Официант принес наш заказ, и я взяла в руки приборы… отложила их.  Тихо спросила:

-  Почему ты никогда не говорил, что тебе тошно от наших вечеров с закатами?  Что тебе не нравится все это – они, вино, музыка?

-  Кто тебе сказал такое? – деловым голосом уточнил он.

-  Ирка.  Ты смотрел на нее тогда, будто извиняясь за все это. Потерпи, мол, как я все это терплю… годами.

-  Не помню такого - за что и когда я мог извиняться? – он выглядел растерянным. И будто бы даже не притворялся.

-  Она у нас в гостях...  я пошла включить «Энигму», - нехотя  уточнила я.  Зря все это,  получалось –  кинулась выяснять отношения.

-  Не знаю, Аля, - потер он  рукой висок, -  может, не был уверен – слушает ли она ту же музыку, что и мы?  Я не помню.  За каждый из тех вечеров я сейчас готов отдать день жизни, только бы они повторились.

   Я покачала головой и принялась за еду,  Олег – тоже.  Кушали молча.  Когда на столе остались только стаканы с минералкой, он опять заулыбался.

-  Что опять? – недовольно спросила я.

-  Ничего.  Привычка – страшная сила, - покрутил он стакан в руке, -  выждем положенное время?

  Мы никогда не запивали еду сразу – выжидали минут десять-пятнадцать, а лучше – полчаса.  Так делали в его семье, прижилось как-то и у нас.

-  Как родители? – вежливо поинтересовалась я.

-  Откуда  я знаю? – поднял он брови, - все, как всегда – они сами по себе,  я ни на что не претендую.

-  Ты не сказал им о нас?

-  Не думаю, что им это  интересно.  С родителями мне не повезло – это факт.  Очень не хватает твоих, кстати.  Я бы с радостью съездил с тобой туда, -  его голос стал печальным, как и выражение лица.  Короткие волосы уже почти прикрыли следы полученной травмы.  Ему шла даже такая простая стрижка.

-  Ты все время давишь на жалость, - отметила я, -  встреча задумана только для этого? Показать,как тебе плохо и какой ти несчастный?

-  Ну…  а ты хоть чуточку пожалела меня? – прятал он улыбку.

-  Мне нравится, как мы сейчас общаемся – спокойно, ровно, цивилизованно.  Друзьями мы с тобой не будем, но уже хочется верить, что и врагами – тоже.  Давай на этой ровной ноте и закончим сегодня? – пригубила я стакан с минералкой, не желая затягивать разговор.  Содовая… минералка была не кислая, а щелочная.  Вкус пищевой соды тошнотно прошелся по небу, камнем упал на корень языка, заставив желудок мучительно дернуться, а  горло - сжаться в судорожном спазме.  И я как-то очень четко поняла, что никуда добежать не успею - съеденный только что обед  толчками поднимался по пищеводу.  Наверное, мое лицо побагровело, я  непроизвольно вздрагивала и давилась, в ужасе глядя на Олега –  опозорю и  его заодно, но нет…

   Он быстро вскочил, сдернул со столика скатерть, сразу сложив ее вдвое, и подсунул  к моему лицу.   И меня с огромным облегчением  вывернуло туда, как в пакет. Спазмы прекратились довольно быстро.  Краем скатерти Олег вытер мой рот,  собрал ее концы в кулак и спокойно предложил мне:

-  Пойдем,  умоешься и прополощешь рот.  Пожалуйста, принесите нам… мятный чай и лимон с сахаром, - попросил он официанта, - я оставлю скатерть в мужском туалете, - договаривал он уже на ходу.

   Я прополоскала рот и долго плескала в лицо холодной водой.  Посмотрела на себя в зеркало – белки глаз вокруг золотисто-карей радужки покраснели, под нижними веками нарисовались небольшие отеки, волосы надо лбом торчали – выбились из улитки, в которую были затянуты перед этим.  Это была самая простая и любимая мною прическа, удобная и доступная, а  для волнистых волос средней длины просто идеальная. Расческа осталась в сумочке… ну и ладно.  Я еще раз вымыла руки с мылом и кое-как пригладила волосы.

   Почему он не спросил – что со мной?  Почему не высказал претензий к готовке, а чай заказал вполне себе доброжелательным тоном?  Это же первое, что должно прийти в голову – подали  некачественную еду.  А он промолчал…   Из туалета выходить не хотелось.  И не то, чтобы я запаниковала…   но придется говорить об этом. А  у меня  нет ни сил, ни желания изворачиваться, врать, делать вид…  А  говорить все равно придется. Черт!  Именно сейчас я этого разговора не хотела, абсолютно не была готова к нему.  Думала – только после совещания с Иркой, пускай она и не по семейному праву.  Но у нее есть знакомые еще со времен учебы.

    Зачем я вообще поехала с ним?  Взял с наскоку – тепленькой. Как-то неожиданно для меня все случилось.  Неужели  Колька сдал, легально переметнувшись на сторону врага? Потому что был против военной эпопеи?  Нет, скорее - проговорился он в сердцах.  Выматерил зятя и дальше тоже на эмоциях.  Он и сам на нервах, а Олег для него вообще, как красная тряпка для быка.  Нет, Коля не мог.

-  Аленыш, ты уже в порядке? – послышалось от двери.  Олег свободно вошел прямо в женский туалет и стал рядом со мной перед зеркалом.  У него, как и у меня,  волосы надо лбом были влажными, и так же покраснели белки глаз.  Я внутренне сжалась, насторожено глядя  в зеркало.

