Ловкач почему-то медлил. Он размахнулся еще раз, потом опустил руку и вдруг поднес кончик серпа прямо к ее горлу.

– Красивая, как Алаис, хоть и брюнетка. Да еще и русалка! – пробурчал он. – Жертва Дарунона! Моя жертва! Почему-то жертвой должна быть именно ты!

Он сделал над собой явное усилие, а вспороть ей горло так и не смог.

– Я отпускаю тебя! – сдался Ловкач. – От меня ты свободна! Иди! Как ты дала уйти мне.

Он издевается? Как идти с русалочьим хвостом. Но чешуйки вдруг начали отпадать. Время ритуала, очевидно, прошло, а он так и не был завершен. Цикл нарушился. Хвост снова разлеплялся на две ноги.

Обожженные щупальца Дарунона встревоженно копошились во всех водных щелях, лезли в залу, но Ловкач не спешил ни уходить, ни ударять по ним серпом. Он ждал, пока спасется Дездемона. Это его плата за то, что она когда-то его пожалела.

– Иди! – настаивал он, хоть она медлила, косясь на его серп. – Я даю тебе шанс доживать твою жизнь в объятиях другого монстра, который сейчас сидит на королевском троне и изображает из себя правителя Оквилании. А у меня с морем и храмом свои счеты.

Пурпурные жрицы смотрели на Дездемону с осуждением. Время жертвоприношения безвозвратно прошло. Тело будто расковали из кандалов. Теперь она уже могла встать и идти. Чешуйки в коже полностью исчезли. Неужели она освободилась?

Вероятно, кинжал Алаис ей уже не потребуется. Стоит ли вернуть его Ловкачу? Она медлила, не желая расставаться с памятью о золотом божестве.

– Скорее! – подстегнул Ловкач. – Жертва не принесена! Время жертвоприношение ускользнуло безвозвратно! Хозяин храма зол. Хоть вы с огненной дамой его и подпалили, силы у него еще есть.

– А у тебя?

– У меня есть ловкость, – бывший аристократ и красавчик зацепился за бельведер купола чудовищными конечностями и повис над ритуальным кругом бассейна. В воде уже что-то копошилось. Ловкач нагло усмехнулся и послал Дездемоне на прощание воздушный поцелуй.

Погибнет ли он сам? Дарунон был зол, но и серп сверкал опасно. Ловкач снова назвал имя Алаис. Так зовут их всемогущее божество, но где она? Моран тоже ее ждал, но так и не дождался.

Ни одна из жриц, естественно, не стала ее преследовать. Почему-то пурпурные русалки не могли покинуть своих ниш. Но колдовская энергия от них исходила. Дездемона практически слышала в голове их непроизнесенные проклятия, когда убегала. Они лишились не подруги, а замыкающего звена в цепочке их могущества. Они злились. Дездемона споткнулась несколько раз, как будто кто-то толкнул ее в спину.

Сзади слышались ужасающие звуки. Кажется, Ловкачу удалось порезать монстра. Не раздавит ли Дарунон его, как сошку? Как так вышло поменяться ролями? Пожертвовать собой должна была она, а получилось так, что вместо себя она подставила другого.

Дездемона оказалась за дубовой дверью храма, огражденной магией. Цепи ее на этот раз не укусили, но дверь захлопнулась моментально. Назад пути уже нет. Остается надеяться, что Ловкач справится без нее.

Вода поднялась чуть выше над куполами храма. Скоро он весь затонет.

Дездемона легко запрыгнула на морской мост, простиравшийся над темными волнами, и побежала прочь.

Призрачный флот

Дездемона добралась назад по висящему над морем мосту. И не заблудилась! Хотя несколько призрачных духов, витавших в тумане, и пытались с ней пофлиртовать, но она им упорно не отвечала, и они отстали. Свести с ума девушку, которая ускользнула из жертвенного круга, даже им, очевидно, было не под силу. Моран боялся за нее зря, когда не пускал ее на поднебесные мосты. В их лабиринте она не потерялась. Разве только нефритовая поверхность скользила под ногами, будто каток. Мосты не были холодными, но сверкали подобно льду. Ей безошибочно удалось выбрать среди разветвленных путей именно тот, который вел прямо к окнам тронного зала. Вот Моран удивится, когда она шагнет из окна прямо в зал. Он уже должен быть дома. Во всяком случае, она надеялась на это.

Из зала донеслись спорящие голоса. Кто мог собраться там задолго до рассвета? Бряцало оружие, как в преддверие мятежа, произносились угрозы. Дездемона заглянула в окно, не сходя с моста. Если внутри опасно, то у нее есть шанс ускользнуть отсюда, незамеченной.

Моран уже был здесь. Он вальяжно развалился на троне и играл острым золоченым серпом, очевидно, отнятым у одного из пойманных им неутонувших. Вокруг него собирались новые бунтари. Им приходилось неловко ютиться в углах бассейна, из которого выползали перепончатые лапы морген, норовившие вцепиться в присутствовавших людей. Намерения у собравшихся были недобрыми, но Моран велел своим водяным:

– Не трогайте их! В конце концов, тут изысканное земное общество, мы должны придерживается местных традиций.

