Такой поворот событий Карли совсем не устраивал. Деке вовсе не был обязан страдать из-за того, что двое других никак не могли поладить между собой.

— Не делай этого, Эван. Осталось всего лишь две записи. Смена звукорежиссера серьезно нарушит твой график. Я готова сделать все, что потребуешь, только не увольняй Декса.

Карли следила за очевидными сомнениями Эвана. Он пытался принять решение. Губы сжались в тонкую линию, а это не оставляло особой надежды. Мимо проехала машина, и ночной воздух наполнился громкой нахальной музыкой. Один из пассажиров прокричал через открытое окно что-то неприличное. Хорошо знакомая с правилами этикета большого города, Карли давно научилась пропускать мимо ушей все, что следовало за ключевыми словами «Эй, малышка!». Так что она даже не обратила внимания на мимолетную реплику.

— Подонки вонючие, — зло выругался Эван, испепелив взглядом удаляющуюся машину.

Удивленная яростной реакцией, Карли растерялась. Она не знала, должна ли чувствовать себя польщенной и защищенной или оскорбленной и испуганной.

— Хорошо, Карли. — Эван наконец повернулся к ней. — Но договоримся так: если во время следующей записи ситуация не изменится, то твой милый вылетит отсюда.

— Он вовсе не мой милый.

— Странно, но он утверждает обратное.

Карли устало забралась в машину; она уже просто не могла ни о чем думать. На сегодня запас толерантности оказался исчерпанным. Ни разум, ни душа больше Эвана не воспринимали.

Свернув с главного шоссе на более живописную дорогу, девушка поехала по бульвару Сансет на запад. По мере того как грязь Голливуда сменялась блеском Западного Голливуда, улицы и люди становились чище и красивее, причем изменение затрагивало и проституток, и торговцев наркотиками. В самом начале Сансет-Стрип она свернула в Лорел-Каньон и поехала вверх, на Голливудские холмы, мимо огромных особняков и маленьких домиков, впрочем, тоже совсем не дешевых. Они выстроились в два ряда по обе стороны узкой извилистой дороги. Преодолев перевал в Мал-холланде, Карли повела машину вниз, по направлению к бульвару Вентура и к Долине, то есть к своему любимому дому.

Если считать Голливуд кинематографической столицей мира, то долина Сан-Фернандо, центр порно-индустрии, окажется ее похотливым, грязным близнецом. В отличие от знаменитых студий, например, «Уолт Дисней» и «Юниверсал», которые стремятся обозначить собственное присутствие на каждой доступной вертикальной поверхности, поставщики непристойностей предпочитают сохранять анонимность и заниматься своим делом за неприметными шлакобетонными стенами. Тот факт, что мастера порнографии столь мирно и спокойно уживаются среди представителей среднего класса, населяющего Долину, говорит не столько о широте взглядов ее жителей, сколько об их полном равнодушии: каждый может заниматься чем угодно — до тех пор, пока не нарушает общественного спокойствия.

Карли оставалась неотделимой частью Долины, и по рождению, и по воспитанию. Ее вестсайдские друзья считали, что реальный мир заканчивается в нескольких кварталах к северу от бульвара Вентура — сельского кузена бульвара Сансет, который тянется параллельно гордому родственнику, только по другую сторону хребта Санта-Моника. Если в умах у них существовали какие-то географические карты, то за этой границей зловещими черными буквами было начертано: «Опасно: страна чудовищ». Карли шутливо отмахивалась от глупых шуток и ехидных подколок, подобно человеку, который пережил кораблекрушение и знает истину в последней инстанции. Ничто не пугало ее в бесконечно тянущихся милях, заполненных жилыми домами, увеселительными заведениями, огромными магазинами и даже психиатрическими лечебницами. Весь этот мир принадлежал ей, а сама она оставалась его частью.

Глава 9

Золушке не пришлось покупать туфли. Доброй фее достаточно было взмахнуть рукой, и под мелодичный звон арфы они явились сами — великолепные хрустальные «лодочки», созданные эльфами и безупречно подходящие к любому наряду. И вот бедная падчерица, которая еще совсем недавно чистила закопченные горшки, теперь красуется в чудесных хрустальных туфельках и новом, с иголочки, наряде. Она танцует с самим принцем и держит в руках ключи от тыквы с почти реактивным двигателем.

— Уверена, ее никто и никогда не убеждал, что это всего лишь пара туфель, и ничего больше, — сердито бормотала Карли, энергично шагая через всю стоянку к студии «Тайм-Код».

Она провела немало времени в обувном отделе универмага «Нордстром» и оставила там кругленькую сумму. Девушка решила обмануть судьбу и повторить магическую цепочку, а потому вернулась в тот самый магазин, к тому самому продавцу, который в свое время продал ей те самые счастливые красные туфли. Но на этот раз Карли остановила выбор на черных — остроносых, на высоких каблуках, искусно вручную украшенных бисером.

Карли влетела в «Тайм-Код», когда студия постепенно затихала после трудового дня. Она приехала немного пораньше, надеясь поймать хотя бы несколько минут наедине с Дек-сом, до появления Эвана с его дурным настроением и дурными замашками. Парнишка, продававший кофе в кофейном баре, еще не ушел, и Карли успела раздобыть на редкость большую чашку. С ней она и появилась в студии.

