Затем они обнимались несколько минут. Маленькие холодные ножки, которые Юлия согревала своими ногами. Растрепанные волосы, от которых все еще пахло сном, и скрипучие, усталые голоса, которые еще не проснулись. Это был такой прекрасный момент, что его невозможно объяснить. Его можно только вспомнить.

Именно это и делает Юлия, идя по тротуару. Тот же тротуар, по которому она отчаянно бежала в направлении автобуса всего несколько дней назад в безумной надежде каким-то образом заполучить свою сумку. Теперь она понимает, что это было совершенно бессмысленное действие. Настолько бессмысленное, что Юлия смеется при одной мысли об этом.

Она переходит на другую сторону улицы. А потом она замечает, что кто-то написал красным АСАВ на одной из стен дома, которую только что перекрасили на прошлой неделе. Любимое сокращение этого района. Значение аббревиатуры ей объяснил Эдгар: All cops are bastards. Все копы – ублюдки.

Юлии интересно, поедет ли Эдгар на автобусе. В 7:19 утра. Или он сел на более ранний, чтобы не ехать с ней. Она это понимает. Или он будет сидеть сзади и игнорировать ее всю поездку. Такое тоже возможно.

Линда ему все рассказала? Безусловно. С другой стороны, она сказала, что не будет этого делать. Она обещала. Ну, может, не совсем обещала, но почти. Незадолго до того, как повесить трубку, она сказала: «Было бы неправильно рассказывать ему об этом».

Только это не означает, что вы чего-то не делаете, просто потому что было бы неправильно делать это. Линда обязательно расскажет ему. Потому что Линда и Эдгар – лучшие друзья. Более реальная версия Марлене и ее самой. Такие хорошие друзья, что всего несколько дней назад переспали, а на следующий день попрощались. Желудок Юлии сердито сжимается при одной мысли об этом.

Если она поспешит, то может успеть на ранний автобус. Тогда ей не придется ехать с Эдгаром. Если, конечно, он тоже не сел на ранний автобус и они снова поедут вместе.

Юлия выныривает из этих мыслей и видит автобус в конце улицы, въезжающий на остановку справа. Он замедляет ход и останавливается. Как бы быстро она ни бежала, сейчас она все равно на него не успеет. Юлия пытается увидеть Эдгара за грязным стеклом, но солнечный свет слишком сильно в нем отражается. Если он там, Юлия все равно бы его не увидела. Когда она доходит до перекрестка, автобус уже трогается и исчезает в темноте железнодорожного перехода.

Юлия смотрит ему вслед, пока он не поворачивает, затем переходит улицу. Утреннее солнце припекает. И для этого времени суток на улице необычно тепло. Слишком тепло. Как будто полдень.

Когда Юлия садится на синюю металлическую скамейку на пустой автобусной остановке, она чувствует себя неуверенно. Она достает из кармана мобильный телефон, надевает наушники и ищет музыку, чтобы заглушить тревогу. «Anemone» The Brian Jonestown Massacre. Песня спокойная, но ее сердце бьется быстро. Появляется ощущение жужжания под ребрами, которое кажется таким громким и возбужденным, как будто она слышит его снаружи – через кожу, рот и уши. Юлия на мгновение закрывает глаза, затем снова открывает их и заходит в WhatsApp. Она вводит имя Линды в поле поиска, затем выбирает чат и пишет дрожащими пальцами:

ЮЛИЯ НОЛЬДЕ:

Ты рассказала Эдгару?


Затем Момо вернула услугу.

Когда они наконец заползли под одеяла, липкие и счастливые, почти опьяненные друг другом, горизонт уже был ярко раскрашен, и менее чем через два часа будильник вернул их к реальности. Невыспавшиеся, но довольные.

Момо смотрит на Линду украдкой. В тот же момент мобильный телефон Линды вибрирует на кухонном столе. Один раз, потом второй, потом третий.

Мать Линды отрывается от газеты.

– Кто тебе все время пишет? – раздраженно спрашивает она, потому что в ее мире мобильные телефоны и еда противоречат друг другу. Ей не приходит в голову, что Линда в основном такого же мнения, но можно же читать новости и с телефона.

– Эдгар, – говорит Линда, посмотрев на свой дисплей.

– Ой, – говорит ее мать, что означает что-то вроде: Ну, в таком случае…

– А что он пишет? – тихо спрашивает Момо, как будто боясь, что мать Линды сочтет ее слишком любопытной.

Линда читает сообщения Эдгара.

– Это о Юлии, – говорит она. – Она с минуты на минуту сядет к нему в автобус. И его нервы на пределе.

Линда печатает свой ответ и нажимает отправить.

Затем телефон снова вибрирует, но это сообщение не от Эдгара, а от Юлии.

ЮЛИЯ НОЛЬДЕ:

Ты сказала Эдгару?

ЛИНДА:

Нет. Ни слова.

ЮЛИЯ НОЛЬДЕ:

Честно?

ЛИНДА:

Честно.

ЮЛИЯ НОЛЬДЕ:

Боже, я такая жалкая. Эдгар, вероятно, еще даже не в этом дурацком автобусе. А я сижу здесь, и меня сейчас вырвет, потому что я нервничаю. Бьюсь об заклад, он уехал на раннем.

ЛИНДА:

Нет. Он в двух остановках от тебя. И так же нервничает, как и ты.

Линда переключается на новое сообщение от Эдгара.

ЭДГАР РОТШИЛЬД:

Что, если она села на ранний автобус?

В этот момент Линда смеется.

– Что такое? – спрашивает Момо.

– Юлия и Эдгар пишут мне почти дословные сообщения. Он нервничает, она нервничает, он думает, что ее не будет в автобусе, она думает, что его не будет в автобусе. На самом деле это даже забавно.

Линда показывает Момо сообщения, глядя, как ее глаза бегают по предложениям.

– Итак, Эдгар и Юлия, – говорит Момо и поднимает глаза.

– Эдгар и Юлия, – повторяет Линда.

Затем она отвечает Эдгару.

Всего два предложения.

1. Она на автобусной остановке.

2. Дерзай, тигр.


Автобус замедляется, затем останавливается, и Юлия подходит к дверям. Она смотрит в пыльное окно, на ее лилово-зеленом лице появляется застенчивая улыбка. Эдгар потрясен ее видом. Он не думал, что она будет так плохо выглядеть. Настолько покалеченной. Ее действительно били. При виде Юлии он начинает злиться.