Леонард большими шагами поднимается на второй этаж, затем врывается в комнату своей сестры. Он не стучит, просто открывает дверь. Но эта чертова музыка такая громкая, что Лене его не слышит.

Она танцует под песню Jefferson Airplane «White Rabbit». Бас гудит сквозь кости Леонарда и попадает прямо в его кишечник. Некоторое время он наблюдает, как его сестра танцует, гадая, что такого плохого в этой картине. Вдруг песня заканчивается, и Лене видит, что он стоит в дверях. Она застывает в ужасе, как будто его вид был сильной пощечиной. Начинается новый трек, и Лене берет телефон и ставит на паузу. А потом они стоят там: она посреди комнаты, а он – одной ногой внутри, другой снаружи. Леонард чувствует горячие следы, оставленные слезами на его щеках. Он чувствует, как они бегут по его подбородку и, наконец, впитываются в синтетическую ткань его потной футболки. Он хочет поговорить с сестрой о записях, но слова застревают у него в горле, как рыбьи кости. Он не может говорить, он просто стоит и плачет. Высокий мальчик со сжатыми кулаками, дрожащими рядом с его телом. Ему хочется ударить себя, потому что слезы – это слишком жалко. Невероятно жалко.

Лене подходит к нему. Босоногая и робкая. Она обнимает его. Она делает это осторожно, как будто боится его сломать. Как будто ее брат был чем-то очень хрупким. А потом он плачет ей в плечо и крепко обнимает. Настолько крепко, что ей, должно быть, неудобно. Но он ничего не может с собой поделать. Слишком много приговоров от Юлии. С той пустотой, которую они оставили в нем. И гневом. Леонард не знал этого чувства, у него его никогда не было. Как будто он был пронизан ее словами.

Затем он становится на колени, и Марлене опускается за ним. Она всегда была рядом. Еще до того, как они родились. Она в центре внимания, а он где-то рядом с ней. Вокруг нее всегда вращался весь мир. Дома, в школе, где угодно. Его это устраивало. Никто не замечал, что он просто играл свою роль. Роль, которую он наполняет жизнью изо дня в день, потому что этого от него ждут все. Единственным человеком, с которым он не притворялся, была Юли. С ней он был тем, кем хотел быть. Он доверял ей, показал ей, кто он, даже те аспекты, которые он обычно предпочитает скрывать: уязвимость, которая делает его таким особенным и которой он так стыдится. Он был действительно влюблен первый раз в жизни.

Лене с самого начала сказала ему, что Юли не относится к нему серьезно. Она предупредила его на ее счет. Она посмотрела ему в глаза и сказала: «Ты знаешь, как сильно она мне нравится, Лео, но Юли тебя не любит. Она просто использует тебя. Она тебя не заслуживает».

Но он не хотел этого слышать. Ни раза из многих.

Лене была права, как и всегда. И сейчас он ненавидит ее за это. И он держится за нее, потому что только она может удержать его на плаву. И теперь он чувствует, что вот-вот утонет. Несколько дней назад он целовал Юли, а вчера вечером сказал ей, что любит ее. И она ответила «Я тоже». Сейчас она ему противна.

Он признает, что вначале просто увлекался ею. Дело было не в ней. А потом он влюбился. Целиком и полностью. Будто с разбегу врезался в стену. В ее лицо, которое почти полностью состоит из глаз. Больших, темных, круглых глаз. И этими глазами она видела, что он сделал бы для нее почти все. Он поправляет он себя: теперь уже нет. Точно нет. Если бы она стояла перед ним в этот момент, он плюнул бы на нее. Но потом он думает о том, как она то и дело засыпала у него на плече, когда они смотрели фильм, и как это каждый раз его умиляло. Ее голова на его плече. Как он молчал, чтобы она не просыпалась. Дело было не в телесном контакте. Даже если бы у нее не было тела, ему бы она понравилась. Именно тогда он понимает, что она больше никогда не будет спать на его плече. И эта мысль что-то рвет в нем. Трещина расходится по телу сверху вниз.

Леонард цепляется за свою сестру. Она гладит его по волосам. И пока она это делает, она шепчет:

– Не грусти. Не грусти, Лео. Все будет хорошо.

Но все будет плохо. И он не может перестать плакать. Он сидит на полу, словно ребенок, и растворяется в объятиях Лене.

Время, проведенное с Юлией, распахнуло в нем дверь. Дверь, которую он больше не сможет закрыть. За этой дверью была его часть. Другой Леонард. Парень, который покупает своей девушке цветы, когда его приятели смеются над ним из-за этого. Парень, которого чуть не убила незащищенность, потому что он не знает, что правильно, но он действительно хочет это понять.

Примерно три четверти часа он думал о том, что не жилец. Почти ежесекундно. Об этом знает не только он. Каждый знает. Его друзья. И целая школа, полная незнакомцев, которые вчера смотрели на него с восхищением. Вчерашний день. Сегодня уже другой. Теперь они знают, что он не очень хорош в постели. Они знают, что он ценит свои деньги, а она только притворяется. Они знают, что она делает это сама в его постели, пока он принимает душ. И они знают, что другой интеллектуально возбуждает его девушку просто своим умным видом. Полный идиот с красивым лицом и большим членом. По крайней мере, так оно и есть.

Итак, теперь он знает. И знание нельзя забыть. Вы не можете его выключить.

Как и чувства.


Юлию тоже. Когда она ее слушает, все становится логичным и понятным. Как будто ее разум – чистая вода. И ее мысли замедляются до тех пор, пока они не будут дрейфовать взад и вперед, как если бы они плыли по волнам. И в какой-то момент они становятся достаточно медленными, чтобы она могла их схватить. Одну за другой.

Тем временем Юлия перестала плакать и начала понимать, что кто-то играет с ней в игру. В сети всего пять сообщений – пять из примерно тридцати или сорока. Она никогда их не считала, потому что ей было все равно, сколько их. Но их было больше. Она вела блог на протяжении нескольких месяцев.