Тамара Шатохина - Мистика

-  Через два дня… я буду знать о ребенке только через два дня.  И не знаю, что  делать, если…

-  Ну вот, - обнял он меня, - ты снова ревешь, а на тебя это вообще не похоже, так что он - есть.

-  Коль, - прошептала я ему в плечо, - мама просила поговорить с тобой про Настю.

-  А?  Не,  бесполезно, - прижал он меня еще сильнее к себе, не давая отстраниться.  Не хотел, чтобы я видела выражение его лица?  Твердая мужская грудь под моей щекой дернулась – он глубоко  вдохнул и продолжил:

 - Еще были ее слова, Алена.  Поцелуй я, может, и  простил бы… потом.  Только не пытай меня, пожалуйста,  ладно? -  нервно хохотнул он и отпустил меня.  Смотрел и улыбался уже спокойно, или удачно делал видимость.

-  Нужно ехать. Расскажи  про свою работу, что вы сейчас строите?

   А я рассказала про предложение Беркутова и еще про Ромку.  Подъезжая к дому, он серьезно посоветовал:

-  Я бы поставил на соседа.  Про борозду и коня ты знаешь, ну, а малец…

-  Иди ты!  А то, и правда сейчас заведу про строительство.

    В дом мы вошли, посмеиваясь.

    На следующий день родня отмечала мой День рождения.  Столы опять накрыли под грушей, и народу собралось вдвое больше, чем прошлый раз.  Дети играли на лужайке у качели, за ними по очереди присматривал кто-то из взрослых.  Я поговорила с племянницей, отдала ей свои косынку, шарфик и пообещала себе, что без настоящих подарков для детей приеду, только если вдруг землетрясение…  Потискав маленького Саньку,  вернулась к гостям и заметила незнакомого молодого человека, который зашел в калитку.  В руках у него был большой букет розовых пионов в простом глиняном кувшине – огромных, пушистых и ароматных, таких, как я люблю – я издалека узнала этот сорт.

-  Курьер, - представился он, улыбаясь: - Позвольте вручить вам этот букет с  поздравлением и самыми лучшими пожеланиями.  Внутри записка.

   Он уже ушел, а меня засыпали шутливыми вопросами.  Я загадочно поулыбалась и отпросилась занести цветы в дом – в прохладу.  От кого они, было ясно.  И что курьер добирался аж из «области» - тоже.  Беркутов не знал ни даты моего рождения, ни этого адреса, ни любимых моих цветов на это время года.  Роман в силу возраста (судя по хотелкам) просто еще не умел так вот…, а  что написали в записке со слов Олега,   хотелось узнать.  Прочитала... там было всего одно слово – " люблю".    Еще  недавно я расплакалась бы и  расстроилась, а из-за того, что все-таки нечаянно растрогалась, стала бы злиться и  вызывать воспоминания о его кроличьей заднице.  Но, то ли время сейчас шло семимильными шагами, а я, соответственно, становилась все взрослее и мудрее, то ли  наоборот – вариантов было масса…  но я оставила кувшин на кухонном столе и позвонила ему.

-  Олег?  Спасибо за цветы.  Получилось прямо к столу, гости оценили.

-  С Днем рождения, Аля.  А ты оценила? – раздался родной когда-то голос на том конце связи, -  улыбаешься?

-  Да,  очень красиво.  Ты выздоровел, голова больше не болит?

-  Спасибо… мне приятно твое беспокойство.  Все нормально.

-   Я приеду через два дня.  Вместе сходим в  ЗАГС.  Ты же не подал заявление?

-   Вообще не телефонный разговор и не в твой День рождения, -  улыбался он там, - я не дам тебе развод, Аля.  Добровольно – не дам.  Все в записке.  До встречи.

    Спокойно пожав плечами, я вышла в сад.  Веселье там было в самом разгаре, меня звали к столу, говорили между собой, смеялись.  Дядя по папиной линии доказывал кому-то громко и настойчиво: - Здоровый, как бык, просто бык… бык…

     Над ним беззлобно посмеивались.  Обычный треп за столом, когда люди подвыпили  и уже немного забыли, по какому поводу собрались.  Поздравления ото всех я уже приняла, как и подарки и ничего не имела против, чтобы обо мне на время забыли.  Просто видеть всех,  сидеть среди своих было хорошо и спокойно.  Присев  возле бабани, улыбнулась маме и бате, подмигнула брату и отметила его улыбку мне в ответ – отстраненно напряженную.  Быстро оглядевшись, увидела Настю, которая приглядывала за детьми – узнала ее по рыжей шевелюре, мелькающей за кустами смородины. Из-за забора, с улицы громко позвали:

-  Соловьев!

   Коля подошел ко мне, наклонился и чмокнул в щеку, обдав легким запахом спиртного.

-  Мне пора, гуляйте тут… Цветы от Олега?  Аж в «области» заказал?  Дороговато же ему стало…  Что там в записке?

-  А что сказала Настя?

-  Э-э-э… - погрозил он мне пальцем, и выпрямился: -  Если бы она не сказала…  Меня ребята подвезут, не переживайте тут.  А ты? –  внимательно вглядывался он в мои глаза.

-  А я?  Если бы я тогда не видела…

-  Прорвемся… ладно…

   Не будет дела – обреченно думала  я, провожая его взглядом, пока он не скрылся за забором и там не зашумел мотор машины.  Он становится больным рядом с ней…, не сможет простить.  Бабаня не угадала и любви, которая еще осталась у него, наверное, мало для этого.  Что же такого страшного могла сказать  Настя и кому?

