– Они ищут меня!

– Тихо! – Сепфора зажала ей рот ладонью.

Неутонувших оказалось больше, чем можно было сперва предположить. Красные полка маршировали по залитому водой городу, шлепали по лужам, ползали по крышам. Тут гибли и люди, и вторженцы из моря, а духи накрапывавшего дождя недовольно шептались. Дездемона впервые увидела, что дождь полон призраками, а не жемчужными нитями и ахнула.

Где-то в проулке возле кабака происходила пьяная драка. Группа в алом двинулась туда. В их руках блеснули острые серпы. Если только черные склизкие конечности, высовывавшиеся из широких рукавов, можно было назвать руками. Дездемоне показалось, что она перехватила взгляд Ловкача. Он ли маршировал во главе отряда? В красных накидках, полностью скрывавших и головы, и тела, все Неутонувшие выглядели одинаково. Одного от другого не отличишь.

Они беспощадно разделались с компанией дерущихся людей. Почему-то даже матерые преступники не смели им сопротивляться. Может, они умели гипнотизировать. Люди принимали смерть от их серпов, как должное. На стенах и мостовой оставались лужицы крови. Дездемону тошнило. Она вырвалась из обжигающих рук Сепфоры.

– Куда ты?

Один из Неутонувших обернулся на вскрик Сепфоры. Это точно был Ловкач. Он ловко орудовал серпом, разрезая трупы. Наряду с компанией хулиганья, от его серпа погибла и молодая кабатчица.

– Может, лучше было зарезать меня одну, чем выискивать целые группы случайных жертв! – в праведном гневе крикнула Дездемона.

Общество в красном отлично разглядело корону на ее голове и золотую чеканную подвеску с гербом Оквилании на корсете, но никто почему-то не накинулся на нее. У них отшибло память? Они забыли, как истово за ней охотились? Или Моран сумел запугать их, взяв нескольких из сообщества в заложники?

Как бы то ни было отряд в алом промаршировал прочь, оставляя груду изувеченных трупов. И это плюс к утопленникам! Что они творят? Зачем наводят беспорядок в городе, где и без них уже воцаряется хаос.

– Странно, что они брезгуют тобой, – заключила Сепфора. Ее их поведение тоже обескуражило.

– Наверное, они знают, город в любом случае затонет: что с жертвой, что без! Никакой разницы!

– Им было плевать на город. Они сами – знамение того, что скоро здесь ничего не останется.

Они шли в полузатонувшую ротонду. Мрачное здание накренилось. Наверняка, внутри него все мрачно и сыро, как в болоте. Алые накидки подобно факелам исчезали в черном проходе. Дездемона побежала за ними, руководствуясь каким-то тайным инстинктом. Сепфора не успела ее удержать.

Идти пришлось по колено в воде. Лестница в подвал ротонды затонула, уровень воды достиг филенок двери. Дездемона не остановилась перед преградами. Юбки намокли и тянули вниз. Старое здание ломилось от сырости и останков тел. Неутонувшие убили всех тут? Наверное, да. Очевидно, им нужно была штаб-квартира, где можно обосноваться, и они ее нашли.

– Королева! – недовольно фыркнул кто-то, поспешно отворачиваясь от вошедшей.

– Прогоните ее! – сказал другой, но сам почему-то это сделать не решился.

Несколько чудовищ, скинувших накидки, прилипли задними щупальцами к потолку и висели головами вниз подобно летучим мышам. Другие существа ползали по стенам. Их склизкие конечности, липнувшие ко всему, напоминали черное кружево. Дездемона испугалась запутаться в них, как в паутине. Но ее игнорировали. Круг фигур в красных капюшонах собрался около живого светящегося существа, заменявшего фонарь. Но основной свет исходил не от него. На постаменте, возвышавшемся над уровнем воды, сияла крылатая статуя. Она была тут единственным красивым предметом. От ее великолепия слепило глаза. Дездемона сразу догадалась, что перед ней то самое божество, восхваляемое Мораном. Алаис!

Перед статуей, целиком сделанной из золота, действительно хотелось преклониться. У нее была девичья голова с крутыми змеящимися локонами. Лицо невероятной красоты, гибкое тело и нечто вроде серпа в руках.

– Она – наш лидер! – откуда-то из мрака вынырнул Ловкач. Его тонкие черные щупальца-пальцы потянулись к лицу Дездемоны. – Она красивее тебя! Когда я смотрю на нее, рана в сердце, нанесенная тобой, заживает. Поэтому мы все ей тут молимся. Она исцеляет наши травмы и призывает нас возвратить миру то зло, которое мир причинил нам.

– Не весь мир, а существа из моря, – Дездемона испугалась Ловкача и попятилась. Он казался безумным. Его гибкое змееподобное тело то ли висело в пространстве, то ли свешивалось с потолка.

– Ты очередная святая утопленница! – съязвил Ловкач. – Дарунон сделает из тебя великомученницу. После ритуала с пытками ты очнешься и поймешь, что приобрела бессмертие и авторитет полубогини. Но у тебя будет много конкуренток. Морской бог обожает девушек с особыми магическими задатками. Его храм – школа колдовства. Его жрицы – чародейки. Но в порабощенной им Оквилании их почитают, как святых. Впрочем, и нас тоже. Но посмотри! Мы несостоявшиеся утопленники. Стоит ли считать нас священными существами?