Деке развалился в своем рабочем кресле и взгромоздил ноги на микшерский пульт. В этой удобной позе он внимательно наблюдал, как где-то во Франции группа красивых, о измученных парней из последних сил жмет на педали, пытаясь въехать на велосипедах на какую-то гору.

— Привет, солнышко! — Звукорежиссер убавил звук телевизора и взглянул на часы. — А ты что-то рано.

— Знаю. — Карли села на место продюсера. — Я специально: хочу поговорить с тобой до начала записи.

— Правда? — Деке снял ноги с пульта и подкатился на кресле поближе.

— Послушай, Деке, ты говорил Эвану о том, что мы вместе?

На лице звукорежиссера вспыхнула мгновенная озорная улыбка. Как правило, она безотказно действовала на женщин.

— А что, он сказал тебе?

— Но неужели это правда? — Карли не могла поверить. Молодой человек беззаботно пожал плечами, отказываясь признавать серьезность преступления:

— Да я просто подумал, что если он решит, будто между нами что-то есть, то перестанет так безжалостно на тебя наезжать.

— Что-то… — деревянным голосом повторила Карли.

— А, кроме того, мне совсем не нравится, как он на тебя смотрит.

— И как же?

— А так, будто только и думает о том, как бы половчее тебя уложить и…

— О Господи! — Карли зажала уши ладонями и запела национальный гимн, глядя, как шевелятся губы Декса. Вовсе не хотелось обсуждать с ним Эвана и секс, пусть даже гипотетический.

Деке помахал рукой перед лицом Карли. Она перестала петь и опустила руки.

— Во всяком случае, — лукаво заметил он, — ты получила представление о моих намерениях и мотивах.

Карли с решительным видом покачала головой.

— Как я понимаю, ты просто пытался защитить меня. Это, конечно, очень здорово, но ошибочно с тактической точки зрения. То есть я хочу сказать, что Эван вполне мог подумать, что если мы вместе, то против него. Понимаешь?

— Итак, чего же ты хочешь? Чтобы я признался, что между нами ничего особенного не происходит?

— Да. То есть нет. Я имею в виду… черт возьми, я не знаю…

Карли принялась мерить шагами комнату, перебирая в уме возможные сценарии. Если Деке вдруг откажется от собственных слов, то это только вызовет у Эвана лишние подозрения. Но вести себя так, словно между ними нечто большее, чем просто дружеские отношения, тоже нельзя. Сделать вид, что ничего не произошло, и пустить события на самотек? Это вряд ли лучший выход, но иного сейчас не дано.

— Слишком поздно идти на попятную, — наконец решила Карли. — А потому, наверное, самое разумное сейчас — просто вести себя более сдержанно. В его присутствии надо заниматься делом, и все. Мы на работе. Никаких шуточек. Это должно его как следует взбесить.

— Да его и так все бесит, — заметил Деке.

Карли перестала ходить из угла в угол и остановилась перед приятелем.

— Просто положись в этом деле на меня, хорошо, Деке? Думаю, мне удастся найти верный тон.

Молодой человек встал и нежно провел пальцем по щеке Карли.

— Хорошо, солнышко. Это твое дело. Я умываю руки и больше не возьму в голову ни самого Эвана, ни его проект. Занимаюсь им исключительно ради тебя.

Теперь уже мало было просто заткнуть уши — стоило бы прыгнуть в ближайшую шахту и засыпать ее за собой. Что же будет дальше?

— Добрый вечер, голубки, — приторно-сладко пропел Эван, входя в студию. — Давайте договоримся, что миловаться будете после работы, хорошо?

Деке медленно убрал руку от лица Карли и любезно улыбнулся режиссеру.

Видеоряд состоял из черно-белых фотографий молодой Арлин, разодетой в пух и прах и с зачесанными назад светлыми волосами. На каждом из снимков героиня или пела, стоя перед оркестром, или же позировала под руку с каким-нибудь стильным мужчиной. Голос Карли, наложенный на музыкальную дорожку, рассказывал:

— Арлин провела в Чикаго два года, постоянно переходя из одного клуба в другой. Пять раз она меняла оркестры и, наверное, столько же, если не больше, — мужчин. Однако несмотря на подобную переменчивость — по отношению и к тем, и к другим, — недостатка в претендентах и соискателях не ощущалось.

Монитор погас.

— Пока это еще не совсем то, что требуется, но настроение ты уловила достаточно точно, — пояснил Эван. — Понимаешь, о чем я?

Карли кивнула:

— Да, конечно. Всю правду и с легким налетом грусти, да? Чтобы не получилось слишком сухо. Личное отношение и все такое прочее.

— Да, именно так. Давай переделаем пару строчек, а потом пойдем дальше. — Эван протянул очередную стопку листов.

— Хорошо. — Карли вошла в кабину. Как приятно, что сегодня Эван ведет себя так спокойно и деловито. Может быть, в конце концов все наладится? Честно говоря, готовый фрагмент производил сильное впечатление. Если дальше получится не хуже, то можно надеяться на продолжение карьеры в документальном кино. Но только, конечно, не с Званом.