Кто бы ни разместил эти записи, однозначно он или она разместит другие. Остальные двадцать пять или тридцать пять записей нависают над ней, как невысказанная угроза, дамоклов меч, который может поразить ее в любой момент без предупреждения.

Изменен порядок постов. Они больше не связаны, их контекст удален, как пуля из огнестрельного ранения. За исключением Юлии и этого человека, никто не знает, что между этими постами иногда проходило несколько месяцев. Никто не знает, что были и хорошие мысли, записи, в которых она была благодарна и счастлива. То, что мы видим до сих пор, является чистой концентрацией зла.

Юлия делает глоток кока-колы, затем ложится и закрывает глаза. И пока она слушает музыку и видит только черный цвет, она задается вопросом, что будет дальше. Еще один пост? Или двадцать один? А потом она все же надеется, что хорошие посты тоже попадут в сеть. Только не самые личные. Она не выдержит, если все узнают. При этой мысли ее сердцебиение учащается. Как будто то, что об этом известно, хуже самого факта того, что она это писала. Если бы Юлия могла, она бы перемотала все вперед. На завтра на три часа дня. Всего на несколько часов.

Она не должна об этом думать. Поэтому она думает о другом. Какая абсурдная ситуация. Как русская рулетка. Как будто она во сне, от которого просто не может проснуться. Она открывает глаза. А потом она задается вопросом, должно ли это ей так казаться. Так безнадежно. Каждый дополнительный опубликованный пост – это новая рана. Для нее и кого-то еще. Картинка Эдгара в темном школьном коридоре мелькает в ее голове, и Юлия сглатывает при этой мысли. Она никогда раньше не видела такого разочарованного лица. Как будто разочаровалась не только его поверхность, но и каждый его слой. Даже сердце. Оно был пропитан ее словами. Как если бы она его этим отравила. Эдгар еще не читал пост с той ночи. И тот, что был на прошлой неделе. Ей было бы неудобно, если бы он об этом узнал, но тогда картина была бы яснее. Тогда он узнает, что она давно не думала про него плохо. Юлии хотелось бы, чтобы у нее хватило смелости сказать ему об этом раньше. Это еще не все, что она написала. О нем еще много разных записей. Которые полностью отличаются от той, которую он уже успел прочитать. Но она ничего не сказала. Потому что в ее горле не осталось ни звука. Просто тишина и стыд. Кроме того, Эдгар все равно не поверил бы ей. Никто не поверит во что-то другое, когда о них писали такие вещи.

Юлия продолжает прокручивать страницу до конца. И, встречая имя Леонарда в тексте, она понимает, что он, вероятно, больше никогда с ней не заговорит. Потому что она разоблачила его. И причинила боль. Наверное, больше, чем она может представить. Но не все было ложью. Многое было реальным. Например, когда она смеялась над его шутками. Может, не всегда, но часто. И даже когда она сказала, что рядом с ним она спит лучше – это была правда. Она чувствовала себя в безопасности особенным образом между его рукой и грудью. Это было чувство безопасности, в котором что-то есть от Рождества. Это было похоже на корицу и горячую яблочную выпечку.

Но она не любит Леонарда, он даже ей не нравится. Она читает первые несколько строк поста, который написала о нем, и по-прежнему склоняется к тому же. Тем не менее она никогда не хотела причинять ему боль. Юлия не злой человек, даже если эти тексты говорят об обратном.

Юлия снова читает все пять статей. Прямо как следователь. Как будто это написано не ею, а кем-то другим. Она говорит себе, что может оценить только то, что там действительно написано, а не то, какие чувства написанное вызывает. Сходства очевидны. Все опубликованные на данный момент сообщения относятся либо к Леонарду, либо к Эдгару. Ладно, есть и про Линду, но она была всего лишь аксессуаром. Дело было не в ней, она была скорее второстепенной фигурой. В центре внимания были Леонард и Эдгар – два человека, с которыми Юлии приходилось иметь дело больше всего за последние несколько недель. Не считая Марлене. Но посты о ней не публиковались. В этом нет никакого смысла. Юлию хотели выставить шлюхой. Вот почему выбор остановился именно на этих записях. С другой стороны, с Эдгаром у нее ничего не было. Во всяком случае, она просто высмеивала его – это неправильно, но это не делает ее шлюхой. Да, она спала с Леонардом, но больше ни с кем. Может, дело вовсе не в этом. Может, кто-то пытался отобрать у нее близких? Никто из ее старой компании больше не будет с ней разговаривать. Но зачем оставлять Марлене? О ней она тоже писала. И не один раз. Но ни одну из записей не слили в Интернет. Юлия задается вопросом, почему. Без Марлене нет смысла разрушать близкие отношения. Она самый близкий друг. С другой стороны: разве это не относится к ее семье? К ее родителям и их разлуке написано множество постов. Или это не станет таким интересным для их одноклассников?

