– А кто тогда станет королем Оквилании?

– Уж найдутся желающие. Дальняя родня покойного короля (седьмая вода на киселе, правда, но все же родня) правит Султанитом.

– Но сможет ли кто-то из них уберечь нас от тварей из моря. Они придут с прибоем, если следующий король не сумеет заключить с ними договор на грядущие столетие.

– Я слышал, какой-то договор был, но из-за давности утратил силу.

Дездемоне уже было не до подслушивания чужой беседы. Зеленые щупальца тумана вцепились ей в волосы, потянули за курчавые пряди. Что-то обвилось вокруг шеи, как ожерелье, сдавило удавкой и начало душить. Глаза закатились, дыхание оборвалось. Дездемона ощутила слабость в коленках, а вот жемчужина нагрелась в руке.

Туман вдруг отпустил. Ни с того ни с сего! Щупальца метнулись дальше по улице. Почему ползущий туман напоминает ей чудовищные клешни? Может, потому что так оно и есть. На шее осталось ожерелье из синяков.

Зная, что посетители пивной, ее не пустят в свое незатейливое укрытие, Дездемона побрела вперед. Карета с мачехой давно уехала. Сама до дома она не дойдет. Нужен либо резвый конь, либо ладья, чтобы доплыть до Адара по водному каналу. Только перед водой Дездемона начала испытывать такой же страх, как перед туманом. Из крупных луж на дороге звали голоса. Они называли ее то по имени, то по титулу. Один раз даже почудилось, что голос покойной матери ее зовет.

В тумане тоже раздавались шепоты.

– Она или не она?

– Его судьба?

– Точно не новая жрица?

Дездемона беспомощно озиралась по сторонам. В одной крупной луже, залившей пол-улицы, она разглядела свое отражение. Вроде с лицом все нормально. Никакой сыпи. Так почему же те существа шарахались от нее так, будто у нее рога растут из головы вместо изящной тиары?

По воде от ветра шла рябь. Капель дождя, казалось, складывается на поверхности лужи в причудливую надпись. Миг, и вместо собственного отражения перед Дездемоной снова предстало то лицо, которое уже напугало ее в пруду. Оно было целиком зеленым, обрамленным червями вместо волос. В ноздрях крючковатого носа росли две жемчужины и еще одна на подбородке. Во лбу горел третий глаз желтого цвета. Зрачка в нем не было, как впрочем, и в паре оранжевых глаз у переносицы.

Зеленые губы осклабились при виде Дезмоны. Тварь в луже ее видела, как и она ее. Так эта ведьма в воде только отражается или и впрямь сидит в ней? Дездемона решилась на отчаянный жест и опустила руку в воду. Никого она под водой не нащупала, а мерзкое лицо захохотало. Смех был реальным. Он несся по улице.

– Помни о моем пророчестве! – усмехнулось ведьминское лицо. – Обычно я беру за пророчества оплату в виде капли крови, но тебе сказала авансом. И ты меня не забудь, когда будешь вхожа к влиятельным особам.

Неприятный голос резанул по слуху, как барабанная дробь.

Дездемона хотела обойти лужу, но сухого пространства вокруг нее просто не осталось. Пришлось развернуться назад, и зайти в мрачный переулок. Зеленые существа небольшого роста ползали там по стенам. Они напоминали жаб. Дездемону ни одно из них не тронуло. Она проскользнула мимо.

Впереди показались еще не затопленные улицы, хотя и тут дождь хлестал по окнам, выбивая ставни. От града остались колотые пробоины в слюдяных оконцах. А еще недавно Оквилания была солнечным королевством. Теперь опускался мрак.

Дездемона остановилась перед поворотом. Там толпились вооруженные острыми серпами люди. Намерения у них были явно недобрыми, а одеяния весьма подозрительными. Такие носят разве только жрецы. Капюшоны, низко надвинутые на лоб, скрывали лица, но ей удалось рассмотреть на загрубевших лбах обручи, которые будто вросли в потрескавшуюся кожу. В центре каждого обруча был какой-то знак.

То, что незнакомцы совершали, походило на ритуал. Обезображенные останки тел оживали и корчились под прикосновениями кончиков их серпов. Больше дюжины фигур в красных накидках с коричневыми клешнями стояло кругом над телом утопленницы. Во всяком случае, по виду темноволосая женщина была похожа на утопленницу. Ее труп раздулся от воды и посинел. На шее, как удавка, болтались водоросли, намотанные, как узлы, будто кто-то нарочно их завязал.

Фигуры в красном тоже о чем-то спорили. Но в отличие от посетителей кабака голоса у них были мрачными. Разговор напоминал заупокойную службу.

– Та или не та?

– По приметам та, но как-то все слишком просто.

– Без охоты! Без жертв! Без магического вмешательства! Если б жертва была та самая, она бы нам дорого стоила. А эта попалась прямо в руки. Больше похоже на хитрую уловку, чтобы сбить нас с истинного пути.

– Но по внешним признакам, это она и есть. Даже отметина на ней в форме символа Дарунона.

– Она может быть высечена искусственно, а не быть родимым пятном. Такие ставят магией или даже иголками.

– Но как точны все линии. И внешность подходит, и возраст, и положение звезд: как небесных, так и морских. Это может быть та самая дева.

– Давайте проверим!

В руке главаря блеснул серп с рунами, высеченными по центру лезвия. Само лезвие пугало остротой. Как хорошо оно заточено, как зловеще сверкает!

Дезмона закрыла себе рот ладонью, чтобы не выдать себя криком. А кричать хотелось. Главарь что-то шептал, прочерчивая раны на лице и шее покойной. Потом он размахнулся серпом изо всех сил.