   А еще через день я сидела в поезде и смотрела в окно, на пробегающие мимо пейзажи.  Было хорошо и можно сказать, благостно – месячные не пришли по расписанию.  Могли, конечно,  сказаться перемена климата  и стресс, но не со мной, не в этом случае и не в этот раз.

  В два часа дня я выходила из поезда.  Тяжеловатые сумки со своими вещами и гостинцами для Иры и Анжика поставила на перрон и с удовольствием огляделась вокруг.  Соскучилась, что ли?  Или просто настроение такое, что танцевать хочется?  Или пойти вот так, высоко и гордо задрав подбородок.  От бедра и  с  этими сумками...  убрать улыбку с лица не получалось.

  Поблагодарила проводницу и, поправив на щиколотке   штанину очередного  комбинезона, взялась за ручки сумок, собираясь  продолжить путь до Иркиной квартиры.  Но их аккуратно перехватили у меня…

-  Олег?  Как ты узнал, что я здесь? – удивилась я, увидев рядом с собой мужа.

-  Вычислил, Аленыш.  Ты не отвечала, и я позвонил Николаю.  Он крепко выразился, - улыбался Олег, - надо сказать, я всегда считал, что такие слова – строгое табу в вашей семье, а потом он сказал, что ты уже уехала от них, еще вчера. Я встречаю всего третий поезд.

   Меня взбесило все!  Прямо с разгону.  Какое право он имел называть меня так, как в наши лучшие годы?  Критиковать Кольку?  Да даже  просто отмечать вот так, со смешком  – что и как тот говорил?  Чисто выбритый, в светлых брюках и знакомой тенниске, Олег лучился радостной улыбкой, и это было абсолютно, в корне неправильно. И почему я должна соблюдать какие-то условности,  правила поведения, если в этот самый момент нестерпимо хочется, если не повторить…, то наорать на него - точно?

-  Бесишь!  Такого плана неожиданности не могут быть приятными, ты должен понимать это.  Если тебе нужно решить какие-то вопросы со мной, о таком  лучше предупреждать.

   Он  стоял, смотрел на меня  и  больше не улыбался, но лучше от этого мне не стало.  И это гадкое и неправильное чувство вины… он  был виноват и в нем!  Вот зачем он притащился сюда?

-  То, что я поблагодарила за букет, не дает тебе право искать со мной встреч.  Я ничего не забыла и не понимаю – зачем ты унижаешься, Олег?  Теперь будешь бегать за мной, лебезить, задаривать, в глаза заглядывать, как комнатная собачка?  Мы -  чужие друг другу люди.

-  Ты можешь говорить сейчас что угодно. Просто слышать твой голос для меня счастье, поверь, - слегка отвернулся он, а когда посмотрел  на меня, то уже снова улыбался: -  Не выдержал, не усидел -  очень сильно соскучился.  Давно не видел тебя.  И ты позвонила сама…, и  не выбросила мой букет.

-  Так я не могу и не хочу лаять на тебя поминутно и кидаться, как собака.  Хотелось, чтобы все спокойно и цивилизованно. Страсти схлынули, выплеснулись… еще тогда.  Давай теперь  тихо и мирно?  Сделай мне еще и такой подарок, очень тебя прошу.

-  Обговорим это, - кивнул он мне и пошел вперед с моими сумками.  Мы пробирались сквозь толпу на привокзальной площади, обходили группы людей… я спешила за ним, боясь потерять в толпе, смотрела в его спину и понимала, что в  просто "обговорим" не верю.  Тогда он  очень убедительно говорил, что  устроит  развод сам, даже обещал - дистанционно.  И не то, чтобы я обрадовалась  такому - нет, но вместе со странной обидой  почувствовала еще и облегчение.  Все-таки самой заниматься этим не хотелось, хотелось вообще обо всем забыть, и о нем тоже, по возможности.  Так чего мне ждать сейчас?

-  Олег, - потянула я его за рукав, - а куда мы идем?

-  К машине, конечно, - удивленно оглянулся он, - нужно  посидеть и поговорить в тихом спокойном месте. Не здесь же?  И я хочу поесть, уже время обеда.  Потом отвезу тебя, куда скажешь.

   Место, где можно тихо посидеть, оказалось рестораном.  Днем основной зал заведения, где мы с ним раньше любили бывать, действительно  был почти пуст.  Мы сделали заказ – вначале он, и я тоже скромничать не стала.  Официант ушел, а я сложила руки на груди и взглянула на мужа в упор.

-  Ты обманул меня прошлый раз –  даже не собирался ничего делать.  Врал с упоением, даже имитировал голосом усталость и раздражение – виртуозно, надо сказать.

   Ответом  был ласковый взгляд и его слова:

-  Неприятности на работе, Аль, я ничего не имитировал.  Злился на все и всех, и готов был сделать, как обещал.  Еще и голова болела. Я просто сорвался на тебя, прости.

-  Сорвись еще раз и все-таки сделай, - попросила я.

-  Ты тоже врала, - улыбался он, обнимая меня взглядом: -  Согласилась со мной, сказала, что не будешь спешить с разводом. А сама…

-  Почему ты все время улыбаешься?

-  Я объяснил тебе.  Давай пока не будем  разводиться, Аль, просто отложим на время.  Пожалуйста.  Еще пара дней и мне некогда будет в небо взглянуть, ты же помнишь, как это бывает.  Буду забывать кушать, почти перестану спать, стану срываться с сигаретами, когда проявятся  нестыковки и станет совсем хреново - все, как всегда. Только теперь еще и дома пусто и нет еды.  Все нужное не глажено и… мертвая тишина, как в склепе.