   Он отвел взгляд в сторону, тронул меня за спину, разворачивая к выходу. Осторожно заправил за ухо выбившуюся прядку волос и тихо напомнил:

-  Там, наверное, уже принесли чай с мятой?  Травонули чем-то, сволочи…  мне тоже не по себе.  Пошли?

-  Ага, - с облегчением выдохнула я и благодарно  улыбнулась ему.  Нечаянно и жалко, наверное, получилось.  А дальше – вообще…   Мы говорили, конечно,  но на отвлеченные темы.  Господи!  Да мы даже погоду на Дону  обсудили – осторожно, неловко, отводя взгляды…  будто по минному полю шли.  Встать и уйти,  резко оборвав разговор, было уже просто  невозможно.  Не давало странное чувство благодарности за это его молчание. Потому что, судя по всему, он сделал свои выводы, а я понимала это и знала, что они правильные.  Но он не стал уточнять…

-  Мне пора, Олег, спасибо… за чай, -  это было невыносимо, я все-таки подхватилась из-за стола,  почти с мольбой глядя на него.   Ну не вырывать же у него из рук свои  сумки?

   Звонок прозвучал неожиданно и так вовремя…

-  Сестра!  Слухай сюда -  мы тут шаримся с мужиками (про Ивана никому не сказал – не переживай),  так вот… в семидесятые на Кольском полуострове проводились ядерные взрывы, ты в курсе?

-  Было бы странно, Коля,  знай я еще и это.  Я слышала – на Новой Земле?

-  Там проводились плановые испытания.  А на Кольском прикрылись тем, что вскрывали месторождение апатитов.  Но добычу так и не начали, да оно было бы и странно – в условиях повышенного фона, так? – увлеченно делился брат своими изысканиями, а я так любила его сейчас!  Любила всей душой.

-  Так вот: в семидесятых там пропадали целые туристические группы – многочисленные, надо сказать, а  позже - даже с милицейским сопровождением.  Прикинь?  Хотя это не Эльбрус и не таежная чащоба.  Правда, весь Кольский изрыт природными и рукотворными катакомбами, там просто какой-то муравейник.  Но те группы шли не в пещеры.  Да…. а в сорок втором там пропала целая дивизия.  Ранняя весна, март… идиоты одели народ в весеннее обмундирование и отправили на место дислокации маршевым порядком.  Нашли потом тела, но только единицы, если сопоставить…

-  Коленька, а к нам это…?

-  Власти знали причину пропаж.  Решение об атомных взрывах принимал центр.  Что-то или кого-то, а, может, само место просто снесли с лица земли.  Исчезновения людей прекратились.

-  Кто-то потом… вернулся?

-  Если и вернулись, то у КГБ с этим было строго…  Как ты доехала?

-  Коля, так ты позвонил спросить – как я добралась? – расхохоталась я.

-  Та нормальный  себе повод, - улыбался он там, -   переживаю за тебя, теперь буду часто звонить.

-  Спасибо, брат,  все нормально, сейчас еду к Ире.

-  Привет ей… передавай.

    Я подняла смеющийся взгляд на Олега и неловко засобиралась, отвернувшись и  закидывая на плечо сумочку.  Не помню, чтобы он  когда-то раньше так смотрел на меня… Нужно исключить такие  встречи – полностью, совсем, на хрен! Теперь я буду настороже, и такое больше не повторится.

    Вечером, почти уже ночью, мы сидели с Ирой на ее кухне. Уложив крестницу спать, я потащила туда подругу  для разговора. Поужинали мы раньше -  к их приходу я пошарилась в холодильнике и успела приготовить ужин на скору руку -  пожарила свинину, построгав мороженое мясо лепестками, и отварила рис.   Ира потянула из шкафчика бутылку красного полусладкого, но я отказалась от выпивки, прямо объяснив  причину.  Рассказала вначале о том, как съездила, о домашних  новостях – она хорошо знала моих родных. А потом и про Ивана, и про сегодняшний демарш Олега…  Три бокала вина, которые она незаметно влила в себя, сделали Ирку молчаливой и сонной.  Хотя, я и сама не знала – как бы реагировала, расскажи это не я, а она мне?

-  Я в отрубе, мать – и физическом, и моральном тоже, - наконец отреагировала она, -   не нужно было светиться сегодня.  Послала бы его лесом и взяла такси… ты удивляешь меня такой своей непоследовательностью.  Хотя… спишем на неожиданность и гормоны – они сделали тебя тупой и это я еще мягко…  Теперь все будет сложно, быстро уже не получится.  Живи пока спокойно, не тереби нервы – закорючка в паспорте не значит ничего… почти.  В твоем случае, если только имущественные претензии. А так… отложим на потом.  Ты вот что мне скажи – Коля…  они будут разводиться с этой… Настей?  Или я что-то не так поняла?  Если да – скажи мне это, - тяжело встала она из-за стола и повернувшись ко мне спиной, стала что-то там делать.

-  Зачем тебе, Ира? – осторожно поинтересовалась я.

-  Затем…, - тяжело вздохнула она и обернулась, прислонившись попой к мойке: -  После того отпуска я всех сравниваю с ним и… не тянут, Алюсик.

   Алюсиком и еще сестрой  я была только в исключительных случаях, вот так – в моменты отчаянной душевной близости.  Становилось немного страшно...