Тамара Шатохина - Мистика

-  Кто?  Ванечка? – недоверчиво протянула я, - а он может не нравиться?  Вы серьезно?

-  А как еще? – удивилась она, - росту невысокого, темный, грязный весь, железом смердит… только и того, что вежливый.  Сильно жалко его…

-  То есть… и за остальных вы ручаетесь? – настырно уточняла я.

-  На моих глазах все было, что же мне – врать в угоду тебе?  Мылся быстро и в дивизию уезжал... или куда там? Говорил каждый раз по-другому, но все о том же – бойцам своим помывку хотел организовать.  И за это…

   В дверь тихонько стукнули и мы с ней замерли…  Столько всего пронеслось в голове!  Я подхватилась и кинулась открывать, распахнула дверь, выглянула – к асфальту уходила женщина.   С виду, со спины  – средних лет, в джинсовой юбке по колено и светлой ветровке.  Она мельком оглянулась на звук открывшейся двери и стала уходить еще быстрее.  А возле дома опять стояла корзина с продуктами.  Я потерла рукой то место, под которым бешено колотилось  глупое сердце,  и повернулась к бабе Мане:

-   Опять ваш заказ принесли.

    Но на этот раз она ответила с кривоватой ухмылочкой, глядя мне прямо в глаза:

-  Да ладно… мне.  Это уже тебе носят - ведьме.  Так что принимай, нечистая сила, заноси.  Как там, деньжат подкинули или только еды?

-  Только еда, - подтвердила я, не обнаружив конверта.

-  Ну-у… -  протянула она, - сходи тогда до магазина,  поздоровайся с кем из мужиков,  может,  и в деньгах  приподнимемся,  если у некоторых совсем ума не стало.

   И такая тоска была в этих ее словах, такая вселенская  обида и горечь, что я на время отвлеклась от мыслей о сегодняшнем вечере, которые  витали сейчас надо всем, что бы я ни делала и о чем бы ни говорила.  Чувство  беспокойного ожидания и сладкого предвкушения  поблекло, хотя и не исчезло совсем.  Спрашивать сейчас о чем-то бабу Маню, уточнять и выяснять, показалось мне, мягко говоря, неуместным.  Поэтому я просто стала выкладывать на стол продукты.  Она отслеживала  этот процесс, а потом  уже почти безразлично  прокомментировала:

-  Что-то на этот раз не сильно и испугались.  А еще ж и церковь рухнула…  Может,  отца Василия зашлют?  Толковый мужик и борщ любит.  Ты красный борщ умеешь варить?

-  Да я только такое все и умею – борщ,  щи,  голубцы…  Мария  Львовна, мы с вами, можно сказать, огонь и воду  вместе  прошли, - печально улыбалась я, - не темните вы больше.  Если есть что сказать – говорите.  Я сейчас…  держусь пока, но для меня вот это все – уже  немного слишком.  Слишком много всего и слишком  быстро.  Если  вечером  не вернется Ваня…

-  Доживем до вечера.  А там видно будет, - согласилась баба Маня.  Но мне совсем не понравилось то, как она при этом на меня смотрела.

   У меня оставалась  еще куча вопросов, но настроения распутывать этот клубок сейчас не было.  Похоже, что и у нее тоже. В чем-то мы с ней были похожи – не любили форсировать события, выяснять отношения.  Опять замолчали  обе…  думали.

    А вообще все это было странно – село жило своей жизнью, и отдельной от него жизнью жила баба Маня.  До  соседнего забора было всего метров сто.  Там  звучали  человеческие голоса – смех, окрики, детский визг…  Мычала корова, орали петухи, лаяли собаки, где-то в селе шумели моторы машин, вечером зажигались огни,  долетали откуда-то отзвуки музыки…   Шла жизнь, и только возле дома бабы Мани она замирала, стихала, скукоживалась до размера одной тихой и пронзительно одинокой старушки.  Из наших разговоров я знала, что не так давно был у нее кот, но то ли  ушел умирать, то ли другую хозяйку нашел.

   Почти девяносто…  а  я  доживу до такого возраста?  И чтобы остаться  такой  же  - способной  обиходить и себя, и пускай  маленькое, но все же хозяйство – дом, грядки?  Потихоньку зрело и наклевывалось решение...

   Часам к десяти  утра возле дома стало непривычно людно.  Трал доставил вагончик для проживания строителей и грейдер.  Переодевшись в широкие длинные шорты и свободную футболку с воротом под горло, я водила по участку  примарафеченную Ирку,  бригадира и частично прораба в одном лице - Марка и двух незнакомых мужчин – водителя грейдера и геодезиста, который прибыл со своим оборудованием.

-  Геология - пески, - отчитывалась я,  показывая уже размеченные контуры пятна застройки: -  После  первого захода грейдера окончательно привяжем  к участку, выверим.  Грунт не вывозим – самим пригодится или кинем клич…  разберут.  Хотя  объемы выемки малые…  на площадке  до песка  всего  сантиметром тридцать.  Вода есть - водонос колодца дает постоянный  дебит,  скорее всего – накопительный тип… -  процесс шел привычно и знакомо.  Когда мужчины  разошлись, я задала Ирке интересующий меня вопрос:

-  А зачем ты притащила Голубева?  До монтажа внутренних систем еще почти  две недели.