Он хочет рассечь им корсет на теле мертвой? Но он запустил кончик серпа в плоть и вскрыл ее от гениталий до шеи, изучая при этом открывшиеся взору внутренности, как будто это надпись на бумаге. Он так равнодушен, а женское тело перед ним напоминает теперь выпотрошенную рыбу. От его шепота что-то происходило. Труп оживал и двигался под напором серпа.

– Никаких знаков внутри нее, – заключил он. – Значит, внешние отметины были обманкой. Может, скажешь нам сама!

Это он покойнице говорит? Дездемона опешила. С таким же успехом можно взывать к стене. Но вопреки ее ожиданиям мертвое тело вдруг открыло бледный рот и заговорило, с трудом ворочая белым языком, напоминавшим червя, заползшего в губы трупа.

– Она не в городе… где-то в провинции… в Адаре.

Слова из мертвых уст путались.

– Так ты все-таки ошибся? – обратились сразу несколько фигур в красном к главарю.

– Не все так просто, – тот хладнокровно наблюдал, как веки покойницы распахнулись, и пустые белки глаз выглядывают что-то в пустоте. Бескровные губы изгибались, имитируя рыбий рот.

– Она не скажет сразу точно. Все это из-за того, что она мертва. Мертвые тугодумы, – растолковал главарь.

– И что это значит? – робко спросил у него кто-то.

– Это значит, что сперва она заведет речь о прошлом, о том, что было до мига ее смерти. И только спустя время может сообразить что-то дельное, а времени у нас нет. Я чую, что избранная в городе. Но я ее не вижу.

Он принюхался, будто его глаза слепы. Их вроде застилала пелена или какая-то белая пленка, наросшая между веками, подобно ажуру. Что это за существа? Жрецы? Колдуны? Тайное общество убийц?

Нужно бежать от них, но ноги будто приросли к земле. Вернее, к лужам на ней. Из луж на нее все еще смотрело знакомое лицо в обрамлении водорослей и гадюк вместо волос. Веко с жабрами подмигнуло ей. И снова показалось, что кругом разлился бездонный пруд, а она стоит в нем по колено, и лилии что-то ей шепчут.

Дождь шел на прекращение, и казалось, что в его струях вместо града мелькают настоящие перлы. Жемчужный дождь. Дездемона подставила под него руку, и жемчужины осели в ее руке. Целая горсть. Их можно продать. Главное не показывать мачехе. А то Кандида захочет их отобрать.

– Избранная, – гудели все стены.

О ком это они? Что значит быть избранной? Так обычно говорят о жертвах, которых приносят морскому божеству. Дездемона не хотела быть избранной, ведь это означает оказаться жертвенным ягненком на алтаре под ножом жреца. Слово «избранная» ее даже напугало. Оно эхом отдавалось в мозгу, будто рука чудовища стучит в дверь кулаком.

Ей повезло, что фигуры в красных накидках свернули в другом направлении. Их шаги отдалялись. Зловещие голоса порождали эхо. От разделанного серпом трупа, оставшегося на мостовой, исходил отвратительный запах. Теперь-то этот труп уже точно был мертв.

Дездемону чуть не стошнило.

Кто-то дернул ее за рукав. Под ногами у нее стояло низкое существо, похожее на тех, которые карабкались по стенам. Их словно плодил дождь.

Дездемона отшатнулась от того, кто стоял рядом и зря. Он снял зеленый берет, как у пажа, и поклонился с манерностью опытного слуги.

– Миледи Дездемона?

– Да! – она удивилась, услышав из зеленоватых губ человеческую речь. Хотя может ей только кажется, что у пажа зеленая кожа и перепонки меж пальцев. Он неуверенно мял в руках берет.

– Меня послали за вами, чтобы проводить в съемный дом.

– Правда?

Как-то не верилось, что мачеха о ней побеспокоилась Вероятно, пришел в себя отец.

– Ты не из числа нашей челяди?

– Я нанят на время. Меня прислали из дворца, – пояснил он с заминкой.

Нет, у него точно не руки, а лапы. Дездемона насторожилась, но куда ей от него бежать.

– Пойдемте, тут на канале ждет гондола. Я отвезу вас к семье, – паж протянул ей перепончатую ладошку.

Вероятно, он из новых слуг короля, приплывших из-за моря и сильно отличавшихся по виду от местного народа. Ничего не поделаешь! Придется либо согласиться с его предложением, либо тенью бродить по безлюдным улицам, где поджидает много опасностей.

Дездемона нехотя кивнула.

– Веди меня к гондоле!

Собранный от дождя жемчуг она спрятала в зажатом кулаке. Может, удастся что-то выручить за эти перлы, если только по окончанию шторма они сами не растают, как дождинки на мостовой.

Советник-морген

Кво приполз из моря, чтобы стать его глазами и ушами в огромном чужеземном дворце. Он пробыл при дворе всего несколько часов, а люди уже удивлялись, откуда у королевского советника сразу несколько горбов и почему он прихрамывает, как увечный. Мантия, как просторный балахон, ложилась на шипастое водяное тело, скрывая и щупальца, и шипы, и жабры. Лицо с зеленоватой кожей, будто покрытое бородавками, еще можно было стерпеть. На взгляд людей Кво не красавец. Но советнику полагается быть мудрым, а не красивым. Если некоторые придворные и догадались, что за существо новый советник, то вида не подали. Моран приветствовал его в тронном зале, как старого друга. Хотя Кво был именно слугой.