Юлия садится и делает последний глоток колы: теперь она теплая и негазированная, затем она перебирает в голове всех людей, у которых может быть причина ненавидеть ее. Линда первая в списке, даже если это было давным-давно. Некоторые вещи не имеют срока годности. Рядом с Линдой на верхней ступеньке Леонард и Эдгар. Но сам Леонард никогда бы не опубликовал эти записи, в этом Юлия уверена. Он бы отомстил ей иначе. Он разоблачил бы ее, но не себя. А Эдгар? Юлия невольно качает головой. Она видит его в темном коридоре, такого же потерянного, как она. Он злится, ей стыдно. Нет, это был не Эдгар. Судя по тому, как он смотрел на нее, он не мог заранее знать, что он прочитает. Он был слишком шокирован. Кроме того, он никогда бы не поступил так с собой. И не только с собой. Эдгар тихо презирал бы ее или поговорил с ней об этом. Но он бы не опубликовал эти записи. И вообще, с какой целью? Что он от этого получит? Он даже вернул ей сумку.

Юлия вспоминает поездку на автобусе и то, как он ее утешал. Она вспоминает то невероятно искреннее выражение его лица, когда он сказал: «Это должен был быть кто-то другой».

Но кто? Кто это был? Кто мог заменить ноутбук на книгу? И когда? Юлия проходит через все еще раз.

Последнюю запись она написала в понедельник утром у Леонарда, когда он был в душе. Когда он вернулся в комнату, она нажала на другой пост, чтобы он не видел, что она напечатала раньше. А затем она закрыла ноутбук. Она хотела закончить пост в понедельник вечером, но было уже поздно. Ей пришлось помогать матери. Юлия вспоминает, открывала ли она ноутбук в понедельник вечером. Затем ей пришло в голову, что он лежал на ее кровати, когда ее мать постучала. Было около десяти. Она все еще слышит, как мать спрашивает: «Ты повесила белье и убралась на кухне?»

Юлия не хотела, но затем решила пойти на кухню, потому что боялась ссоры. После этого ей еще предстояло закончить презентацию по немецкому, а тогда было уже поздно заканчивать пост. Юлия положила ноутбук в сумку, так и ничего не написав. Она все еще отчетливо помнит этот момент, потому что думала, зарядить его или нет. Но потом ей пришло в голову, что Леонард и Марлене возьмут кабель в любом случае, и она оставила свой дома.

В эту секунду в голове Юлии впервые возникает вопрос, могла ли это быть Марлене. Она хочет отогнать эту мысль, но как бы абсурдно это ни казалось, это очевидно. У Марлене был бы доступ к ее ноутбуку. В школе, с Леонардом и дома. Юлия всегда носила его с собой. На большинстве уроков они сидят рядом, и их расписание практически идентично. Вполне возможно, что Марлене видела, как она пишет. Ведь они часто бывали вместе. Фактически каждый день. Об этом говорит то, насколько изменилась их дружба за последние несколько месяцев. Раньше они были неразлучны, как если бы они были близнецами – а не Марлене и Леонард. Но сейчас все по-другому. Они сделали много маленьких шагов друг от друга. А потом еще больше. Они часто оказывались в разных компаниях. И большинство вещей уже было на грани того, чтобы их дружбе пришел конец. Но с Джессикой Марлене зашла слишком далеко. Да, Джессика подлиза. Она сделала бы все, чтобы стать частью их компании. И вначале это было даже весело. Марлене придумывала для нее совершенно абсурдные задания, а Джессика была такой глупой, что выполняла их все. Но в какой-то момент стало жутко. И Юлия спросила об этом Марлене – она сказала ей, что не думает, что все эти вещи – правильные. Потом Марлене прожгла ее взглядом. Юлия до сих пор точно помнит эти глаза: они говорили без слов. Марлене больше не звонила. А когда звонила Юлия – она обычно не отвечала.

В это время она как раз сблизилась с Леонардом. До этого они были просто друзьями, а потом стали еще ближе. Это чувство – как вода, которая становится все горячее и горячее, а затем внезапно закипает. Леонард пригласил Юлию в кино, а потом они вместе пошли купаться. Сначала Юлии показалось неправильным, что она не спросила Марлене, но потом она сказала себе, что Марлене сама так решила. И в какой-то степени это была месть: в чем Юлия никогда бы не призналась, даже самой себе. И когда однажды вечером на мосту Гернера Леонард поцеловал ее, было уже слишком поздно. Обратного пути не было. Этот поцелуй застрял у нее в голове на несколько дней, он витал в воздухе, как гроза. А Юлия не отказывалась принимать в этом участие.

Оглядываясь назад, она часто задавалась вопросом, не тогда ли она должна была сказать ему «нет». Потому что отказов не было с ее стороны, а если и были, то недостаточно. Но в тот момент их отношения не казались неправильными. Ее поцеловал самый популярный парень школы. Ее, Юлию. Внезапно она стала его девушкой. А потом Марлене снова успокоилась. Она стала чаще общаться с ней, и их снова было трое. Почти как раньше. Но только почти.

Юлия знает, что Марлене беспокоило то, что они с Леонардом встречались. До этого она всегда была в центре внимания. Не только в школе, но и с ней и Леонардом. И именно этого она хотела. Она солнце, а все остальные – лишь маленькие планеты, вращающиеся вокруг нее. Марлене это нужно, но с другой стороны, она никогда не сделает ничего, что могло бы навредить ее брату. Есть только одна истина, связанная с Марлене: она действительно любит своего брата.