   Она  крутнулась передо мной, демонстрируя новый сарафан - ярко-голубой и в огромных ромашках:

-  Ты не сказала – как тебе?  Ладно…  у него отпуск, Марк  рассказал всем  какая  здесь красота.  И он решил пожить, побродить, порыбачить.  Палатка у него с собой, мешать никому не будет.  Приехал на своей машине, может и помочь в чем, обращайся.

-  Хорошо, - вздохнула я, - пошли, пока время есть, я тебя познакомлю с хозяйкой - хорошая бабушка.  Мы с ней обе немного ведьмы… -  мысль пока не стала пояснять – до выяснения подробностей об этом у самой бабы Мани.   Ирка заинтересовано угукнула.

   Хозяйка нашлась возле дома на лавочке.  Посмотрела на нас и выдала вдруг:

-  Этот год липа зацвела раньше, почти на три недели… не было на моей памяти еще такого.  Вот только сейчас вспомнилось… непонятно, - и отвернулась.

    А я правильно поняла, что  разговоры на известную тему в присутствии посторонних лиц приветствоваться ни в коем случае не будут.  Да я и не собиралась.

-  Мария Львовна,  это моя подруга Ира.   Она привезла план, чертежи и разрешительные документы на строительство,  юрист Владимира Борисовича помог сделать все в минимальные сроки.  Ира этим вечером вместе с большой техникой возвращается в город, ночевать у нас не будет, - доложила я, заодно отмечая, как Ирка поправляет прическу и охорашивается, глядя на въезжающий на участок грейдер.  Взглянула на меня и подмигнула:

-  Неженатый, непьющий…

-  Ага… - ответила я, отмечая  взгляд бабы Мани на Ирку.  Она прошлась взглядом  по обтяжке на груди, каблукам…

-  Сходите до магазина, что ли? – протянула  ехидно, и я пырхнула – ну, баба Маня, сегодня  расколешься, как миленькая – что и как.  Или не сегодня… вспомнила я про будущий вечер и мечтательно заулыбалась, ласково глядя на Ирку.

-  Ты чему радуешься?  Так по работе соскучилась?  По мату и пошлым анекдотам? - подивилась она, присаживаясь рядом с хозяйкой на лавочку.

-   А я не собираюсь лезть вперед Марка.  Ты не забыла?  Я здесь почти на отдыхе, просто присмотрю,  чтобы все – высший класс, -  честно ответила я ей.

   Пока не хотелось говорить о своем - тайном,  ни с кем.  А нужно еще подумать, где тот тихий угол, который он велел найти?   Может, у той запруды на ручье, на мягком песочке, или у лесного озера – на траве под липами, возле зарослей холодной водяной мяты?  Возьму с собой покрывало, земляничное мыло, мазь для рук…

-  Что-то с тобой не так, - задумчиво протянула Ирка, - себе, что ли, как-нибудь выбраться вот так – на природу?

    А баба Маня вдруг  предложила:

-  Ты Роману позвони.  Ждет уже сколько  парень. Поясни, чтобы не ждал.

   Ирка заинтересовано замолчала, а я послушно потянула из кармана шорт телефон, сходила в дом и прямо там набрала номер по записке.   Ромкин интерес ко мне  – тот самый, определенного плана,  напрягал, и до сих пор не то, чтобы не давал покоя, но оставил неловкое и стыдливое какое-то чувство.  Разница в возрасте, то его мучительное и жаркое   «выйди ко мне, Алена», трогало и цепляло, но рождало не ответный интерес, как можно бы ожидать, а чувство вины и обидную для него, узнай он о ней, жалость.  Роман показался мне неплохим парнем, и был достоин чего угодно, только не ее.  Поэтому, действительно - нужно все для него прояснить.  А может,  он и думать уже забыл обо мне, что было бы правильнее всего.  Все выяснится во время разговора – на данный момент этот гештальт необходимо закрыть первым.  Слушая длинные гудки, потихоньку пошла на улицу, прищурив глаза на пороге от яркого солнца.  Роман ответил почти сразу же.  А я сразу  заговорила о том,  чего он мог еще не знать:

-  Ром, здравствуй. Ты еще не в курсе?  Церковь ваша рухнула…

   Мы  оживленно обсудили это событие, а потом он сказал, немного помолчав:

-  Рад, что ты звонишь.  Извини за тот мой заскок, ладно?  Вел себя, как дурак.  У меня серьезные планы…  после этой вахты  уже смогу купить  квартиру… или дом – как скажешь.  Алена? – встревожено отреагировал он на мое молчание.

-  Ром…, а как же твоя девушка здесь? –  спросила я,  сложив  вдруг  два и два.  Баба Маня говорила, что деньги и продукты носят ведьмам – принято тут у них  или как?  Не важно.  Носят, чтобы откупиться, просят так отступиться от мужика – это  промелькнуло в рассказе Беркутова  о распутной бабушке.  Я взглянула на нее – она заинтересовано  прислушивалась к разговору, как и Ирка.

    С трудом верилось, что и в тот раз – неделю назад,  мужиков  этих спасали от нее.  Когда-то давно – вполне, она и сейчас выглядела приятно для своего возраста:  компактненькая, опрятная, вот только стрижка неаккуратная – короткие и жесткие, как проволока, седые волосы, торчали непокорными вихрами.  Постригу – решила я мимоходом.  Я умела.  Да, так вот – кроме Романа, спасать от ведьмы-меня  было больше некого, а спасали серьезно и вдумчиво.  Потому что пять тысяч на селе это большие деньги.  А еще та  жирная курица, кролик и  куча прочей натуральной  вкуснятины.