Но это не Линда. Это всего лишь ее мать.

– Не могла бы ты забрать Фриду из детского сада через полчаса? – спрашивает она. – Я совсем забыла, что у меня сегодня педикюр. Обычно он у меня по понедельникам, но на следующей неделе Вивьен уезжает в отпуск. Я, конечно, могу попросить твоего отца, если он придет домой пораньше, но я подумала, что сначала спрошу тебя…

– Хорошо, мам, – перебивает Момо. – Я заберу ее.

– Спасибо, дорогая. – Она смотрит на часы. – Ты должна быть там точно в 17:30, хорошо?

Как будто Момо никогда не забирала свою младшую сестру. Она сглатывает и кивает.

– Что думаешь по поводу вьетнамской кухни на ужин?

– Да, классно, – вяло отвечает Момо.

– Тебе заказать вегетарианские блинчики с начинкой и блюдо номер 47?

Момо улыбается.

– Да, спасибо, – говорит она.

– Линда придет позже? Я могла бы ей тоже что-нибудь купить.

– Я не знаю, я не могу до нее дозвониться, – отвечает Момо.

– Я просто принесу ей что-нибудь, да? Ей так нравилась жареная лапша…

Линда любит жареную лапшу.

– Да, верно, – говорит Момо.

– Хорошо, увидимся позже, – говорит ее мать. – Я вернусь около семи.

С этой фразой она закрывает дверь.

И Момо берет свой мобильный телефон, чтобы снова позвонить Линде.


Поэтому он холодно говорит:

– Линда сказала, что это срочно?

Юлия Нольде избегает его взгляда и слегка кивает. Движение настолько краткое, что его можно было и не заметить. Она сидит напротив него с бледным как мел лицом, опущенными узкими плечами, почти сероватой кожей, даже более бесцветной, чем серый. Как будто она тяжело больна или никогда не выходит на улицу. А еще эти синяки под глазами. Нет, она ужасно выглядит. Очень отличается от его дочери.

Доктор Офербек немного выжидает, а затем, поскольку она все еще молчит, вопросительно поднимает руки.

– И что это за ЧП?

Юлия прикусывает внутреннюю губу, она нервничает, это видно и по ее беспокойным пальцам. Она вдруг становится похожей на ребенка. Как маленькая девочка, но в теле женщины. Большие красные глаза, взгляд, который все же очаровывает его, такой потерянный и испуганный. Как щенок или крольчонок. Это зрелище смягчает его, и к нему возвращается сочувствие.

Он кладет руки на стол – по словам жены, это доверительный жест – затем говорит:

– Что бы ни случилось, мы найдем решение. – При этих словах Юлия поднимает глаза, полные слез. «Очевидно же – крольчонок», – думает доктор Офербек.

Она тяжело сглатывает, это резкий звук в тихой процедурной комнате. Она начинает говорить, но не слышит своего голоса, затем откашливается и пытается второй раз.

– У меня задержка менструации, – еле слышно говорит она.

Йенс Офербек кивает. Он опасался чего-то подобного.

– Ясно, – говорит он, стараясь казаться дружелюбным. Никаких отцовских резких ноток, никаких проповедей о противозачаточных средствах, которые он так часто читал своей дочери. А все почему? Правильно. Он переживает такие вещи снова и снова. С одной стороны, женщины, которые очень хотят забеременеть, но не могут, и с другой стороны, совсем молодые девушки, которые залетают с первого раза. Это странный мир.

– Могу я задать тебе несколько вопросов по этому поводу?

– Да, – отвечает Юлия.

– У тебя регулярный цикл?

Юлия пожимает плечами.

– Я думаю да.

– Сколько дней проходит между одной менструацией и следующей?

– Может быть, двадцать шесть, двадцать семь?

Ее голос в конце вопросительно поднимается. Тогда он понимает, что она понятия не имеет. Спрашивать дальше нет смысла.

– Ты не отмечаешь, когда у тебя месячные?

– Нет, – звучит она смущенно, как будто сделала что-то не так.

– Это не проблема, – мягко говорит он. – В любом случае мы посмотрим, что можно сделать. – Пауза. – Ты помнишь, когда они были в последний раз?

– Да, – говорит она. – Седьмого апреля.

Доктор Офербек кивает.

– Ты уверена? – спрашивает он.

– Это было во время пасхальных каникул, – смущенно говорит Юлия, – мы ходили в кино, и я боялась, что могу протечь и это будет заметно на джинсах или на сиденье.

– Понимаю. Ты помнишь, как долго они шли? – спрашивает доктор Офербек. – Примерно?

– Четыре дня, может, пять.

Он записывает всю информацию в карточку Юлии.

– Очень хорошо, – говорит он, затем поднимает глаза. – И как долго ты была сексуально активна?

Юлия избегает его взгляда, услышав этот вопрос. Она подносит руку ко рту, как будто грызет ногти.

– Не так уж и долго, – пробормотала она, и это звучит как вопрос.

– Немного точнее? – интересуется Офербек, и Юлия сглатывает. – Причина, по которой я спрашиваю об этом, – продолжает он, – заключается в том, что первый половой акт может существенно повлиять на гормональный баланс. Так что в следующие недели, иногда даже месяцы, цикл меняется. Понимаешь? – спрашивает он.

Юлия смотрит на него и кивает.

– Ну? Когда произошел первый половой акт?

– Почти ровно десять недель назад.

В тот момент, когда она это говорит, Йенс Офербек внезапно понимает, что знает, с кем она спала. Что он даже знает имя мальчика – его и всех, кто упоминался в записях Юлии.

Он понимает, что не должен был этого делать. С другой стороны, поэтому его и вызвали к директору. Потому что его дочь якобы имела какое-то отношение к этому. Но разве в таком случае не было бы достаточно прочитать только одну из записей, чтобы войти в курс дела? Но он прочитал все. Так много слов, которые его не касались. Секреты девушки, которая не знала, кому еще довериться.