– Ты думал о местных традициях, когда губил земных аристократок, – выступил вперед пожилой министр, которого Дездемона знала, как отца погибшей леди Элисандры. Его горю все соболезновали. С одной стороны он мог рехнуться из-за потери единственной дочери и наследницы, с другой его гнев мог оказаться справедливым.

Моран вдруг виновато потупился. Неужели исчезновение Элисандры его рук дело.

– Я разделяю твою скорбь, – обратился он к обвинителю. – Оквиланский двор лишился одной из прекраснейших дам в лице Элисандры.

– Это ты ее извел или твои морские слуги? – старик-министр неистовствовал настолько, что забыл про привычный этикет обращения к королю. – Я не такого ждал от сына Лилофеи. Твоя мать до сих пор остается легендой добродетели. Она похоронила себя в море в браке с чудовищем, чтобы спасти всю Оквиланию. Кто бы подумал, что ее сын явиться разрушить сохраненную ею страну? Твой отец прислал тебя к нам, как троянского коня, чтобы всё и всех погубить. Кто не знает о его ненависти к землянам?

– Что ты знаешь о моих отношениях с морским царем? – глаза Морана сверкнули, как льдинки. Дездемона догадалась, что с отцом он, скорее всего, сейчас на грани войны, но собравшиеся об этом не подозревали.

– Он мог искусственно создать тебя магией, чтобы задурить всем мозги. С виду ты такой красивый, а в душе один мрак и вода. Все дамы Оквилании повелись на твое смазливое лицо, а ты давишь своих почитательниц морской магией. Что ты сотворил с моей Элиссандрой? И с леди Анабеллой? И с леди Сесилией? В числе пропавших все самые благородные дамы столицы. А у оставшихся при дворе появились морские уродства. У каких-то дам кожа покрылась чешуей, у других растут типичные для морген рога и шипы. Когда этот водный ад закончится?

– Хотите водный апокалипсис? – Моран помрачнел и так сдавил когтями подлокотники трона, что они начали крошиться. – Я могу устроить его в любой момент, как и Дарунон, который требует женщин в жертву намного чаще, чем моя морская свита. В отличие от него я взял с вас ничтожную дань.

– Тем не менее, морской бог вчера обрушил свои щупальца на восточное побережье. Все наши палаццо и виллы обратились в затонувшие обломки.

– Я могу отсчитать из своей морской казны столько золота, чтобы все это восстановить с торицей.

– А как ты выведешь из наших затонувших имений тех чудищ, которые недавно были нашими сородичами?

– Отправьте их в общество неутонувших.

– Это еще хуже, чем в монастырь.

– Но вы сами недавно ходили туда! – Моран окинул высокомерным взглядом старого министра и молодого Теона, которые от чего-то начали казаться ровесниками. Теон сгибался, кутаясь в плащ, и прятал лицо. В считанные дни он постарел лет на двадцать.

– За вами обоими следили, – продолжил Моран. – Неутонувших заговорщиков, которые проводят обряды против меня, я могу лишь веками пытать. Лишить жизни их нельзя, но замучить до безумия можно. А как я поступаю с людскими предателями, вы можете увидеть за окном.

Дездемона содрогнулась, заметив головы на шестах, выпиравшие у парапета моста. Они уже сильно прогнили, но почему-то казались до сих пор дышащими и страдающими.

– А если мы уже перестали быть людьми, – простонал Теон. – И все из-за тебя.

Он сильно сгорбился. Казалось, он вот-вот встанет на четвереньки и начнет ползать, а ходить ему тяжело.

– Элисандру не вернуть, других тоже. И среди русалок вы их не встретите. Можно не ходить возле моря и не выкрикивать их имена. Никто не отзовется. Заболевших морской проказой дам уже не исцелить, но они сами виноваты. Не нужно было флиртовать с моргенами, выманивая волшебные подарки и драгоценности с затонувших кораблей. Трагедии с людьми случаются из-за их неосторожности. Ваша родня погибла из-за собственного легкомыслия, но вы все еще можете сохранить самих себя. Если не будете совать нос в мои дела.

– А может тебе самому стоит убраться обратно в море! – не выдержав, закричал Теон. Он поднял лицо, и стало видно, что красавчиком он быть перестал. Он выглядел, как жертва черной болотной проказы, которую по преданиям разносят дивы, и сам теперь напоминал Ловкача. Кожа на его лбу и щеках местами почернела и покрылась слизью, глаза запали, голова облысела и покрылась ранами, как трещинками. Таким он даже впечатлительной Вайре уже не понравится.

– А может тебе стоит уползти назад в общество избранных, – съязвил Моран. – Если ты прошел у них ритуал, то вскоре сам станешь, как они! Но если они посулили тебе, что ты обретешь после обряда у них силу больше, чем у меня, то они солгали.

Моран резко встал с трона. Щупальца под мантией на миг стали видны. Может уже и не стоит их скрывать. Пусть ползут клубком змей по ступеням тронного возвышения. Подданные уже знают, в чьей власти они оказались. И подозревали это с самого начала. Кво опасливо попятился, а отец Элисандры снова дерзко выступил вперед:

– Вы, ассамбры, самое опасное, что есть. Когда-нибудь вы станете править миром на костях человечества и своих прародителей-морген. Но не при моей жизни. Ваша раса сильна, но я…

Он хотел сделать выпад, но его рука с мечом заледенела под взглядом Морана. Обычный морской фокус.