Дездемона все ждала, что его щупальца обовьют ее шею и придушат, но Ловкач просто висел над ней и стращал, не причиняя физического вреда. Он так тщательно и порывисто планировал охоту на нее и конечное убийство, что в итоге попался. А теперь почему-то передумал ее убивать. Не настолько же он благороден, чтобы вернуть ей долг за свое спасение?

– Мудрецы изрекли, что ты стала нам бесполезна с приходом Морана, – неожиданно признался он. – Я верю старшинам и пророкам. Государство погибнет в любом случае. Мы зря старались. А может и не зря. Ведь мы больше не люди, а значит, наша родина перенесена туда, где мы приняли новый облик – в море. Жаль, что оно уже занято моргенами, и мы не сможем обосноваться в нем. Нам останется лишь затопленная водой Оквилания. Будем жить в своих прежних погруженных под воду имениях и в итоге забудем, что мы были людьми вообще.

– Себастьян! – Дездемона назвала его родовым именем, чтобы образумить. Он должен помнить, что рожден дворянином, а не морским хищником.

– Себастьяна больше нет! Есть Ловкач! – он сверкнул безумными глазами. – И королевы Дездемоны скоро не станет. Останется лишь русалка по имени Дездемона. Или ты уже выбрала себе кличку типа сирены или ундины.

– Ты все еще можешь исцелиться, если искупаешься в ее крови, – подал голос кто-то из темного угла. – Для нас она бесполезна, но не для тебя. Вскрой ее по живой и прими кровавую ванну. Ты снова станешь красавчиком Себастьяном де Ариго и вернешься домой.

– На затонувшие плантации? – окрысился Ловкач. – С прежним телом, но с чешуей в коже и с неистовыми глазами болотной твари! Ты считаешь, моя чванливая родня примет меня с такими изъянами? А окрестные крестьяне не прознают о моих чудовищных пристрастиях? Уж лучше остаться тут!

– Ну, как хочешь! – сказал инициатор затеи, и хор голосов эхом подхватил его фразу.

Они тут все безумные! Дездемона оглядывалась. Хотя что удивительного в том, что уроды, потерявшие человеческий облик, утратили и разум.

– Он сказал верно! – Ловкач двинул щупальцами так, будто хотел содрать с Дездемоны кожу лица и примерить ее на себя, как маску. – Ты могла бы меня частично исцелить. Но тогда мне придется отсюда уйти и жить среди людей, как хищник в камзоле, который прячет свои инстинкты ото всех. С одной стороны овчинка стоит выделки. Я привык притворяться и играть с людьми. С другой стороны я боюсь, что если окажусь далеко от изваяния Алаис, то ее свет перестанет для меня сиять. Я греюсь от нее, как от солнца. Она и есть мое солнце.

– Ты рехнулся! Как можно любить статую, будто она живая!

– Можно, если у статуи есть живая копия. Где-то в небесах или где-то в пустынях. Какая разница, если и небо и пустыня для меня одинаково недосягаемы. На самом деле мы все в плену у Алаис: и моргены, и океаниды, и волшебный народец фей и эльфов, и драконы, и демоны. Моран уже поведал тебе о секрете их происхождения? Все мы – пленники серпа, потому что серп это знак Алаис. Не забудь взять с собой ее серп, когда услышишь зов в храм Дарунона.

– Ты имеешь в виду кинжал?

Ловкач вдруг рассмеялся гневно, страстно и одержимо. Смех перерос в гомерический хохот, от которого дрогнули сваи затопающего здания. Скоро вода здесь достигнет потолка. Неутонувшие могут обитать тут и под водой, поклоняясь золотой статуе. А вот Дездемоне пора было уходить. Все же она решила потратить еще минуту.

– Зачем резать людей в городе, будто скот? Вам нужна была я. Оставьте других в покое.

– Нам нужно отмщение!

– За что?

– За то, что вы, люди, до сих пор выглядите людьми, а мы уже нет! Почему вам повезло больше?

– А почему вы не утонули, когда других сотнями утаскивают на дно?

– Это рок! – Ловкач достал из темноты что-то вроде лучины и осветил на миг свое жуткое лицо, напоминавшее отчасти черную медузу, отчасти морду нетопыря. – Лучше было утонуть. Утонувшим я тоже завидую.

– Но не мстишь за них и за себя! Корабли в гавани тонут, утопленники оживают чудищами, моргены оккупируют город без позволения Морана. На нас будто легло проклятие.

– И при чем тут я? Мы? – Ловкач перевернулся в высоте, будто показывал трюки в цирке. Его движения пугали.

– От вас ждут помощи. Чего-то вроде святых чудес. И вы сильны. Вы могли бы не наводить смуту, а стать барьером между людьми и моргенами.

– Не дать одним истреблять других? – хмыкнул Ловкач. – Как главарь этого сообщества я против. Нам это не нужно.

– И как же вы оправдаете то, что люди верят в вас, считают вас самих чем-то вроде полубожеств? Вы же общество избранных!

– Дорогая! Ты так до сих пор и не поняла. Мы не общество избранных! Мы общество монстров! – Ловкач махнул щупальцем, свитым в форме серпа, и все присутствующие как по команде откинули капюшоны, демонстрируя еще более пугающую внешность, чем у своего вожака.

Он не лгал и ничуть не преувеличивал. Кругом одни чудовища. Их такими сделали моргены. Теперь они моргенам мстят. Не важно, что те помогли им раскрыть колдовские задатки внутри человеческих тел. Важно, что они превратили их в монстров. Избранные это значит проклятые.